Надо завтра всё же рассказать Диме. Нет, не завтра, а сейчас же, сию минуту! Я вскочил с кровати, прошлёпал по полу и тихо дотронулся до Диминого плеча.
— Ты не спишь?
Идиотский вопрос! Как будто я не видел, что он спит как убитый. Ещё два-три энергичных толчка — и Дима ожил. Он открыл глаза. И, как всегда бывает со сна, не сразу понял, где он и что с ним происходит.
А потом во всём разобрался и преспокойно спросил:
— Что? Опять какая-нибудь идея?
Мне и по ночам иногда приходили в голову идеи, наедине с которыми я никогда не мог оставаться до утра. Я будил Диму и рассказывал ему о своих планах. Но он их никогда не мог оценить по достоинству, а всегда называл «бредом» или ещё более странно и грубо — «собачьей чушью».
Но сейчас дело было весьма серьёзным.
— Димочка, я должен рассказать тебе…
— Завтра, завтра!
Если бы он знал, что будет завтра!..
Шлёпая обратно в постель, я думал о том, что носить паспорт в кармане и считаться совершеннолетним человеком — это, в общем, не такое уж простое дело. Да, совсем не простое!
* * *
Директор нашей школы Елена Кирилловна сидела в маленькой комнате за маленьким столом. С одной стороны был телефон, а с другой — развёрнутый, словно книжка на деревянной подставке, календарь. Мне даже показалось странным, что всё это, вместе взятое, называлось не просто скромной комнатушкой, а очень солидно — кабинетом директора.
Елена Кирилловна была такая же невысокая и полная, как вчерашняя библиотекарша, такая же седая и такая же полудобрая-полустрогая.
Ещё в канцелярии школы, которая была как бы приёмной перед кабинетом директора, я поклялся себе быть твёрдым, смелым и сознаться во всём до конца. Но как только Елена Кирилловна подняла на меня свои строгие и немного удивлённые глаза, я сразу понял, что сказать всю правду не смогу ни за что на свете. Я переступал с ноги на ногу, как журавль в зоопарке, оглядел подоконник, который был весь уставлен работами наших кружков «Умелые руки», и, наконец, тихо-тихо спросил:
— Елена Кирилловна, вам ещё сегодня не звонили?
Она вдруг громко рассмеялась и почему-то схватилась при этом за сердце.
— Не звонили, говоришь? Да у меня телефон вообще не умолкает. Голосит себе целый день и разрешения не спрашивает.
Словно желая подтвердить, что Елена Кирилловна говорит правду, телефон бодро зазвенел. Голос у телефона и в самом деле был слишком громкий для такой маленькой комнатки.
— Ну вот, лёгок на помине!
Елена Кирилловна сняла трубку — и сразу помрачнела.
— Нет, нет, обсуждать это по телефону не буду. Чтобы поговорить о своём сыне, о судьбе сына, вы обязаны найти время и прийти в школу. Обязаны!
«Ну, если она родителей так отчитывает, — подумал я, — то что же будет со мной? Что будет?!»
Рассерженная телефонным разговором, Елена Кирилловна и ко мне уже обратилась гораздо строже:
— Так о каком звонке ты говоришь?
— Из «Авангарда»…
— Откуда?
— Ну, из кинотеатра…
Елена Кирилловна вновь повеселела.
— Разве директоров стали приглашать на новые фильмы? Это бы неплохо было! А то в очереди не достоишься.
Я через силу заулыбался, показывая, как это было бы хорошо, если б директоров школ прямо по телефону приглашали в кино. Но улыбался я недолго.
— Что же мне должны были сообщить из «Авангарда»? — снова строго, по-деловому спросила Елена Кирилловна.
— Про моего старшего брата. Про Диму Котлова…
— Это из девятого «А»? Знаю. Хороший у тебя брат.
— Он-то сам по себе хороший… — залепетал я. — А получилось с ним нехорошо. То есть не с ним… а с одним другим человеком… Понимаете?
— Ничего не понимаю.
— Ну в общем, вам скажут, что Дима передал свой паспорт одному своему другу, чтобы тот тоже купил билет…
— А разве у нас билеты стали по паспортам продавать? Вот что значит редко в кино ходить, — совсем от жизни отстала.
— Да нет, — успокоил я Елену Кирилловну. — Это не всем. А только нам, кому ещё шестнадцати лет не исполнилось. Понимаете?..
Елена Кирилловна задумчиво подпёрла подбородок кулаком, а пальцами другой руки стала барабанить по стеклу, лежавшему на столе. Но только барабанила она не так зло, как администратор в «Авангарде», а очень легко и еле слышно, словно и пальцы её вместе с головой тоже о чём-то задумались, что-то соображали.
— Та-ак… Начинаю понимать, — медленно сказала Елена Кирилловна. — Неужели Дима Котлов мог пойти на такой поступок?
— Нет, он не мог пойти! И не пошёл! И никогда не пойдёт!.. Честное слово, никогда не пойдёт! — стал я горячо защищать бедного Диму. — Это был не наш Дима… А совсем другой мальчик из нашей школы…
— Разве в нашей школе есть ещё один Дима Котлов? — удивилась Елена Кирилловна. — Кот-лов… редкая фамилия!
— Не знаю… Наверно, больше нету… А того, другого мальчика, который паспорт передавал, совсем не Димой звали.
— Не Димой? Но как же к этому другому мальчику из нашей школы попал Димин паспорт? Украл он его, что ли?
— Нет, нет, он не украл. Не украл! Он просто взял на время… Поносить…
— Чужой паспорт? И Дима об этом знал?
— Нет, он ничего не знал!
— А ты?
— Я?.. Тоже не знал… то есть я догадывался… Но только так… слегка… Совсем немножко догадывался. Понимаете?
— Хочу понять. — Елена Кирилловна подпёрла подбородок сразу обоими кулаками. — Значит, один мальчик, как ты говоришь, не украл, а просто взял без спросу поносить Димин паспорт. Ходил с ним по городу, купил по нему билет в кино да ещё передал его своему товарищу.
— Ну да! — обрадовался я. — Всё правильно! Вы всё поняли!
Елена Кирилловна взглянула на меня так, что я сразу перестал радоваться.
— А кто же, интересно узнать, этот великий изобретатель?
— Один мальчик…
— Твой товарищ?
— Нет, он не мой товарищ… Он мой знакомый. Но не товарищ… То есть чей-нибудь он, может быть, и товарищ… А для меня — просто знакомый… И всё…
— Так надо же немедленно сообщить об этом твоём «не совсем товарище» в милицию: он, может быть, и сейчас ходит по городу с чужим паспортом и творит неизвестно что!
Елена Кирилловна уже дотронулась до телефонной трубки, но я, наверно, так изменился в лице, что рука её вздрогнула и соскочила с телефона.
— Не надо звонить в милицию… — тихо сказал я. — Не надо. Он ведь уже не ходит с паспортом. Этот мальчик… Он уже вернул его на место. И паспорт лежит себе преспокойненько в шкафу. Честное слово, положил обратно.
— А ты откуда знаешь?
— Я видел…
— Видел? И почему же не схватил, не задержал его — нечестного человека, который причинил такую неприятность твоему брату?
— Я не успел схватить. То есть я схватил, а он сразу взял и вырвался… — И для большей убедительности я добавил: — Чуть рукав его у меня в кулаке не остался!
— Здорово ты схватил! А кто же всё-таки этот таинственный мальчик?
Я опустил голову и снова стал по-журавлиному переминаться с ноги на ногу. «Хоть бы телефон позвонил, что ли?» — с тоской думал я. Но, всегда такой голосистый, телефон тут, как нарочно, умолк. Настроение у меня было плохое. Ведь я шёл к директору, чтобы сказать правду, а получилось так, что ещё сильней заврался и окончательно всё запутал.
Елена Кирилловна вдруг улыбнулась и показала сразу все свои красивые белые зубы.
— Ты не хочешь выдавать товарища? Правильно. Не выдавай. Приходи с ним вместе ко мне. Я буду здесь часов до семи вечера. И мы оба с ним потолкуем. Хорошо потолкуем, чтобы он всё понял… А то ведь ещё и не до того додумается! Надо его вовремя остановить. Как ты думаешь?
— А он уже сам остановился! — стал я убеждать Елену Кирилловну, для чего-то приподнимаясь на цыпочки и прижимая руки к груди. — Он уже всё давно понял! И сам остановился… Он ведь хороший… Ну, неплохой парень… И он больше не будет додумываться до плохого, а только до одного хорошего!..
