Глава 4

Эиннар, похоже, никогда не засыпал: в какое бы время суток я не высовывала нос из своей темницы, передо мной была все та же картина суеты и бурлящей деятельности. А было бы любопытно взглянуть на каменный город, черные спирали улиц которого безжизненно пусты. Вот только неписаный обычай ключевых миров требовал, чтобы торговля велась без демонстрации товара, и все переговоры имели место непосредственно перед спрятанными в вырубленных кельях лавками, поэтому гомон становился непременным атрибутом подобных «купеческих» районов во многих уголках Веселес. Исключения составляли нелегальные предметы торга: их Клиадральные проекции так безнаказанно не продемонстрируешь, нужно знакомиться с образцами в особых, законспирированных целым рядом плетений помещениях. Тем более что за качество официально никто не отвечает – все нужно проверять самому.

В поход мы собрались быстро и молча. Гнетущее настроение и почти безнадежные перспективы к веселью не располагали, всем просто хотелось как можно скорее покончить с этим и покинуть место вынужденной изоляции. Нет, конечно, взаперти нас никто не держал – я даже успела предпринять несколько вылазок в город. Только Эиннар по размерам не превосходил даже Пункт 11, а замкнутое пространство искусственной пещеры дополняло очевидное сходство поселения с тюрьмой. Прекрасное место для развития клаустрофобии, однозначно.

Глобальные политические сдвиги в ключевых мирах сказывались даже в такой глуши, как Нимея – в воздухе висело тревожное ожидание чего-то грандиозного, это можно было прочесть и на лицах торгующихся, и между слов распускающих сплетни бездельников. Все что-то предчувствовали и строили предположения, переговариваясь полушепотом, а я слушала, запоминала, размышляла, пока позволяло время.

До безымянного Легендарного места нас провожал один Цамерий. Ну, как один. Визуально – один. Фактически эм-Латуа концентрировал в себе силы едва не трети всей Жемчужной Триады. При необходимости он мог без напряжения обратить в пепел и пыль половину Нимеи, принудительно втянув связанных с ним Чудиков в Резонанс. Полагаю, Нийрав не шутил, утверждая, что возглавляемая им организация может побороться с Избранными Посвященными. Страшно лишь предположить, чем эта борьба обернется для Веселес. Вряд ли локальными жертвами.

Мне все хотелось заговорить с красноволосым Чудиком, но я не знала, что ему сказать. Если взглянуть правде в глаза, моя мать убила его отца, а потом и остальных родственников. Скорее всего, даже этим дело не ограничилось. И что тут скажешь? Формально моей вины здесь нет, но… Цамерий должен был ненавидеть все, что несет отпечаток фамилии эм-Деборо. Меня – тем более. Не было ничего удивительного в том, что меня аккуратно, практически незаметно избегали. А сколько всего хотелось его спросить…

Например, о той же Эстелле. Или о том, почему из всех миров Веселес Цамерий выбрал именно Нимею в качестве основного места жительства. Нет, серьезно, почему Нимею? Насколько же гадко, тяжело и безысходно должно быть внутри, чтобы комфортно ощущать себя в безликом каменном мешке? Тут настолько просто можно было погрузиться в апатию, будучи в великолепном настроении, оптимистично настроенным и неунывающим по жизни, что казалось странным, как город еще не превратился в некрополь.

Эм-Латуа держался все так же холодно и отстраненно, великолепно ориентируясь в невероятно сложных для навигации улочках города, компенсировавшего размеры путаностью лабиринтов-домов. То и дело из толпы его кто-то окликал, приветствовал, о чем-то спрашивал, за что-то благодарил. Неудивительно, лирен фиолетовой категории в любом мире – практически бог, что говорить о Нимее.

Очередная спираль оборвалась зияющим чистой темнотой проходом, и наша небольшая компания двинулась по восходящему тоннелю. Снова мгла, холод и неизвестность. Я старательно гнала прочь мысли о таящихся в укромных местах уродливых тварях, но все равно вздрагивала от каждого шороха. Этот мир угрожающе сильно действовал на психику.

Оказавшись вне поля зрения исчезнувшей вместе с братом Мириам, Эримонд заметно приуныл, плетясь с тихими ругательствами позади. Я так и не добилась от Лэйкера полноценного рассказа о том, кто это вообще такой. Спрашивать лично не хотелось совершенно – что-то отталкивающее было в этом молодом оппозиционере: то ли сквозящее презрение к окружающим, еще более отвратительное из-за своей необоснованности, то ли поразительная беспардонность, такая же неуместная. Тем более, Эримонд открыто заглатывал пластинки, шарики, порошки и прочую дрянь, определенно наркотическую, выуживаемую им из глубоких карманов (нашел же способ достать эту гадость в совершенно незнакомом мире). Уму непостижимо, как с такими дозировками он сохранял способность не только самостоятельно передвигаться, но и осмысленно говорить.

--- Не поднимайте глаза к небу, – предупредил Цамерий. – Мы выходим не поверхность, а солнце еще над горизонтом.

Я послушно уставилась себе под ноги, сопротивляясь обуревающему желанию поступить наоборот. Темно-синий мрак скалистого ландшафта встретил нас в компании сильного ветра, такого ледяного, будто в паре сотен шагов от нас простиралась арктическая пустыня. И чей-то пристальный взгляд. Цепкий, немигающий. Неживой. Очень хотелось обернуться, чтобы поймать его, но что-то мне подсказывало, вместо глаз я увижу воплощение тьмы в огромной окружности. Черное солнце, с ним, определенно, не все в порядке. Готова поспорить, это не мертвая звезда, завершающая цикл своего существования, обращающийся в черную дыру кусок инопланетной материи. Это существо, разумное и дикое, живое и мертвое. И оно может забрать не только глаза, если поддаться соблазну.

Впрочем, скоро мысли без посторонней помощи переключились на необходимость следить за «дорогой»: острые выступы Радужной породы явно не заботились о том, чтобы облегчить нам четверым задачу по их преодолению. Ох, как я пожалела, что рассталась с текландтскими «галошами».  В мягких туфлях любая неровность ощущалась так, будто я шла босиком. И как Чудики в них ходят? Видимо, так же, как и спят на жестком камне в кельях без окон. Мазохисты.

Спустя некоторое время мое внимание привлек яркий свет впереди – это мы обошли широкую скалу, закрывающую обзор. И я увидела каньон. Зрелище было непередаваемое. Гигантская трещина рассекала простирающееся на сотни километров плоскогорье тремя росчерками, будто местный бог, будучи еще ребенком, решил нарисовать на гористом холсте снежинку, но, увидев первые результаты творческого порыва, передумал продолжать и оставил, как есть. Причудливая расселина вытянулась до самого горизонта, освещаемая чем-то из глубины: источник ровного белого света определить было сложно. В этом свечении чудилось смутно знакомое, тревожное нечто, память о котором я с удовольствием оставила бы на самом донышке сознания, но…

--- Откуда этот белый свет? – Вырвалось у меня.

--- Какой свет? – Удивился Эримонд.

--- Вон тот. Разве не видишь?

--- Радужные Камни, – сухо прокомментировал Цамерий. – Естественный Клиадральный Аккумулятор.

Ах да. Пункт 11. И у меня белая категория. Эм-Латуа, значит, должен видеть фиолетовое сияние. Ну а Эримонд – ничего, понятное дело.

--- И что? – Как и следовало ожидать, Механику слова о Клиадральном Аккумуляторе мало что прояснили.

Цамерий промолчал. Похоже, Эримонда тут все недолюбливают.

--- Ты не Чудик, вот и не видишь ничего, – решил ответить Лэйкер.

--- Но она тоже не Чудик, – парень возмущенно указал на меня рукой.

--- Она Чудик.

--- Ну конечно. Я похож на идиота? Я знаю, как выглядят Чудики. У меня образец перед глазами.

--- Ты не владеешь Клиадрой, поэтому не видишь.

--- Издеваешься?

Лэйкер с едва ощутимым раздражением проигнорировал вопрос.

--- Можно подумать, отсутствие Клиадрального Зерна сразу делает из лирена неполноценного урода, – обиделся Эримонд.

--- В твоем случае владение Клиадрой вряд ли что-то изменило бы.