Хэлен бросила неприязненный взгляд на гостя, который даже попытки оставить её кровать не сделал.

- Ладно, не парься. Не у всех хватает мужества помогать тем, кого не любишь, – он поморщился и выкинул листок всего с парой строк на пол. – В конце концов, теперь ты знаешь, чего он стоит. Кстати, если всё же захочешь поспать – только скажи, я пододвинусь, – он глянул на неё, усевшуюся на подоконник, и расхохотался.

Хэлен, не ответив, откопала на столе плеер и закрылась от неуютного, холодного взгляда.

Деро лежал какое-то время, просто рассматривая потолок. Когда же это ему надоело, он тихонько скользнул с кровати и встал около Хэлен, которая задумчиво смотрела на перекрёсток за окном. Из-за облака показался обглоданный диск луны.

Мужчина осторожно подцепил указательным пальцем светлую прядь волос Хэлен и отвел в сторону, обнажая шею, не укрытую воротником водолазки. Та вздрогнула и испуганно замерла, вглядываясь в тёмные глаза, которые отрешённо мазнули повыше горловины кофточки.

По тонкой, молочной коже шеи тянулся розовый неровный шрам, от уха и вниз, он напоминал молнию, ударившую в землю.

- Со мной тоже страшно? – поблёскивающая серебром прядь соскользнула с пальца и мягко легла обратно. Хэлен мотнула головой: “нет”.

- Тогда ложись спать. Я посижу на этой жёрдочке. Если пообещаешь больше не кидаться в меня бумагой, – он нагло ухмыльнулся одной стороной рта.

“Спасибо”.

Когда Хэлен проснулась, квартирка была пуста.

Итак, он всё же пришел. С букетом синих колокольчиков, бутылкой вина и нелепым шарфом на шее.

- Привет, я подумал, что тебе одиноко здесь. Почему ты не приходишь в студию? Всё ещё плохо себя чувствуешь?

Хэлен поджала губы. Разве можно написать столько всего, чтобы он понял – никто её больше в студии не ждёт. Кроме жалости и лицемерной радости ничего там больше не будет.

- Знаешь, это было бы тебе на пользу. Ты ведь не разучилась танцевать! А если ты стесняешься чего-то, то можно надеть что-нибудь с длинным рукавом!

Она лишь мотала головой, пряча глаза и досаду в них.

- А давай выпьем! Девчонки хотели идти со мной, но я не позволил. Они всегда всё портят. И не поговоришь нормально с ними...

Тепло разливалось в груди. Он не отвернулся от неё. Просто и ему тоже тяжело!

Они сели на пол рядом с кроватью. Пожалуй, самым дорогим в её комнатенке были два хрустальных бокала. Всё, что осталось от бабушки на память. Тонкие высокие ножки и мелодичный звон.

- Так ты вернёшься в студию?

Пальцы плохо слушаются.

“Нет. Я не могу. Не знаю”.

- Мартин ждал тебя. Но теперь, видно, вместо тебя возьмут кого-то другого. Тебе не обидно?

Чёрт! Мэл! Да как ты не понимаешь?!

“Нет”.

- Ладно...

Плечи соприкасались, и было тепло. Мэл всегда приносил с собой уют. Встрёпанные вихры медово поблескивали в свете заходящего солнца. Глаза мягко светились янтарем, вбирая в себя остатки тепла уходящей осени.

- Знаешь, я скучал по тебе.

И рукой сжал запястье, посмотрел напряженно в глаза: “Можно?”

Тебе можно всё, что захочешь!

Пальцы поползли вверх, оголяя розовые полосы. Но Хэлен смотрела не на руку. Она видела, как дрогнули тонкие ноздри, расширились зрачки, сжались угрюмо губы.

- Это... Это не так страшно. Я в детстве тоже с велосипеда упал. На коленке шрам и сейчас. Да ты знаешь, конечно.

Хэлен молчала. Будь, что будет.

Он поцеловал бьющуюся на запястье жилку и положил её руку обратно на пол.

- Я принес тебе диск. Это Скрябин. Тебе понравится.

Вино горчило и хотелось открыть окно, но замок на нём давно сломался. Хотелось крикнуть только: “Да неужели тебя хватило только на поцелуй в запястье? Неужели храбрости и любви в тебе ни на грош?!”

Но голоса не было. Был бокал в руке на тонкой ножке и вино в нём.

“Ты опоздаешь на репетицию”.

- Ты точно не пойдёшь? Все будут рады тебе, – он виновато улыбнулся.

“Передавай им привет. Может быть позднее”.

- Но ты... Хэлен, послушай... Нельзя себя хоронить здесь. Позвони брату. Расскажи ему всё. Тебе станет легче. Вот увидишь!

Девушка усмехнулась. Отличный совет...

- Ладно, мне пора уже. Ты звони.

Боже, как нелепо. Она не встала, чтобы проводить Мэла до двери. Только слабо махнула рукой.

- То есть... Пиши!

Мимолетный поцелуй в щёку и почти бегом за дверь.

Бокал горел в закатном солнце кровавым мазком, слишком ярким для этой комнатёнки. Хэлен села на пол и допила вино из своего бокала. Бутылка стояла почти целая. Душевно поговорили... Интересно, он вернётся когда-нибудь или будет себе каждый раз говорить: “На следующей неделе”?

Диск лежал рядом с его бокалом. Скрябин. Всегда он таскал ей музыку. Всегда знал, что она обязательно прослушает, ведь это ему нравится. Она подняла диск, покрутила в руках, но не открыла и бросила от себя подальше. К чёрту! Вино ещё было, и ночь обещала быть бессонной.

Кровавый закат переродился в такую же луну. Она лила свой багряный свет на проплывающие мимо тучи, подкрашивала влажные камни мостовой, блестела в каплях на ветвях деревьев.

День сбежал и вместе с собой прихватил остатки спокойствия Хэлен. Она беспокойно посматривала на улицу, но знакомой фигуры в чёрном так и не могла найти среди прохожих.

А вдруг он не придет сегодня? Ведь не у всех хватает мужества помогать тем, кого не любишь.

Хэлен оделась бы и ушла хоть куда-нибудь, где были люди, и шумела не засыпающая жизнь, но при одной мысли, что придётся идти этими утонувшими во тьме улицами, страх наваливался ещё сильней. Он выглядывал из-под кровати, уже предвкушая бесконечные часы до рассвета. Она уже припомнила всё, что знала об оборотнях, но лишь больше запуталась. Напали на неё, когда луна была не полной. Уж не обманывает ли её этот защитничек? Тогда что ему нужно?.. Скрипнула, распахиваясь, дверь и прервала её мрачные размышления.

- Ты сегодня даже дверь не закрыла. Меня ждала?

“Нет”.

- Пф. Хоть бы притворилась благодарной- кинул на стул куртку.

“Я ни о чём не просила!”

- Да ладно. Мне-то всё равно. На твоём месте мог оказаться старый-толстый-лысый мужик. На него не так приятно было бы смотреть. Так что я не против тебя.

Она с вызовом подтянула рукава толстовки повыше. Ну? Так ещё приятней смотреть? Деро полностью проигнорировал её жест.

- О... У тебя были гости? – и привычным движением растянулся на кровати.

“Да”.

- Ты, как всегда, такая словоохотливая.

Листок кончился. Пошла выдирать из блокнота новый.

- А зачем ты их вырываешь? Представь, пройдет пару лет, и ты сможешь, прочитав его, точно знать, о чём и с кем говорила.

“Ты думаешь, что мне этого хочется?”

- Хм... Но если так будет продолжаться, то тебе и трёх листов хватит на пару лет. Ну, вот, что ты там писала, когда я пришел? Дай листок.

Потянулся, не вставая с кровати, за листком, что валялся на полу, уронил бокал Мэла и чертыхнулся. Хэлен хотела отобрать, но прикасаться к гостю не хотелось, и она отвернулась к окну.

- Ты знаешь, ты очень мало говоришь. Понятно, что людям с тобой неуютно. Для нормального разговора один из собеседников должен хоть иногда говорить что-то человеческое, а не твои междометия.

“Это не твоё дело”.

- Хм. Налей мне вина. Не люблю малиновое, но сойдет.

Она с мстительным наслаждением плеснула в немытый бокал Мэла. Деро недоверчиво взял, посмотрел на свет через тонкую стенку и осторожно отпил. Жуткая гримаса исказило лицо.

- К тебе мужчина приходил? Хотя, нет. Если бы приходил МУЖЧИНА, он бы не ушел, верно?

Хэлен сжала зубы.

- Ну, раз ушел, то туда ему и дорога – не слишком большая потеря, так? Или ты думаешь, он стоит слёз? Ты плакала?

Скатился с кровати и одним шагом подошёл. Она оказалась зажата на подоконнике, как в клетке. Попыталась отвернуться, но он развернул лицо за подбородок указательным пальцем. Вблизи он не казался уже таким молодым, как при первой встрече. Сколько же ему лет? 35? 40?