И все-таки, до чего удивительно и непостижимо Инопространство! Каждый лирен по-своему боится его. Потому что на этом вечном балу смерти и застывшей красоты тебе приходится танцевать с безумием, а уж оно непременно найдет трещину в сознании и разрушит его до основания. И неизвестно, кто или что есть твой враг. То ли бесчисленные, жадные до Жизни в твоих венах проклятые Сущности. То ли хаотичность пространства с его изощренными ловушками, Стражами и Богами, непонятно как там оказавшимися. То ли ты сам.

Для Рамерика же в Мертвом Царстве не было ничего опаснее времени, единственного, что не поддавалось Клиадре даже в малых радиусах в проклятых мирах. Кажется, что ты провел в Инопространстве всего десять минут, а на самом деле в реальном мире может пройти двенадцать часов или больше. Учитывая, сколько сил приходится тратить только лишь на поддержание возможности находиться там, вероятность упасть замертво от элементарного Клиадрального истощения опасно стремится к единице. Зато ничто иное так эффективно и надолго не прогоняет скуку, как прогулка по Проклятым Чертогам.

До рассвета оставалось полтора часа, и большая часть коридоров и лестниц оставалась пустой: за весь путь от спальни до боковой башни Аурелиус так и не встретил ни единого лирена. И хорошо, что не встретил, иначе непременно вызвал бы недоумение со стороны подвернувшихся придворных нелепо простым одеянием. Но одно из главных правил путешествия по Инопространству — не брать с собой ничего лишнего, ни в одежде, ни в оружии. Всего, в любом случае, не предусмотришь, а лишний груз может и утопить, порой, в прямом смысле.

У одного из лестничных пролетов Аурелиус свернул в сторону и, пройдя сквозь стену, очутился в маленькой комнате с зеркальными полом и потолком. Остановившись в центре потайного помещения, он приступил к открытию Врат.

Рамерик почти не успел подготовиться к вынужденному походу на тот свет: время диктовало свои правила, с которыми хотя бы изредка, но приходится считаться. А потому на несчастный Зеркальный Образ в ближайшие дни свалится куда больше дел, чем обычно. Пока настоящий владыка будет «прогуливаться» по Инопространству, в Кальтиринте может пройти, по крайней мере, месяц, в течение которого трон пустовать не должен. Простая Клиадральная иллюзия, пусть и точно проработанная, вряд ли введет в заблуждение всех придворных, а среди этих заносчивых и, часто, бездарных титулованных особ порой встречаются лирены не только с высокими категориями, но и с элементарной логикой. С Зеркальным Образом все, конечно, по-другому: от клона будет исходить сила, а волнами пульсирующая Сущность и Клиадральное Зерно довершат все остальное.

Только использовать это плетение Аурелиус не любил. Во-первых, необходимо раздирать на куски не только сознание, но и Сущность, дабы вложить ее часть в Зеркальный Образ. Во-вторых, приходится одновременно контролировать не только свои действия, но и поведение Образа, что несложно в обычных условиях, однако весьма проблематично в таких разных по скорости течениях времени, как в Кальтиринте и Инопространстве. Наконец, создается дополнительная статья расходов силы, причем в немалых количествах. Но дворцовый переворот — не лучшая альтернатива, поэтому с неудобствами пришлось смириться.

Зеркало под ногами Рамерика помутнело и начало источать мягкий жемчужно-белый свет. Пора.

Проверив, удобно ли расположены рукояти изогнутых сабель с широкими лезвиями за спиной, Аурелиус выдохнул и нырнул в призрачную бездну Врат.

Время, как обычно, замедлило свой ход, испытывая на прочность лирена, дерзнувшего преступить грань между Жизнью и Смертью до положенного срока. Теперь каждая секунда — против него. За потерей пространственной ориентации последовало ощущение резко навалившегося на плечи груза. Давление все увеличивалось, словно безумный титан решил при помощи рук вдавить Рамерика, как столб в землю. И вдруг оно исчезло. Тут же рассеялась и белесая муть, а ноги вновь ощутили под собой обнадеживающе твердое основание.

Вот оно.

Говорят, чтобы почувствовать бесконечность, нужно провести ночь, любуясь на усыпанное тысячами цветных звезд небо. Ерунда! Истинно всепоглощающих чувств подобное времяпровождение не даст, это Аурелиус знал наверняка. Только оказавшись в Мертвом Царстве, можно по-настоящему, до кончиков волос ощутить, что такое бесконечность. И никак иначе.

Размытой широкой полосой, замыкающейся в круг, строго по диагонали относительно плоскости зрения Рамерика тянулась линия своеобразного «горизонта» (земли здесь не было и в помине). Она делила безграничное пространство вокруг на две огромные полусферы: темную бордовую и светлую сине-серую. Повсюду, куда только хватало глаз, парили треугольные белокаменные пирамиды идеально правильной формы. На каждой их грани можно было одинаково устойчиво находиться, не опасаясь соскользнуть с гладкой поверхности. Хотя попробуй объяснить это вопящему от ужаса разуму, если, едва оглядевшись по сторонам, ты уже не можешь понять, где верх, а где низ. А пирамидам не было числа, они медленно двигались по одним им известным траекториям, периодически покачиваясь из стороны в сторону, подобно гигантским маятникам. Многоуровневые ряды этих каменных конструкций тянулись вдаль, игнорируя все законы перспективы. Впрочем, мало какие законы здесь вообще действовали.

Аурелиус не стал дожидаться, пока рядом появится кто-нибудь из местных, и торопливо осмотрелся в поисках Дверей.

Если попытаться хоть как-то наглядно отобразить структуру Инопространства, то можно получить нечто вроде упрощенной модели пирога с орехами, где в роли пирога выступают так называемые Мертвые Чертоги, а орехов — Божественные Палаты.

Тянущийся вдаль легион пирамид или, как их принято нарекать в Кальтиринте, Свечей вместе с бескрайней пустотой и тишиной, сводящей с ума, являются как раз частью Мертвых Чертогов. Там скитаются, не находя покоя, проклятые Сущности, скованные собственным Духом и лишенные права перерождения в мирах Веселес.

Божественные Палаты же — явление в какой-то степени локальное, представляющее собой маленькие миры в Инопространстве, попасть в которые можно лишь через определенные порталы — Двери, небольшие спиралевидные звезды. Их цвет определяла окраска стен Парадных Анфилад — маленьких помещений, создающих плавный переход между Мертвыми Чертогами и миром-вкладышем.

Двери цветными маячками горят на некоторых Свечах, их мертвое сияние завораживает, манит подойти ближе, окунуться в их искреннее радушие, почти всегда губительное для немногих живых смельчаков, рискнувших забрести во владения Смерти. Никогда не знаешь, что скрывается за очередной яркой звездой, такой холодной и прекрасной, что ты готов вырвать себе глаза, дабы запечатленный образ остался в них навсегда.

Нужная Свеча покачивалась совсем рядом. Аурелиус за несколько секунд прыжками добрался до расплывшейся ядовито-зеленой спирали с желтым центром и окунулся в свет гостеприимно распахнутой Двери.

Вопреки надеждам, в Парадной Анфиладе Сельмии не оказалось. Скорее всего, Избранная Посвященная решила сначала показать местные достопримечательности Тартара, а появиться где-нибудь под конец пути. В ее стиле, в общем-то. Непонятно, правда, откуда у Хранителей Веселес такая страстная любовь именно к даминской мифологии.

Рик пинком выбил единственную в Парадной черную дверь, вечно устанавливаемую на место невидимыми блюстителями здешнего порядка… и невольно залюбовался открывающейся с высоты панорамой. Увиденное меньше всего походило на то, что описывали оригинальные легенды, но это ничуть не умаляло красоту общей картины.

Далеко внизу неподвижно висели в пустоте два колоссальных размеров хрустальных глаза с застывшими зелеными квадратиками-зрачками. От них тянулись четыре мускулистые руки, произрастающие прямо из лишенных век глазных яблок, и такие же прозрачные. Эти гигантские конечности на своих бицепсах удерживали круглый блин — землю, а их шестнадцатипалые кисти жадно вгрызались в твердь острова-тюрьмы, точнее, в окружающий его бурлящий океан. Перед Аурелиусом, как на ладони, предстали серая полоса берега, черно-синие пики гор, рассеченные огненными ручейками, а за ними — сизые джунгли и в самом их центре — золотой лабиринт, ходы которого должны были уходить глубоко «под землю» и вести к заключенной там Эстелле лэ Деборо. Что ж, достойный легкой зависти памятник на могилку.