Лифт вдавил их в пол с невероятной силой. Лане и думать не хотелось, на какой скорости они летят наверх. Створки распахнулись прямо в просторную гостиную. Стол, заваленный какими-то бумагами, чертежами, рисунками, пара стульев и окна в пол, неприкрытые ничем, кроме раздвинутых почти прозрачных занавесей.

- Убери со стола, – сказал, вроде, спокойно, но сразу захотелось кинуться со всех ног.

Лана, не церемонясь, одним движением просто спихнула всё на пол. Юноша осторожно положил Хэлен на стол и быстро достав из кармана обычный нож-бабочку, распорол на ней одежду. Движения были аккуратными и деловитыми.

“Как будто каждый день это делает” – мелькнуло в голове жутко.

Узкая ладонь с тонкими длинными пальцами, похожими на птичьи хищные когти, легла поверх молчащей, пустой груди. Лана чувствовала, как стало покалывать кончики пальцев невидимым током – лечит, отдавая невероятное, огромное количество силы. И как ещё на ногах стоит, фитилёк такой?

- Просыпайся, Хэлен, давай! Ещё ничего не потеряно! Слышишь? У вас есть Волчонок. Позволь жить хотя бы ему! Он – половина твоего Волка! Ты позволишь умереть ему совсем? В тебе его Кровь, его Воля, его Жизнь! Не позволяй им убить, отобрать всё сразу! – шептал Тир, склонившись над умирающей, не желающей больше дышать, дочерью. – Хэл, у этого мальчишки будут такие же карие глаза с жёлтыми тёплыми искрами, и он будет так же улыбаться тебе, кривя немного рот! Он будет рожден в любви! У него будет всё то, чего не было у вас обоих! У него будет выбор, будет свобода. Только дай ему дышать! Не убивай его вместе с собой! Хэлен! Слышишь меня?! Дай ему воздуха – дыши сама!

Тишина не нарушилась вздохом. Лишь кровь громко и влажно капала на стол.

- Отец! Помоги! Впервые прошу тебя! Помоги! – с ненавистью кричал Тир, сжимая плечи своего умирающего, сдавшегося ребёнка.

Из распахнутого окна шагнул высокий мужчина. Створки жалобно тренькнули стеклом, ударившись о стены. Ледяной ветер ударил по лицам, заставил прищуриться, склонить головы. Чёрные волосы незнакомца струились по плечам синеватыми змеями. Странный старомодный наряд напоминал о временах, когда костры Святой Инквизиции пылали по всей Европе, сжигая заживо невинных людей. Пальцы правой руки, одетые в перстни, покоились на эфесе изогнутой хищной сабли.

- Она ещё не мертва, ты же знаешь, – тихий шелестящий голос наполнил гулкий простор комнаты.

Приглашённый не спешил подойти ближе, словно боялся взглянуть на свою внучку, которая уже не боролась за себя.

- Она уходит! Не хочет услышать, понять... Мне нужно время!

Лана затаила дыхание и смотрела на этих, совершенно разных... людей?

- Не могу остановить надолго,ты сам знаешь. Вернусь, когда уже больше не смогу удерживать.

Тир только благодарно кивнул. Незнакомец тут же словно в воздухе растворился, и сразу на Лану навалился огромный неподъемный камень. Оцепенение сковало, как километровая толща воды. Она едва дышала в этом куске остановившегося времени. Тир что-то продолжал шептать, иногда дотрагиваясь до бледного, в крови, лица, запястья, и не убирал руки от живота, как будто прикрывая ребёнка от смерти своей ладонью.

- Хэлли, дитя ты моё непутёвое, послушай меня. Времени у нас совсем мало теперь. Не смей умирать. Он так хотел, так ждал, когда же кончится его вечное одиночество. Не поддался огромному искушению твоей крови, твоей силы. Терпел, пока была возможность. Неужели он не заслужил, чтобы часть его жила и дальше? Подари ему бессмертие! Подари жизнь этому ребёнку, вашему ребёнку! Неужели сейчас ты предашь его? Убьёшь сама то, что он защитил ценой своей жизни? Дыши, давай! Не сопротивляйся мне! Не сопротивляйся своей крови! Предательница! Маленькая, жалкая предательница! Все живут с болью! Все! Ты хочешь стать другой? Испив мёда, будь добра – хлебни и полыни! – он кричал, встряхивая беспомощное тело.

Лана испуганно отступала от этого взвывшего от отчаяния Зверя. Ужас и гнев смешались в голосе, что повелевал всеми тёмными Тварями подлунного мира. С бульканьем и хрипом девушка, лежащая на столе, втянула воздух. Зверь снова вцепился в её руки, и новая волна силы ударила с такой мощью, что у Ланы потемнело в глазах.

Охотница не знала, сколько прошло времени. В какой-то момент она просто потеряла сознание. Очнулась на кровати, в незнакомой комнате. Зимние сумерки разбросали по углам непроглядные тени. Лишь острые углы какой-то мебели поблёскивали во тьме. Лана с болью потянулась и села. Похмелье... Когда этот звонкий мальчик делился с дочерью своей силой, немалая доля перепала и Лане, вот только в прок не пошла.

Тут же распахнулась дверь и залила комнату тёплым золотым светом. В проёме стоял Тир. На осунувшемся лице было лишь суровое холодное равнодушие.

- Очнулась? Идём, поговорить надо, – бросил и ушёл, развернувшись.

Лана недовольно нахмурилась. Почему он позволяет себе разговаривать с ней в таком тоне, словно она ему чем-то обязана?

Гостиная была прибрана, стол аккуратно застелен какой-то не то скатертью, не то картой – издали Лана не бралась сказать точно.

- Садись, – чёрные раскосые глаза напряжённо и безжалостно впились в неё. Посреди гостиной стоял одинокий стул.

- Спасибо, я постою, – ядовито ответила, уже прикидывая, не пора ли сматываться. Тир изумлённо вскинул тёмные брови.

- Я сказал – садись! – он подошёл ближе и недоверчиво уставился в глаза гостье.

Лана тряхнула каштановой чёлкой и, нагло улыбнувшись, снова отказалась.

- Да что за чёрт?.. – недоумённо потёр кончик носа хозяин дома.

- Как Хэлен? – девушка, словно кошка на новоселье, осторожно обходила комнату, заглядывая в окна, рассматривая карту незнакомой местности на столе, любопытно дотрагиваясь кончиками пальцев, затянутых в мягкую перчатку, до цветных карандашей, в беспорядке разбросанных по столу. Вроде, просто осматривалась, а на самом деле искала пути к отступлению, если беседа перейдёт от расспросов к мордобитию.

- Она спит. Ты человек? – он подошёл и встал рядом, так же любопытно рассматривая гостью.

- А на кого похожа? – ехидно скривила губы девушка.

- Хм. На зомби. Хоть и не пахнешь. То есть, пахнешь, но нормально, по-человечески, – он хмуро улыбался.

- Человек я. Понятно? – зло сверкнула глазами Охотница.

- Понятно, – сразу согласился юноша, – вот только почему ты мне не подчиняешься? Души у тебя нет?

Он говорил это так просто и буднично, словно спрашивал, есть ли у неё машина.

- Не твоё дело, – огрызнулась и пошла к выходу.

- Ты куда? Я с тобой ещё не закончил! – Тир возник перед самым носом, встав на носки армированных тяжёлых ботинок.

Лана только хмыкнула мысленно: “Не дорос ещё мне приказывать”.

- Мне здесь делать больше нечего. Волк мёртв, девочка с тобой в безопасности. Я... Мне нужно охотиться. Прощайте, Граф, – Лана слегка склонила голову, спрятав глаза, не дрогнув ни душой, ни рукой, что тянулась к ручке двери.

- Прощайте, Госпожа, – так же церемонно поклонился Тир.

Уже в лифте Охотница стащила перчатку с правой руки. Пальцы мелко подрагивали, ладонь вспотела. Чёртов демонёнок напугал. До жути, до холода в руках напугал! Ни разу ей так не хотелось сбежать, укрыться, раствориться, чтоб он не смотрел, не наваливался бременем своей воли, не приказывал.

Лана осмотрела руку. Надавила на покрасневшую от крови ткань – под пальцами влажно блеснуло. Бинт на запястье уже намок и нужно было менять повязку. Она никак не ожидала, что визит в Волчье логово так затянется.

Двери лифта с тихим шёпотом раскрылись.

- А с рукой у тебя что? – Тир стоял в проходе, как ни в чём не бывало.

Беглянка вздрогнула и замерла, перчатка выпала из руки. Юноша нагнулся и подхватил её уже над самым полом. Лана только досадливо сжала губы.

- Поранилась. Мы, вроде, попрощались уже? – недовольно бросила, протискиваясь мимо него из лифта.

За стеклами холла сгустилась морозная зимняя ночь, игриво разбросав драгоценные камни фонарей.