Что же ты творишь, Хэлен? Пытаешься наказать? Все его терпение испарилось, оставляя лишь неутоленный голод. Дэро взвился с кровати и грубо подхватил на руки покорную и отстраненную девушку. Хэлен даже не посмотрела на него, пока он спускался по лестнице в абсолютно черную пропасть гостиной. Первым им попался стол, запеленутый тканью. Дэро просто усадил ее сверху, не сбросил чехла, силой раздвинул сведенные судорожно колени, прижался. Оба они были одеты, но даже сквозь плотную джинсовую ткань Хэлен чувствовала прикосновение горячей, возбужденной плоти. Железные пальцы прижимали ее все сильней.

— Раздевайся, — бросил холодно Дэро и отстранился.

Хэлен не шелохнулась.

— Нуара услышит…

— Не услышит, — он сдернул тонкую пластинку синтезатора с ее горла и накрыл рот ладонью, — Раздевайся, — прошипел уже на самое ухо.

Хэлен лишь отрицательно мотала головой. Все в ней противилось, кричало: «Ты столько раз отталкивал меня, а теперь я должна по первому твоему слову делать все, что ты захочешь?! Не будет этого!»

— Так ты не хочешь? ..- рассмеялся он злорадно, хоть и знал, что она вполне искренна с ним сейчас, но остановиться не мог, не хотел и не собирался.

Девушка кивнула. Говорить ей все еще не позволяли.

— Лжешь… Ты помнишь, что бывает, когда ты пытаешься меня обмануть? — одно движение и она уже стоит на коленях на полу перед ним, — Хотя, разве это наказание?

В темноте горели желтые огни глаз, голос становился похожим на рык, угрожающий и низкий.

— Я вознагражу тебя…- невнятно звякнула пряжка ремня, торопливо чиркнула молния брюк, — Открой рот, моя прелесть.

Хэлен отвернулась, плотно сжав губы. Грубая рука тут же больно ухватила за волосы на затылке, развернула в нужную сторону, вторая силой разжала стиснутые челюсти. Он уже прикасался собой к губам осторожно, медля, растягивая удовольствие.

— Ты всегда была непослушной…- и надавил, проскальзывая по языку внутрь, упираясь в небо. Хэлен дернулась, пытаясь отстраниться, но руки крепко удерживали ее, — Прикоснись ко мне языком, Хэл.

Она не послушалась. Волк удовлетворенно рассмеялся и сильней сжал пальцы, на которые намотал пряди ее волос, причиняя боль.

— Лучше бы ты сразу делала то, что я приказываю.

Острый напряженный язык медленно, словно через силу, начал свое движение.

— Хорошо…- и он стал двигаться навстречу, пока очень медленно и неглубоко, надавливая на затылок девушки, придавая движениям нужный ритм, — Видят боги, язык тебе дан не для разговоров…

Хэлен не сдержалась и ударила ладонями по его бедрам, отталкивая, выворачиваясь из рук, в слепом безумном приступе ярости. Волк, ошарашенный таким жестоким отпором разжал на секунду пальцы. Девушка тут же отпрянула, взвилась на ноги, побежала, натыкаясь в темноте на какую-то мебель. Дэро смотрел ей вслед пару мгновений, довольный предвкушающий смех рвался изнутри.

— Гордячка…- рыкнул негромко и бесшумно бросился следом. Ему не нужен был свет, чтобы безошибочно огибать стулья и столы — память вела услужливо, подсказывая ему.

Куда она бежала — не ведала сама. В конце концов, нога зацепилась за ковер и Хэлен упала, ударившись головой о подвернувшийся острый угол. Боль брызнула, оглушая. Девушка попыталась подняться, но тут же почувствовала пальцы на своем плече.

— Мы не закончили, Волчонок…

Волк чувствовал резкий запах крови, запах ее ненависти, ее страха. И это заставляло забыть обо всем остальном. Безжалостно и быстро, он придавил ее к полу, рука тяжело легла на горло — не вырвешься, не сбежишь. Хрупкой девочке не сладить с Волком, который хочет свою добычу.

— Мы закончим, как начали, пожалуй. Ты же не против? — Дэро уже встал над ней на колени, нависнув над лицом, прижав ее плечи в полу.

Хэлен вилась ужом, пытаясь вырваться, но руки разбивались о каменную спину.

— Никуда ты не денешься, Красная Шапочка…- прохрипел невнятно мужчина, силой раскрывая ей рот.

Волк внутри ликовал. Сегодня получилась настоящая охота с настоящей, непокоренной добычей, которая сопротивляется не для вида, не для смеха, не ради игры. Громкий стон отразился от стен, повторился в холодных комнатах.

— Сейчас дотрагивайся только языком, дитя…- голос изменял ему, проваливаясь в утробное алчное рычание, — если укусишь, я придумаю для тебя наказание посерьезней.

Горячий, напряженный язык потек вниз, до основания, и обратно вверх по вздрагивающей, налитой желанием плоти.

— Быстрей…- приказал отрывисто, сжав коленями ее плечи, — сейчас вздохни поглубже, Волчонок, — и ринулся внутрь, сминая противящийся язык, вжимаясь сколько хватило сил. Хэлен забилась под ним, задыхаясь. Мужчина громко вскрикнул и замер. Всего несколько мгновений отделяло его от цели, но так хотелось продлить удовольствие, что он с сожалением двинулся обратно. Со всхлипом Хэлен втянула воздух.

— Не стоит бояться, дитя. Я не хочу тебя убивать. Дыши глубже, — и снова рывок внутрь. Все быстрей движения, уже без замирания, без передышки.

Он вбивал себя в непослушный и невинный рот, пока хватало сил сдерживаться, но желание взяло своё, ринулось изнутри, судорогой сведя спину и бедра, заставив чуть ли не закричать от наслаждения, которое хлынуло, ударив горячим, стекая на язык. Хэлен уже не сопротивлялась, не пыталась вырваться или хотя бы отстраниться немного. Он не сразу нашел силы привстать, выскальзывая наружу. Руки не слушались, мелко подрагивая, сердце билось как сумасшедшее.

Облегченно выдохнув, Дэро тяжело лег рядом.

— Ты жива, Хэл? — спросил надтреснуто. Хэлен не отвечала.

Он перекатился на бок, чувствуя подбородком ее дыхание. Рука в темноте безошибочно коснулась слегка мерцающего серебром лица. Под пальцами было влажно и липко. Он тут же потянулся языком. Едва тронул скулу. Кровь уже начала подсыхать. Он не сдержался и вжался ртом в щеку, собирая соленую влагу. Девушка не сопротивлялась, но и не сделала ни движения навстречу. Волк чувствовал в крови горечь, осадок черного пепла на языке.

— Я не стану просить прощения, Волчонок. Я взял лишь то, что принадлежит мне, — захватил ртом ее губы, надавил языком, проникая внутрь, все еще чувствуя острый привкус на ее языке. Хэлен не отвечала.

Он рывком сел на полу, подхватил ее и усадил к себе на колени, вжался лицом в гладь шеи. Непослушные пальцы неловко снимали одежду, которая все время мешает. От обнаженной девушки в стылый воздух шло мягкое неуловимое тепло. Волк прижимал ее к себе, укрывая от холода, лаская осторожно грудь, не позволяя себе снова превращаться в Зверя.

— Хэлен…- позвал, холодея внутри, — вернись.

Ты закончил, — прозвенел безмолвно голос, от которого он уже отвык.

— Нет…

А мне кажется, что закончил, — и она одним движением встала, стряхивая с себя руки, которые не посмели удержать сейчас.

Почти на ощупь Хэлен пришла на кухню. В старинной печи все еще догорали полусырые дрова, отбрасывая неверный красноватый свет. Ее била крупная дрожь, заледеневшие пальцы никак не могли справиться с пуговицами кофточки. Бешеная злость улеглась в ней, оставив незаметный саднящий осадок. Ей всегда нравилась эта его необузданность, алчная жестокость в постели, которая, впрочем, никогда не переходила границ, за которыми наслаждение не могло заласкать причиненную боль. А голос внутри спорил сам с собой, напоминая о том, что если бы ей так было неприятно, то отпор она смогла бы дать... Но не всплыли серебряные сверкающие нити на руках, не превратили их в оружие... Так почему оттолкнула его потом, когда он хотел уже нежностью своей горькой взять, соблазнить, увести в горячую их близость? Сама не знала. Так, может быть, просто хотела, чтобы он почувствовал себя виноватым за то, что взял ее без согласия? Но в чем может быть виноват Волк, который хочет свою женщину? Который не привык к отказу? Который, просто не может принять отказ? Инстинкты у него другие. А ты...Решила наказать за длинные дни притворства в замке, и еще более длинные ночи, когда он ложился в общей кровати спиной к тебе, закрывал глаза и не спал? Решила наказать за проснувшуюся внезапно бесплотную ревность к Охотнице? Вот и наказала, только кого? Ведь не поздно еще вернуться, кинуться в опасные и тяжелые в своей необузданной силе руки, повиниться, раскаяться. Поймет ли только? Простит ли?