— Их обоих кормили. А мы умрём с голоду.
Принц Датский положил руку Покойнику на плечо. Глеб, казалось, изучал земляной пол, которого не было видно.
— Алик же сказал нам, что племянник Григорий будет шутить всего час или максимум два, — объяснила Миронова.
Она одна, мне казалось, сохраняла абсолютное спокойствие. Теперь она видела командира во мне, а команды волноваться я не давал: она и не волновалась.
— Конечно, Племянник откроет дверь. Ты права, — сказал я Мироновой. — Но мы не обязаны ждать его помощи. Освободиться своими силами — вот в чём задача!
Наташа улыбнулась — чуть-чуть, еле-еле, да ещё было полутемно, но я заметил её улыбку. Ну конечно: я говорил, как с трибуны. Но ведь надо было ободрить, поднять дух!
— А может, лучше кричать? — предложил Покойник. — Кто-нибудь да услышит…
— На даче же… И в посёлке тоже… — сказал Глеб. Он вдруг снова перестал договаривать фразы.
— Идёмте! Вперёд! — сказал я. Взял Покойника за руку, и мы двинулись. Мне хотелось взять за руку и Наташу, но я не решился.
Мы двигались по подземелью. Сверху падали леденящие капли. Ноги то и дело проваливались в коварные углубления. Кромешная тьма окружала нас, как заговорщица. Неверный свет тусклой лампочки остался в неясной, мрачной дали… Ядовитый запах сырости уже не радовал меня, и мне не хотелось дышать полной грудью.
«Читать детективные истории — это совсем не то, что участвовать в них, — рассуждал я. — Я хотел играть во что-нибудь страшное, а тут самый настоящий кошмар обрушился на нас всех. Только я не должен показывать виду, что тоже волнуюсь… Придёт ли племянник Григорий? Откроет ли дверь? И зачем он её закрыл? Зачем?! А что значат его слова: „Ты же хотел узнать, куда тот Дачник девался? Вот теперь и узнаешь!“».
— Покойник!! — крикнул Покойник.
Он весь дрожал. «Наверно, рехнулся, — подумал я. — Нервы не выдержали».
— Протяни… Ты сразу… Как я… — Верхние его зубы не попадали на нижние. И он, как Глеб, не дотягивал фразы до конца.
Я протянул руку и нащупал… скелет. Он стоял в темноте. Рёбра и череп… Уже не нарисованные, а самые что ни на есть…
— Назад! — крикнул я.
Мы бросились обратно, к неверному свету тусклой и мрачной лампочки. Но теперь она казалась нам целым солнцем.
Внезапно догадка озарила меня: «Так вот как погиб тот Дачник! Вот куда он исчез!..»
Неужели и нас ждала та же горькая участь?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
в которой снова знакомимся с героями повести, не все из которых будут героями
«Итак, судьбе было угодно, чтоб я понял и разгадал страшную тайну старой дачи, но тайна погибнет вместе со мной», — эта мысль заставила меня похолодеть. Но уже в следующую минуту я отогрелся, поняв, что не имею права поддаваться страху ни на мгновение! Рядом была Наташа и остальные… Я должен был их спасти. А пока что поднять или хоть чуть-чуть приподнять их дух!
Никто не узнал о моей догадке. Я остался с нею наедине.
Приятно быть наедине с лёгкими мыслями. А вот когда приходят тяжёлые, хочется, наоборот, не оставаться с ними с глазу на глаз, а с кем-нибудь посоветоваться, поделиться. Но посоветоваться я не мог!
Я должен был скрывать правду.
— Никакого скелета не было! Покойнику показалось…
— Как же не было? — промямлил Покойник. — А рёбра?..
— Галлюцинации! Вот и всё.
— Какие же галлюцинации… в темноте?
— Ты думаешь, бывают только зрительные галлюцинации? О, как ты наивен! Бывают и слуховые. И, как бы это сказать… осязательные.
— Зачем же ты тогда крикнул «назад»?
— Чтоб твои галлюцинации не передались другим. Дурные примеры, сам знаешь…
— Значит, я что же… сошёл с ума? — Губы Покойника задёргались.
Принц Датский обнял его за плечи.
— Все ненормальные считают себя нормальными, — сказал Принц. — А нормальным часто кажется, что они ненормальные. Так что не беспокойся. Вот послушай: мне на ум пришли кое-какие строчки. Может, тебе будет приятно?
И он стал декламировать, хотя никогда прежде своих стихов вслух не читал:
В этот день,
Когда мы все в подвале,
Среди вечной сырости и тьмы,
Мы ни капли духом не упали,
И готовы радоваться мы!
Да, пусть даже это подземелье
Нам подарит радость и веселье!..
Принц Датский обвёл всех застенчивым взглядом. На никто не веселился. Никто, кроме меня.
— Замечательно! — воскликнул я. — Ты очень верно отразил наше общее настроение!
Вслед за мной улыбнулась Миронова. Остальные не улыбались.
— Какие же галлюцинации? А рёбра?.. — продолжал сомневаться Покойник.
Я отвёл его в сторону.
— Покойник, будь человеком! С нами женщины. Подумай о них.
— Значит, это тот самый… Дачник?
— Скелет Дачника. Так я думаю. Всё, что осталось… Но держи это в тайне. С нами женщины… Найди в себе силы!
— Я поищу… — сказал бледный Покойник.
— Фактически мы с вами находимся в кабинете писателя! — воскликнул я, обращаясь сразу ко всем. — Покойник недавно сообщил нам, что один греческий философ сочинял в бочке. Вы слышали? А Глеб Бородаев творил в подвале! Пока Племянник ещё продолжает свои глупые шутки, давайте устроим выездное заседание нашего литературного кружка. Прямо тут, возле рабочего места писателя. Возле его, если можно сказать, станка! — Я приподнял бывший садовый столик, потряс им в воздухе и поставил на место. — Покойник, Принц и Миронова пусть что-нибудь сочинят. На тему дня! Они это быстро делают.
Миронова подняла руку и сказала:
— Принц уже…
Ничего, сочинит ещё. Ему ведь недолго! А Глеб вспомнит какую-нибудь историю из жизни дедушки.
У Наташи на руке были часики. Другие ребята, которые носят часы, всё время о них помнят, то и дело задирают руку, будто всегда куда-нибудь торопятся. А Наташа взглядывала на свои часики незаметно: просто опускала глаза.
— Электричка — в семнадцать… — сказала она. — Я надеюсь на тебя, Алик!
Она на меня надеялась. Не на Глеба. Не на Принца. Не на Покойника. А на меня! В эту минуту я был благодарен Племяннику, который запер нас в подземелье. Ведь если бы он не запер, я никогда не услышал бы этих слов.
— Их надо отвлечь, — сказал я Наташе. — Пусть они сочиняют и не мешают мне думать. Искать!.. Поверь: я оправдаю твои надежды. Мы успеем на электричку!
Она ничего не ответила.
— Итак, начинаем заседание кружка, — объявил я громко. — Смотрите, у каждого будет своё рабочее место: ровно пять ящиков.
Миронова подняла руку и сказала:
— Но нас шестеро.
— Я не буду садиться. Я буду ходить…
Я читал, что у знаменитых сыщиков были разные привычки, которые помогали им мыслить и распутывать преступления. Один, например, обязательно курил трубку. Это ему помогало. А я должен был непременно ходить взад-вперёд. И хотя говорят, что «в ногах правды нет», я докапывался до правды именно на ногах.
Заложив руки за спину, я стал бродить по подвалу. А все остальные присели на ящики.
Наташа просто отдыхала. Глеб пригнулся, будто сидел на своей последней парте в среднем ряду и боялся, что его могут вызвать к доске. Миронова сразу же раскрыла тетрадку и стала писать. Я был уверен, что она делает очередную «зарисовку». Принц Датский шевелил губами, а длинные руки его двигались как бы в такт словам, которых не было слышно, которые оставались где-то внутри и там же складывались в рифмованные строчки.
Покойник был похож на покойника. Я подошёл к нему.
— Всё кончено… — сказал он.
— Значит, сбудется твоя мечта!
— Какая?
— Ты ведь давно хотел умереть.
— Пожить бы ещё немного… — прошептал он.
