Опять отвлекся, так вот, сегодня нам надо локализовать местоположение биоартов, подсветить их для нашей гравимобильной артиллерийской бригады, дислоцированной на подступах к космодрому, и полюбоваться, как наши артиллеристы сделают из них зеленое желе - ничего сложного.

-Приготовились, десантируемся россыпью!

Россыпью - это хреново, значит нас сейчас будут отстреливать из трака через раскрывшиеся бронеплиты на полном ходу, дабы затруднить противнику прицеливание. "Козлина ты, старшина, решил внеплановую тренировку устроить, обстреливать то нас никто не собирается" - успел подумать я перед тем, как зубы клацнули друг об друга и меня выкинуло наружу. Пара - тройка секунд в полете, и я приземлился на пузо, оставляя за собой борозду в грунте трехсоткилограммовым бронескафом. Слева и справа от меня, поднимая облачка пыли, шлепались остальные участники внепланового десантирования. Я повернул голову, провожая улепетывающий на всех парах трак, пока на визоре шлема не высветилось направление, в котором нам предстояло двигаться, и шлем, голосом старшины, не прорявкал: - Шевели помидорами, разведка, занять высоту по курсору, боевое охранение - стандарт!

Высоту, а точнее довольно пологий холм, заняли без проблем, забежали на самый верх за двадцать секунд и залегли на вершине. Внизу по "стандарту" осталось четыре бойца, которые начали неспешно обходить с разных сторон высоту, намереваясь устроить фланговое охранение.

Я лежал, уткнувшись забралом в землю, прямо перед стеклом визора покачивался на ветру памеши, это такие маленькие сиреневые шарообразные цветочки, по одному ничего из себя особенного не представляющие, но обычно они устилали собой целые поля, в ветреную погоду становившиеся похожими на сиреневые океаны. Над головой, будто отражая этот цветочный океан, синело глубокое небо без единого облачка. У меня аж комок к горлу подкатил, как это все похоже на мой родной Гекторм. Если бы картину не портили проползающие в двухстах метрах под нами ксенские биоарты, то решил бы, что случайно нас забросили не туда.

- Наблюдаю сто пять единиц противника! - это наш Стертак, если надо поставить маркеры для огневой поддержки, то обычно это делает он. - Начинаю мульти разметку целей.

Ксеносы все так же ползли в направлении космопорта, не замечая нас. Обычно одну биоарту сопровождало не меньше десятка битов, по простому - обычных ксенских солдат, похожих на богомолов, вымахавших под три метра. Полное отсутствие битов насторожило не только меня.

- Не нравится мне этот парад, Дорп, давай быстрее распределяй цели, скидывай в КП космопорта и валим отсюда. - сказал Керми. Я не мог видеть выражение лица старшОго, но зная его не первый год, отчетливо представил, как он хмурит свои кустистые брови и покусывает нижнюю губу.

-Еще пятнадцать сек, командир. - отрапортовал взводный снайпер.

-"Давай, давай, дружище"- взмолился я, поскольку чувство опасности, к которому я научился прислушиваться за эти четыре года, просто завывало, заставляя меня бежать с этой сопки куда глаза глядят.

Четверть минуты нам никто не дал.

-Под землей!!! - заорал старшина и в тот же миг я увидел в полуметре от себя осыпающуюся воронку, которая расширялась с каждым мгновением.

Не став дожидаться, пока из-под земли вылезет ксенос, я резко откатился на пару метров, разбрасывая вокруг комья земли, и отправил в воронку гранату с левого манипулятора. Снаряд, сорвавшись с направляющей, ушел свечкой вверх, метров на двадцать, и оттуда рухнул вниз, повинуясь команде заложенной в него ИР бронескафа. Через мгновение из воронки взвился султан пыли вперемешку с ошметками чего-то живого, но любоваться хорошо сделанной работой времени у меня не было.

За несколько секунд художник, рисующий картину бытия, решил переключиться с пасторальной живописи и начать новое батальное полотно. Кто-то вопил по внутренней связи, визжали тяжелые иглометы, разрывая на куски чужих, бахали взрывы гранат.

На тактическом дисплее, проецирующимся мне на забрало, горели пиктограммы в виде человечков, одиннадцать зелененых и два красных. Среди красных был и значок, обозначающий взводного снайпера Дорпа Стертака. А значит, либо Дорп отправился к праотцам, либо серьезно ранен в голову, что привело к потери связи между его нейросетью и скафом. Если бы он был ранен, его пиктограмму мой скаф отобразил бы желтым цветом.

Поднимаясь на ноги, я попутно оценил обстановку, биты уже повылазили по всему холму и почти все ломились в нашу сторону, исключение составляли только две группы, нацелившиеся на парней, оставшихся внизу, на их помощь теперь можно было не рассчитывать, судя по количеству спешащих к ним битов, в ближайшее время им будет чем развлечь себя. Выпустив очередь из пяти гранат по ближайшей ко мне группе ксенов, я начал перемещаться в сторону Дорпа. Бой боем, но задачу никто не отменял, да и не хотелось мне, чтобы на моей совести были несколько сот тысяч людей, которых ссадит во время взлета артиллерия противника.

До снайпера бежать было не далеко, каких-то пятьдесят метров, судя по тактической схеме - я был ближе всех к нему, взвыли ножные сервоприводы, толкая тело вперед трехметровыми прыжками. Спринтерской дистанции не получилось, через четыре прыжка нейросеть раскрасила визор тремя красными отметками. Одну цель я видел и без ее помощи. Из-под земли прямо по курсу вылез еще один хитиновый солдат, нацеливая в меня плазменную пушку, которая росла у него прямо из тела, как пятая конечность.

Если бы эти ребятки могли стрелять из своих отростков хотя бы раз в секунду, войну мы бы уже давно проиграли. Но, слава Единому, на перезарядку у бита уходило минимум десять секунд - в такой плотной свалке время огромное. Компенсируя низкую скорострельность, ксены охотно переходили в рукопашную, используя конечности, оканчивающимися острыми как бритва лезвиями. Их эффективность была не сравнима со сгустком плазмы, которую наша броня не держала в принципе, но нечеловеческая сила воинов-насекомых, помноженная на скорость и точность ударов, частенько позволяли им отрубить голову или манипулятор вместе с рукой, бойцу даже в тяжелом скафе.

Мозг привычно перешел в режим ускоренного восприятия. Мысли в голове закрутилияь быстрее, выстраивая тактические схемы. Если я свалю вылезшего передо мной бита из игломета, то имею все шансы получить в бок заряд плазмы от двух других, отмеченных на тактичке метрах в десяти правее. Я решил действовать по-другому. Упав на спину после очередного прыжка, я заскользил прямо на ксена, тот попытался нацелить на меня снова ствол плазмомета и в момент, когда ему это почти удалось я воткнул ножные манипуляторы в землю и, не препятствуя силе инерции, которая начала меня поднимать в вертикальное положение, прыгнул еще раз с таким расчетом, что бы бит оказался на линии огня между мной и парой своих товарищей. Результат не заставил себя ждать, два ксена, выцеливавшие меня издалека, разрядили оружие по моему живому укрытию, которое взорвалось протуберанцами пара и слизи. Я отстучал две очереди по пятьдесят игл по временно неспособным стрелять врагам, мчащимся ко мне во весь опор, на границе сознания отметив, что нужно поменять режим стрельбы на более экономичный, поскольку после половины очереди ксенов разорвало на мелкие части и бросился дальше к месту, откуда Дорп пытался навести артиллерию.

-Твари, да сколько же можно,- прошептал я, когда увидел то, во что превратился мой товарищ. Тело Дорпа, точнее нижняя его половина, покоилось на краю воронки, откуда выбрался убивший его бит, похоже боец даже не успел понять, что происходит, подкоп появился прямо под ним и ксен выстрелил в него, не вылезая из своей норы. Рядом с останками пехотинца стоял мультиканальный модуль наведения, с виду он был не поврежден, из кубика прибора торчали линзы высокоточной оптики, на индикаторной панели мигал красный огонек, который свидетельствовал о потере соединения с нейросетью оператора. Не мудрено, поскольку оборванный шлейф заканчивался в той же воронке, на месте которой недавно находилась верхняя половина тела солдата.