- Я позволил себе смелость выбрать для вас комнату с северной стороны. Думаю, вам понравится, – как-то неуверенно махнул Змей рукой на дальнюю, в конце коридора, дверь.
- Дед, спасибо. Мы рады, что остановились у тебя, – Дэро благодарно хлопнул того по плечу.
- Я, признаться, тоже. И очень удивлён, – неожиданно даже для себя обронил Змей.
- Почему? – Хэлен впервые видела Деда растерянным.
- Удивлен тому, что твой отец не захотел спрятать вас в каком-нибудь из своих пустых небоскребов. Он по-прежнему не жалует меня, и вдруг такое, – вероятно, Змей надеялся, что внучка объяснит ему внезапный приступ доверия со стороны Тира.
- Я думала, что вы помирились, – Хэлен нахмурилась, припоминая их кратковременную прогулку в катакомбы Собора, где и Дед, и Тир вели себя довольно миролюбиво по отношению друг к другу.
- Сотрудничество ради какой-то общей цели – не есть мир, – Змей пожал плечами.
- Боги... Да он просто думает, что ты сможешь защитить нас лучше, в случае чего! – нетерпеливо переминался Дэро с ноги на ногу в узком и низком коридоре – мужчине приходилось стоять в довольно неудобной позе, пытаясь не шаркнуться каштановой головой о низкий потолок. Змей стоял в точно такой же позе, но словно бы и не замечал этого. Сколько же лет он живет здесь?
Хэлен внезапно и остро почувствовала холодок внутри себя. Это ощущение опасности возникло впервые за долгое время. И страх был не за себя. На неё внезапно свалилось осознание того, чем же могут кончиться для отца поиски Белого Бога, что Тир перетащил их сюда не потому, что опасался Инквизиторов. Он хотел спрятать их, но не от людей.
- А чего мы тут встали-то, вообще? – она нетерпеливо распахнула последнюю в коридоре дверь. Хэлен хотелось остаться одной, хотя бы на пару мгновений, осмыслить всё и поговорить с отцом, наконец.
Змей, заметив её волнение, просто кивнул и развернулся, громко звякнув саблей о стену.
Хэлен метнулась вглубь комнаты, даже не замечая обстановки, совершенно не свойственной средневековому замку. Рядом с окном стоял туалетный столик, на котором голубовато помигивал огоньком сообщения её телефон. Сотовый она не могла найти весь день, пока собирала, показавшиеся ненужными духам, вещи.
- Хвост, что с тобой? – заподозрил что-то неладное и Дэро.
- Мне надо срочно с Тиром поговорить, – девушка лихорадочно набирала номер отца. Телефон категорически отказывался искать сеть для подключения.
- Хэл, не думаешь ли ты, что здесь сотовый работает? – Дэро властной рукой отобрал у неё мобильник.
- А почему нет? – остановилась-таки девушка.
- Да потому, что мы вряд ли даже в своей стране находимся. А скорей всего – совсем не на той Земле, где были ещё утром. Здесь яблони цветут, малыш, – напомнил мужчина.
- Ясно, – удручённо опустилась на краешек кровати девушка.
- Давай выкладывай, что ты там себе придумала? – Дэро сел рядом, отбросил телефон к изголовью просторной кровати, застеленной каким-то коротким и мягким бежевым мехом.
- Нет, нет. Ничего, – отчего-то ей было стыдно рассказывать, что Тир, возможно, именно сейчас рискует жизнью только ради того, чтобы выторговать её душу у Белого Бога.
- Хэл, не заставляй меня выпытывать у тебя правду, – в тихом голосе, что стлался горячим дыханием по её шее, уже рокотала угроза и обещание.
- Я не хочу это обсуждать, вот и всё, – взвилась с кровати Хэлен.
Ничего не соображая от тревоги, она выскочила прочь из комнаты. Дверь тихонько прикрылась за ней, не издав ни звука. Дэро раздражённо прикрыл глаза и откинулся спиной на кровать. И что так взволновало её? Первым его желанием было выбежать за ней, догнать в коридоре, вскинуть на плечо и, утащив в спальню, хорошенько отшлёпать, чтоб вся строптивость и скрытность вылетела из неё с первыми же стонами. Вторым желанием было, отгрызть кому-нибудь голову. Третьим пойти и выпить. Куда идти, он и понятия не имел, но чувствовал, что в этой громадине можно найти что угодно, стоит только захотеть. И чтоб хозяин замка был не против этих поисков.
А комната ему понравилась. Не то чтобы всё было так, как он любит, но вкус во всем этом определённо был – два больших окна прикрывали два ряда занавесок – дневные, лёгкие прозрачно-белые, и ночные – плотно-сизые; довольно скромный туалетный столик вмещал немногочисленные принадлежности, которыми пользовалась Хэлен – расческа, несколько заколок, влажные салфетки, и одна кроваво-красная помада, которую она однажды изъявила желание попробовать ещё в то время, когда Нуара ожидала своего нескорого появления на свет. На тонком лице, в обрамлении серебристых волос, губы её, подкрашенные этим алым цветом, казались порезом – свежим и манящим. Почему она вдруг захотела воспользоваться этой почти гримерной краской, Дэро недоумевал до сих пор. Впрочем, тот опыт закончился довольно захватывающе. Он иногда вспоминал, как улыбалась его юная женщина и, не отводя глаз, покусывала его палец, которым он хотел стереть эту незнакомую ему улыбку, непокорную, немного чужую, желанную. В тот момент у него было острое ощущение, что сейчас с ним какая-то другая женщина, совершенно ему незнакомая, с теми же глазами, руками, голосом, но наполненная чем-то новым – остро-безжалостным, горячим, зовущим его. За несколько месяцев, что они провели вместе, он, кажется, узнал её, как себя самого. Возможно, даже лучше. Потому, что в самого себя не заглянешь, как в открытую дверь, получив добровольно, или отобрав силой, пару глотков крови. Именно тогда он понял, что заглядывал далеко не за все двери её души. Да и сама Хэлен вряд ли о таковых догадывалась. Она кричала тогда в его руках, задыхалась, плавилась, но не переставала быть хоть немного, но гостьей в их общей постели, в его объятьях. Серебряный огонь, который полыхал в глазах Хэлен, бесстыдный, обжигающе-холодный, долго потом снился Дэро. Он и пугал его, и манил одновременно. Женщина, проснувшаяся тогда в ней, исчезла по утру, не оставив и следа в девчонке, которая смущалась от произнесенного вслух слова “член”.
Дэро искал в серебристо-зелёных глазах жены сполохи, отголоски той ночи, но она краснела, отворачивалась и говорила:
“Сама не знаю, что тогда нашло...”
И он не знал, но ждал возвращения. Ему по-прежнему нравилась её бунтарская непокорность, её стыдливость, осторожность и лёгкая неуверенность. Всё так... Но и та, другая, словно равная ему, никак не хотела забываться.
- Старый дурень, просто дай ей повзрослеть, – мужчина с силой зажмурился, отгоняя воспоминания.
Хорошо жить в старинном замке – можно быстро смотаться куда-нибудь, если не хочешь разговаривать. Или быть немедленно изнасилованной, – усмехнулся он своим мыслям.
За дверью что-то тихонько поскреблось. Мужчина удивлённо приподнял бровь.
- Кто там? Заходите!
Тишина.
- Боги, – он встал и пошёл открывать, – и кто там у нас такой тактичный?
На пороге сидела кошка. Смотрела на Дэро она довольно укоризненно.
- И почему все животные, которых я встречаю в последнее время, вот так вот на меня смотрят? – вопрос был задан кошке и, вроде бы, не подразумевал ответа, однако, та встала и довольно осмысленно посмотрела куда-то вниз, как показалось Дэро, в направлении двора, откуда доносились восторженные вопли Нуары, – Мда... А ты жаловаться пришла, что ли? Я и сам её побаиваюсь, так что прошу прощения – помочь ничем не могу.
Кошка совершенно по-человечески вздохнула и направилась к кровати. Она была изумительно-пепельного цвета, с длинной волнистой шерстью и пушистым, царственно опущенным хвостом.
- Да ты располагайся, не стесняйся, как говорится, – иронично обронил Дэро, нисколько не смущаясь тому, что разговаривает с кошкой. Ему было не привыкать. В конце концов, чем плоха кошка? Это же не белки какие-то.
Все прошедшие месяцы его были наполнены присутствием женщины. Или сразу двух. Нуара умудрялась занять собой всё время родителей, и если у Хэлен были ночные часы одиночества, когда отец и дочь уходили гулять в лес, то Дэро не имел ни минуты покоя. А сейчас обе они были заняты своими переживаниями. И чем теперь займёшься, Волк? На что ты будешь теперь тратить своё личное время? Дэро вспомнил, как ещё совсем недавно дико ревновал Хэлен к балету, как безумно он хотел, чтобы всё её время принадлежало только ему, но никогда не задумывался над тем, каково будет самому, если у него отнимут всё, что связывало его с миром людей, как велика эта часть его жизни. Раньше, пока они жили с Хэлен в его квартире или лесном домике без окон, он думал, что было бы хорошо совсем позабросить всю эту людскую канитель и мельтешение. Разве можно винить себя в том, что хочется погрузиться в счастье целиком? Разумеется, нет. Но сейчас, не смотря на то, что желание его исполнилось само собой, Дэро чувствовал, что это должно было случиться в итоге добровольного выбора, а не по необходимости. Нет, он не нуждался в людях. Они раздражали, злили, обостряя его волчьи наклонности, но та сторона его натуры, которая требовала деятельности и движения, вопила в нем:
