— Зачем? Я тебя провела, больше неприятностей на входе быть не должно…

— Не должно, но кто его знает. Спокойной ночи.

В окна уже во всю улыбалось новенькое солнце.

— Ага, — кисло кивнула Охотница.

Не прошло и пяти минут, как Тир вернулся, порядком сконфуженный:

— Слушай… Меня теперь не выпускает.

— Грехи мои тяжкие, — вздохнула Лана и пошла провожать Темного Властелина до калитки.

Уже около болида, пока Тир застегивал ремешок шлема и вытирал росу с колпака Блудницы, Лана спросила:

— Ты нас здесь спрятал?

Юноша остановился на мгновение, постоял задумавшись, и ответил:

— Да. Не обижайся, — и захлопнул колпак своей машины.

Разговор закончен. Блудница совершенно бесшумно взмыла в небо, ловя лопастями крыльев золотые лучи. Так же, совершенно бесшумно, скрылась за стеной замка Охотница.

Волк видел сон. Он стоял на берегу замерзшего озера, поземка завивалась хитрыми колючими прядями, бросалась в ноги, пыталась хлестнуть побольней. Запутанные корявые ветви совсем закрыли собой черное ночное небо. Ни звезд, ни луны, только ветер воет меж матерых стволов спящих деревьев. Волк знал, что не один. Кто-то был рядом. Кто-то древний. Огромная, равнодушная сила ходила рядом, смотрела внимательно в спину, оценивала.

— Кто здесь? — мужчина обернулся и понял, что стоит на четвереньках, точней на четырех лапах, пушистый хвост метет по снегу нервными рывками.

— Ты меня не знаешь…- раздалось сразу со всех сторон, — я пришел помочь тебе.

— Мне не нужна помощь, — Волк крутил головой, пытаясь разглядеть в снежной кутерьме, с кем разговаривает.

— Ладно…Не тебе. Помощь нужна твоей Волчице. Я готов эту помощь оказать, — послышалось дружелюбно и даже как-то ласково.

— О чем ты?

— Душа твоей Волчицы ей не принадлежит и после смерти твоя женщина попадет в преисподнюю. Я так понимаю, ты от этого не в восторге.

Волк молчал. Шерсть на загривке встала дыбом. От мнимой доброты и участия в голосе невидимки становилось нестерпимо жутко.

— И что ты хочешь взамен?

— Самую малость… Убей ее отца.

— Сдурел ты что ли? — рассмеялся рыком Волк.

— Понимаю, выглядит дико. Но сам подумай. Волчицу спасешь, от тестя избавишься.

Волк хотел было ответить, что убить Темного Властелина не фунт изюма скушать, но спохватился.

— А тебе что за выгода от смерти Черноглазого?

— Это уж мое дело. Подумай, волк. Время еще есть. Однако не затягивай. Кто знает, что может произойти с Волчицей..? Жизнь такая непредсказуемая.

Дэро хотел ответить, чтоб доброжелатель засунул свои угрозы куда поглубже, но проснулся. Хэлен мирно спала у него на плече и чему-то улыбалась.

Волк некоторое время озирался по сторонам, обдумывая увиденный только что сон. А если не сон? Что за сила прокралась в мысли? Знаем мы, кто любит предлагать заранее невыгодные сделки, а потом разводить руками — сами, мол, знали на что шли. По спине побежал холодок. Слишком уж много сил различного цвета вмешиваться стали в их жизнь.

За окном мирно переговаривались голуби. Было уже около полудня. Замок спал. А где же Нуара?

Волк осторожно высвободился из объятий жены. Хэлен, измученная тренировками и нервным напряжением последних дней и ночей, спала как убитая.

Наскоро одевшись, Дэро спустился в столовую. Шаги разбегались от него глухим эхом. Беспокойство начало овладевать мужчиной.

В спальню дочери он уже вбежал, но и там не нашел ребенка.

— Нуара?!

Самый древний страх, самый жуткий и острый, страх потерять ребенка, впился в Волка.

Он бежал по коридорам, окликая дочь, заглядывал в двери, которые были не заперты.

Казалось, что замок вымер, и Волк все еще не проснулся, что происходящее — лишь продолжение того сна, ледяного, зыбкого.

Мужчина выбежал во двор. Солнце жарким золотом заливало простор каменного подворья.

— Нуара?! — крикнул, сколько хватило сил.

Со стороны конюшни послышалось яростное ржание. Волк метнулся на звук.

Кровь остановилась в жилах, когда он увидел то, что происходило в деннике. В самом дальнем углу конюшни стояла его девочка, а рядом с ней стоял маленький кудрявый мальчик, одетый в белую хламиду. В руке мальчика был нож. Нуара смотрела на него и поднимала ладошку, закрываясь от удара.

Волк взвыл, рванулся изо всех сил, какие были и каких никогда не было, но он не успевал, никак не успевал! Огромная иссиня-черная тень выломилась грудью из стоила, разбрызгивая щепу и кровь, грохоча окованными копытами по камню, высекая из него искры. Волк видел, что если нож не успеет коснуться его дочери, ее затопчет безумный в своей неукротимой ненависти конь.

Уже в воздухе кости прорвали мышцы, кожу, меняя форму за одно невероятно длинное мгновение, выпуская клыки из ощеренной пасти. Волк летел спасть свое дитя и не успевал.

Лошади шарахнулись в своих стоилах — запах волка будил в них древний генный страх смерти. И только черный Ворон не заметил взревевшего оборотня, что летел к ним распластавшись в невероятном прыжке.

Жеребец встал на дыбы, ударили копыта, обрушивая невероятный по силе удар.

Волк грянул всем телом о гладкий круп жеребца, который уже разворачивался к нему, пытаясь ухватить зверя зубами. В ноздри ударил запах крови и озона. Совсем обезумевший оборотень, не замечая вцепившихся в него зубов коня, поднырнул под его брюхом, прорываясь к дочери. Нуара стояла прижавшись к стене конюшни, бледная, перепуганная до немоты.

Волк протянул лапу, чтоб закрыть девочку собой, защищая от копыт безумного жеребца, но тот навалился на него всем весом, оттесняя в сторону, ломая подвернувшуюся под копыто лапу. Волк кубарем откатился в сторону, не замечая боли. Перед глазами мелькнула разможженная по камням стоила кудряво-золотистая голова.

Ворон встал между Волком и девочкой, фыркнул возбужденно, ударил передними копытами так, что брызнул раскрошенный камень. Конь не сводил с оборотня безумных фиолетовых глаз. И только сейчас из-за его спины послышался сдавленный, испуганный вскрик девочки. Стараясь не делать резких движений, Волк двинулся вдругорядь, в попытке обойти свирепого коня. Не тут-то было! Ворон не подпускал его к дочери, каждый раз взвиваясь на дыбы и ударяя копытами.

— Папа, он тебя боится! — крикнула срывающимся голоском Нуара. Девочку трясло, она все еще испуганно прижималась спиной к стене.

Волк остановился, неуклюже поднялся на задние лапы во весь рост, спрятал жуткие клыки. Шерсть медленно втягивалась в кожу, хрустели суставы, вставая на свое законное место. Лохмотья одежды нелепо свисали, нисколько не прикрывая наготу, вернувшего себе привычное обличие, тела. И вот уже стояли, не спуская друг с друга глаз, человек и конь. Последний нервно всхрапывал, не доверяя человеку, который пах, как Волк, только что был Волком, да и смотрел все еще волчьими глазами, с яркими желтыми бликами.

— Тихо…Тихо…- Дэро поднял здоровую ладонь в осторожном жесте, — Ты же меня знаешь. Я тебя не обижу…А ты отойди от моей дочери.

Нуара не стала дожидаться, пока Ворон успокоится и проскользнула в объятия отца, тут же разразившись рыданиями. Он крепко прижал к себе дочь одной рукой — вторая свисала непослушной плетью вдоль тела.

— Не бойся… Все кончилось.

— Па-а-ап, прости…я не думала, что он злой. Я просто хотела поиграть…- всхлипывала девочка.

— Все хорошо. Ни в чем ты не виновата. Пойдем-ка отсюда…- Дэро глянул в сторону изуродованного тела ребенка, встал с корточек и понес дочь в сторону замка. Вслед за ними громко зацокали копыта.

Из замка к ним несся полуголый Кочерыжка, размахивая отломанной в спешке ножкой дубового старого стола вместо молота, который он, судя по всему, не нашел в спешке. Змей же материализовался сразу рядом с Дэро, тоже довольно всклокоченный, но с саблей наголо. Этот с оружием не расстается никогда. Следом за Кочерыжкой бежали Лана и Хэлен. Хэлен все еще в ночной рубашке.

Все это людское разнообразие окружило их, засыпало вопросами. Змей только хмуро глянул и скрылся в распахнутых воротах конюшни. Од настороженно и боязливо поглядывал в сторону Ворона, который и не подумал отойти от Дэро и девочки, которую тот прижимал к себе. Хэлен протянула руки к дочери, но Волк проигнорировал этот жест — он просто не мог разжать объятия. Страх потерять дочь еще не отступил, щерил клыки где-то в самой глубине, не позволяя отдать ребенка даже матери.