Деро устало потер лицо ладонями. Вид у него был довольно помятый. Впрочем, Хэлен, наверно, выглядела ничуть не лучше.

— Ладно. Это просто сон. Не парься и не думай об этом.

Легко сказать!

— И вообще, мне давно пора. Дел по горло. Увидимся, — он громко хлопнул дверью.

Хелен сидела на разоренной кровати со стаканом в руке и тревожно смотрела ему вслед.

Ей было не по себе. Она не могла ни уснуть, ни заставить себя заняться чем-то. Бродила из угла в угол и перебирала вещи. Потом накинула куртку и вышла на улицу. Солнца опять не было. Деревья, продрогшие, скалили голые корявые ветви. Она тосковала. Вчерашняя ночь была крохотным куском счастья и радости за долгое время. Вчера, в этом дурмане музыки и света, она снова почувствовала себя свободной. Как чувствовала себя на сцене, когда Мэл уверенно вёл её, зная каждое её движение, каждый вздох. Совершенно чужой и равнодушный человек вытряхнул её из мешка депрессии просто от скуки, не ощущая к ней ни участия, ни жалости, смотрел в глаза и не отводил их, когда она смотрела в ответ.

Утренний кошмар никак не выходил из головы. Это отвратительное чувство страха прилипло к коже, заставляя оборачиваться и заглядывать в витрины — кто там? И всё время за спиной мерещился чёрный силуэт. Как тень, как туман, зыбкой скользил он на самом краю зрения. Сердце начало ударяться о рёбра всё быстрей, Хэлен припустила по тротуару, обгоняя прохожих. Все-таки, надо было вчера с текилой не так крепко дружить…

— Эй, ты куда так несешься? — Мэл схватил за локоть, крепко сжав.

*Ох, это ты… Я так испугалась. Думала, что этот тип из сна за мной крадется.

— Хэлен, ты блокнот оставила? Я так не понимаю, — Мэл растерянно смотрел на неё.

Чёрт! Она и забыла, что он не слышит. К хорошему привыкаешь очень быстро. Она только разочарованно покачала головой.

— Так куда ты шла так быстро? — Мэл ласково улыбался, посматривая в зеленоватые глаза подруги.

Да куда она могла идти? Хэлен ещё раз оглянулась назад и облегченно вздохнула. Никого там нет. Деро же сказал, что ночь была не та. Значит, всё в порядке.

— Пойдем, перекусим где-нибудь. У меня перед репетицией есть пара часов, — юноша рассеянно перебирал в пальцах ключи.

Согласный кивок и они пошли по тротуару, почти соприкасаясь локтями.

— Послушай, я хотел с тобой поговорить. В прошлую нашу встречу всё получилось как-то нехорошо… Неправильно. Я хочу объяснить. Дело вовсе не в тебе, или в том, что с тобой произошло… Дело во мне. В последнее время столько всего навалилось, что я просто не успеваю справиться со всем. Не успеваю приспособиться. И я вижу, что тебе нужна помощь, нужно понимание и поддержка. Просто сейчас у меня нет на это сил… И, если ты подождешь немного, всего пару дней, всё наладится. Хорошо? — он грустно улыбнулся, не глядя на неё.

Разве можно было в нем сомневаться? Столько лет они знали друг друга, были влюблены в балет. Не в классический. В современную его интерпретацию. Спорили до хрипоты, когда им предлагали что-то новое. И всегда она восхищалась его тонким ощущением жизни, музыки, движения. Всегда тянулась за ним, даже когда он уходил совсем далеко вперед, она ждала его возвращения. И как она могла забыть, что проблемы могут быть не только у неё? Как могла за своим горем не увидеть его смятение?

Дверной колокольчик местной забегаловки надтреснуто звякнул. Внутри было тепло и душно. Мэл благодушно уплетал за обе щеки яблочный пирог, щедро запивая его кофе, рассказывал последние новости и сплетни, которые бродили внутри их студии. А Хэлен слушала этот бессмысленный трёп и перебирала в руках смятую бумажную салфетку, забыв о своей порции блинчиков с кленовым сиропом. За окном мирно загорались огни, и ночной кошмар уплывал куда-то совсем далеко, отгоняемый светлой улыбкой и теплом чашки.

— Ты не хочешь пойти со мной сегодня? — в медовой глубине желтоватых глаз плавали яркие золотые искры.

Как же ей хотелось согласиться! Особенно после того, что было вечером. Тело звало, требовало движения, музыки, танца.

— Пойдем! Все скучают по тебе… Вот увидишь, все будет хорошо!

И она сдалась.

До студии было рукой подать. Особенно, если на велике. Но он остался дома, и пришлось добираться пешком. По дороге она успела вспомнить, что упорола из дома в чем была, и что не мешало бы принять душ… Но не объяснять же это Мэлу. И вот уже знакомый запах полировки для паркета и пыли щекочет нос, и тело ждёт… Ждёт.

— А вот и наша дорогуша вернулась. Ну, и не стыдно тебе было бросать меня так внезапно и надолго? — ворчливо пропел Мартин, легко обнимая её за плечи. Он был, как всегда, безупречен в своем кашемировом тонком свитере и голубой рубашке, что так элегантно выглядывала из-под черного ворота.

— Дорогуша, ты должна была прийти и всё со мной обсудить. Уверен, что мы нашли бы выход из сложившейся ситуации. Ты уж прости, но твоё место пришлось отдать Надин. Она, конечно, сопротивлялась недолго, хотя справляется не так хорошо, как ты. Дорогуша… Тебе надо бы сходить в какой-нибудь салон. С волосами нужно что-то делать. Нельзя же вот так себя забывать! — Мартин укоризненно и шутливо похлопал её по плечу, комично насупив брови, словно говоря: «Это всего лишь шутка… Не стоит обижаться, но и прислушаться надо бы».

Хэлен залилась жаркой краской, смутившись до крайней степени. Чёрт! Она и забыла, какой Мартин щепетильный. Впрочем, его замечания были не беспочвенными, и обижаться было не на что. Уже тот факт, что он не пялится на её руки, о многом говорил. Девчонки налетели щебечущей стайкой, окружили, стали обнимать и радостно хвалить её. Ну, как же. Вернулась. Только зачем? Вот, что читалось в глазах… Она и сама не заметила, как стала беззвучно говорить, а они этого даже не заметили. Мэл притащил какой-то листок, и Мартин галантно протянул свое перо, открутив золотой колпачок.

«Я пришла навестить вас. Очень соскучилась».

А что можно было ещё написать? Что она хочет вернуться, хочет танцевать, как прежде, хочет выходить на сцену?.. Нет. Уж лучше так.

— Девочки, девочки… Все это, конечно, прекрасно, но пора работать! Давайте, разминаемся и побыстрей! — Мартин звонко захлопал в ладоши. Ребята рассыпались по залу с привычным проворством.

Музыка мягко полилась и Хэлен опасливо отошла к стене. В самый темный угол, чтобы не мешать.

Надин, светловолосая и нежнокожая, кружила вокруг Мэла, иногда игриво дотрагиваясь до него то рукой, то плечом. Взлетала к нему в руки, как в воду. И он улыбался так же легко и светло, как улыбался Хэлен сегодня за обедом.

«НИКОГДА уже. Никогда…»

Бежать прочь. Зачем рвать себе сердце? Об этом надо забывать и не строить иллюзий. И никто не поможет. Даже Деро со своей бесстрашной верой и равнодушием не сможет заставить позабыть об этой потере.

Хэлен вылетела из студии, глотая воздух, как смертельный яд. И город распахнулся влажной чёрной пастью. Умчаться домой, забыться сном. И не открывать дверь, когда в неё постучится ночь, неся с собой надежду.

Шаги громко отзванивали по мостовой. Заплакать бы, но даже это не получалось. Ком горько застрял в горле и не давал даже вздохнуть по-хорошему. Так что же делать дальше? Как жить?

— Хэлен! Хэлен, подожди! Куда ты бежишь?! — голос отскакивал от мокрых стен. Мэл летел за ней, так и не накинув куртку. — Почему ты ушла? Я хотел проводить… — задыхался он, окутанный паром.

*Мэл, я не хочу себя мучить. Тебя мучить! — отчаяние сдавило её своими корявыми пальцами.

— Господи, Хэлен. Пиши! — он порывисто всплеснул руками.

*Не могу! Не хочу! Не хочу тебя терять! Я хочу танцевать, и чтобы всё было, как прежде! А если это невозможно, то к чертям всё это!

Не было у неё ни листка, ни ручки… Только слёзы рвались наружу беззвучно.

— Послушай, давай я отведу тебя домой и там мы нормально поговорим!

Она лишь мотала головой. Не хотелось ей никаких разговоров и объяснений! Она просто хотела домой, зарыться в одеяло и захлебнуться тишиной и темнотой.