Кошки замерли, обернувшись. В жёлтых глазах плавало удивление и радость: “ещё добыча! Ещё!”

И холодок скользнул по коже, кольнул кончики чутких пальцев.

Со стены упал целый пласт камня, обнажив чистую серую изнанку, рассыпался острыми пластинками, с уютным стуком лёг замызганный на пол. Кошки с утробным урчанием в горячих пастях мягко двинулись навстречу. Тир осторожно отошёл подальше назад, освобождая место, но не сводя прицела с пятнистых туш.

Хэлен слышала сквозь грохот музыки, как скрежещут по камню выпущенные когти. Позволь таким прикоснуться к себе – и увидишь собственные кости. Если успеешь.

Рыси не сводили алчных глаз с девушки. Тонкие листочки камня мелко подрагивали в такт, как по линейке размеченному ритму песни.

Damit ihr wisst, wie es ist

In der Hölle zu sein

Так теперь вы узнаете,

Каково это – находиться в аду...

Неровный грязный пол ощетинился острыми гранями каменных осколков. Крохотные – с ноготь на мизинце, и длинные – с мужскую ладонь, пластины взметнулись, каждая находя свою цель. Звери взвыли от внезапной боли, от нападения с неожиданной стороны.

Damit ihr wisst, wie es ist

Nach Erlösung zu schrein

Теперь и вы знаете, каково это –

Просить об избавлении.

Шарахнувшись, они повалились на пол, извиваясь сильными телами, стараясь ускользнуть от проникающей в плоть смерти.

Хэлен стояла окаменев, чувствуя, как по пальцам горячо потекло. И эта кровь была не чёрной, а обычной, алой, горячей и жидкой, как вода из-под крана на кухне. Разве отличишь, что проливаешь, когда глаза застилает такая ненависть?

Кошки уже не выли, они задыхались и сипели, выплескивая на пол розовую пену, размазывая по стенам и полу клоки шерсти, кровь и предсмертный страх.

Nur deshalb komm ich zurück

Mit flammendem Blick

Ich nehme das letzte Streichholz

Und verbrenne eure schöne heile Welt

Лишь потому я вернусь

С пылающим взглядом,

Возьму последнюю спичку

И сожгу ваш прекрасный Невредимый мир.

- А теперь возьми то, что отняла! – прошептал из-за плеча Тир.

Он видел, как напряжена была спина дочери, как сведены руки, что правили камнем, отнимали ЖИЗНЬ. Она не отвечала, только низко опустила голову пряча то ли улыбку, то ли слёзы.

- Хэлен, они – твоя законная добыча. Ты выиграла поединок и вправе теперь забрать свою награду! – твёрдо и спокойно объяснил он, пытаясь уловить настроение дочери, но волны злости и презрения, что она спустила с цепи гулять по подземелью Собора вместе с музыкой не позволяли заглянуть в её мысли.

- Мне не нужно, – прошипела сквозь зубы и мелко, пошатываясь, поковыляла к Змею.

Тот неловко садился, почесывая расцарапанную грудь прямо сквозь прореху в шёлковой белой рубашке.

- Нет, ну надо же... У меня вот кошка воспитанная живёт и на гостей с порога не бросается. Может, конечно, в ботинки нагадить, но не рубашку же рвать! – недовольно скривился и заглянул в горловину воротника Змей. Что он рассчитывал там увидеть, Хэлен не поняла, но с ходу отвесила дедуле хорошего тумака:

- Что за представление такое? Я за тебя испугалась, между прочим! – из аккуратно уложенной смоляной шевелюры на пол упала шпилька с алмазной головкой.

- Я не притворялся. Просто кто-то же должен был их немного приостановить, прежде чем убить. А вы такие оба мелкие, что тебя, например, слопали бы целиком и сразу, – Змей поднял аккуратно прислоненную к стене саблю.

- Бесите вы меня, – фыркнула девушка в сердцах, – оба.

Она хотела побыстрей убраться из этого узкого, давящего камнем, туннеля. Дальше шли ступеньки вниз. Обглоданные столетиями шаркающих по ним ног, они были округлыми и блестящими, как галька у моря.

Тир и Змей понимающе переглянулись – “строптивица”. Брезгливо перешагнув через ещё подёргивающуюся в последних конвульсиях тушу оборотня, Тир припустил вниз по ступенькам вслед за дочерью, придерживая приклад сконструированной им винтовки – чтоб не брякала о стены.

Во тьму уходила та лестница, как в жерло умершего вулкана. Холод и сырость поднимались навстречу с каждым шагом, принося запах плесени, мочи и протухшей крови. Хэлен все быстрее летела вниз, уже чувствуя кожей, что близко подобралась и осталось совсем чуть-чуть – и схлынет эта тоска, невыносимая потребность, пустившая в ней корни так прочно.

Ровный пол толкнулся в ступни, откликнувшись эхом нового коридора. В этом мраке, что не разгоняло ни одной завалящей лампочки, кто-то таился. Хэлен слышала его дыхание, биение сердца, тепло тела. Она остановилась.Тир бесшумно положил ладонь ей на плечо.

Кто был там? Новый оборотень, который ждёт удобный момент, чтобы впиться жадной пастью? Человек с острыми клыками стальных ножей? Или еще хуже – с шаром, полным святой воды со ртутью? Кого пригрела тьма в своём нутре? Хэлен не могла уловить ни движения, ни отблеска хоть какого-нибудь света.

- Чего встали, дети мои? – громко и не таясь выпалил Змей. Гром его голоса отскочил от стены и вернулся, многократно умноженный.

- Я хочу увидеть, – так же ответила девушка. Она знала, что люди не услышат их сквозь оглушающую волну звуков музыки и голоса.

- Да что там видеть-то? – поморщился Змей, но протянул руку с раскрытой ладонью к Хэлен. На ней тут же загорелся небольшой шарик мягкого света.

У самой двери скорчился на полу сутулый и худой мужчина. Он вжался лицом в колени и раскачивался монотонно из стороны в сторону. Поглощённый ужасом, он даже не заметил, что уже не один. Девушка не торопясь подошла ближе.

Одно лёгкое прикосновение к стене – и какофония звуков отступила, словно её и не было. Тишина обрушилась так внезапно, что показалась ещё страшнее.

Прелат поднял заплаканное лицо. Искаженное страхом лицо в красных пятнах.

- Я не убью тебя, если ты просто уйдёшь, – она спокойно и медленно подходила ближе, – мои спутники тоже не причинят тебе вреда, если ты скажешь, где вы держите того Волка, что до сих пор жив.

- Не подходи! Не подходи, Тварь! Ты убьёшь, даже если обещаешь помиловать! Мерзкие твари! – вместе со слезами с подбородка капала кровь из уха. Он судорожно схватился за распятие на длинном плетёном шнурке и упал на колени, крепко зажмурив глаза.

- Верую в Единого Бога, Отца, Вседержителя и Творца... – затараторил, не сбиваясь, не слушая больше ничего и никого.

Хэлен хмыкнула равнодушно и только спиной почувствовала, как рухнули на пол отец и дед, что шли позади.

- А с вами-то что? – удивлённо обернулась. Оба – и Тёмный Властелин, и Повелитель Времени – корчились на полу в судорогах. – Хватит уже! Не поверю, что простая молитва на вас так действует! – её уже начинало здорово нервировать это их притворное бессилие.

- Мы же на Святой Земле! Искренняя молитва верующего здесь лучше хорошей очереди из автомата, – просипел Тир. – Выруби его, пока он нас до смерти не замолил!

Хэлен обречённо вздохнула и ударила священника головой о стену. Тот серым мешком повалился на пол, раскинув широкие рукава рясы.

- Добрая ты слишком, – процедил сквозь зубы Змей, опираясь на хрупкое плечо сына, чтобы подняться с пола. Тир же шипел и пытался извернуться из-под тяжелой отцовской руки.

- Сам вставай! Распускает тут когти... Крылья свои алмазные распусти, чтоб удобней было, – плевался желчью и отряхивался от несуществующей грязи Тёмный Властелин. Хэлен только головой покачала.

Новая дверь была точной копией предыдущей. Вместо ручки – потемневшее медное кольцо. Заклёпки матово поблескивали в неживом свете наколдованного Змеем светлячка.

- Тир, пальни ещё разок, – попросила Хэлен и отошла на пару шагов от двери, чтоб не зацепило холодом ненароком.

- Да она и так незаперта, – пожал плечами юноша.

Девушка вздохнула и взялась тонкими пальцами за кольцо.

- Подожди, Хэл. Я пойду первым, – Тир спешно подскочил и положил свою руку поверх её, – Хэлен, тебя крестили?

И что-то страшное шевельнулось в глубине антрацитовых зрачков. Дрогнули тёмные брови над острыми колючими ресницами.