Мама всплеснула руками:

— Так вот почему у тебя запись в дневнике: «Опоздал на первый урок».

— Давай я буду писать, а то ты меня отвлекаешь! — быстро сказал Вова.

Он макнул перо, взял его правильно, «в щепотку», как учили, и стал писать. Красивые ровные палочки строились в ряд.

Какое это было утро! Солнечное, весёлое. С деревьев медленно слетали жёлтые листья и, покружившись в воздухе, плавно ложились на землю.

Вова шёл в школу, как всегда, — через скверик. Но сегодня он заметил, что всё выглядит необычно: аллеи засыпаны листьями. По ним идёшь, как по шуршащему ковру.

Как приятно было взрывать ногами золотистый ковёр! Жаль только, что впереди работала дворничиха: энергичными взмахами метлы она уничтожала всю красоту. По обе стороны дорожки вырастали кучи листьев.

«Ничего, — подумал Вова, — буду идти из школы — поваляюсь вдоволь».

Вдруг он увидел соседского мальчика Витю. Он шёл навстречу, весело размахивая портфелем.

— Привет! — крикнул Вова, поравнявшись с Витей. — А ты разве не в школу?

— Какая там школа! В «Коммунаре» идёт «Фантомас»! — важно ответил Витя.

— А как же… — начал было Вова, но тот его перебил:

— Пасую, понимаешь? — и прошёл вперёд.

Вова остановился. Завистливо посмотрел вслед Вите и вдруг неожиданно для себя закричал:

— Эй, слышь ты… я тоже хочу!

…Через несколько минут мальчики подходили к высокому серому зданию на углу. Там была поликлиника.

— Так ты запомнил? — Витя внимательно посмотрел на Вову. — У тебя болит голова, а у меня — живот.

— А почему не наоборот?

Витя сдвинул фуражку на затылок и сказал:

— Потому что я лучше умею притворяться. Я им такую рожу скорчу, что сразу поверят. А тебе не поверят.

Вова испуганно схватил Витю за рукав.

— А как мне говорить?

— Ну, скажешь, голова болит, угорел.

— А почему угорел?

— Скажешь, мать рано печку закрыла.

— А у нас паровое отопление.

— Ну, скажешь: об стенку стукнулся.

Вова забежал вперёд:

— А синяк где? Нету ж синяка!

— Вот я тебя сейчас как вдарю, так будет синяк! — крикнул Витя.

Вова отскочил в сторону и уныло поплёлся за другом.

Ребята подошли к поликлинике и остановились. Из дверей на них пахнуло острым лекарственным запахом. У Вовы забилось сердце.

— Иди ты первый, ладно? — заглянул он искательно Вите в глаза.

— Ладно! — Витя важно подмигнул Вове и шагнул вперёд. На пороге он остановился и дал последнее указание:

— Ты жди меня здесь, понял? Если я раньше выйду, я тебя подожду, и пойдём на первый сеанс.

— Понял, — отозвался Вова. Он пошёл по длинному коридору мимо белых дверей. Врач, пожилая тётя в белой шапочке, осмотрела его быстро, попросила показать горло. И сказала: «Ничего страшного, мальчик. Можешь идти на уроки!»

Вова с красным от стыда лицом торопливо оделся, сжимая в руке таблетку от головной боли и спасительную справку о том, что был у врача. Потом облегчённо вздохнул и вышел на улицу.

«А пасовать не так страшно! — подумал он, расхаживая под окнами поликлиники. — Правда, неприятно, когда врач на тебя смотрит в упор. И глаза как-то сами бегают, и уши как-то сами горят. Но ничего, ради «Фантомаса» потерпеть можно».

Вова ходил долго. У него заболели ноги, а Витя всё не появлялся.

«Где же он пропал? — недоумевал Вова. — Сам же говорил: быстро!»

Он рассеянно взглянул на дерево — от ствола вверх — и вдруг замер от удивления: в окне третьего этажа стоял Витя в больничной пижаме и делал отчаянные знаки.

— Витька, это ты? — закричал Вова, задрав голову.

— Нет, это Пушкин! — донеслось сверху.

— А почему ты такой… переодетый? Выходи!

— Да, выходи! Одежду забрали! — зло крикнул Витя.

— Зачем?

— А я знаю, зачем? Говорят: «Исследуем на аппендицит». Я им клялся, что живот перестал, а они — ни в какую. Говорят: матери позвоним, а ты здесь останешься.

Вова моргал глазами, задрав голову.

— А как же «Фантомас»? — крикнул он.

— Пошёл ты со своим «Фантомасом»!

Витя выглядел очень жалким в своей полосатой пижаме. Его длинные руки торчали из рукавов, голова возвышалась на тонкой шее, а уши были печально оттопырены. Завистливым взглядом Витя смотрел на улицу.

— И вообще ты — гад! — вдруг плаксиво крикнул он. — Вот я сейчас на тебя плюну!

— А почему я гад? — запальчиво возразил Вова, отбежав на безопасное расстояние.

— Потому что лучше б у тебя болел живот, а у меня голова! С головой у меня всегда проходило!

В окне выросла фигура в белом халате и заслонила Витю. Строгий голос сказал:

— Мальчик, закрой окно и ложись в постель!

Последнее, что видел Вова, это Витин кулак, торчащий из больничной пижамы. Он мелькнул в окне и исчез.

Вова уныло поплёлся в школу.

Через несколько дней Витю выписали из больницы. Во дворе его все стали дразнить «Фантомасом».

Все ли мальчишки такие вредные или только Вова такой? Ему хочется сказать «да», а он говорит «нет». Хочется сказать — «белое», а он говорит — «чёрное».

Пришла как-то мама в красивом платье. Стала перед зеркалом и улыбнулась Вове:

— Посмотри, сын, какое у меня новое платье!

— Ах, ах, высокий класс! — Вова закатил глаза под лоб и скорчил такую гримасу, будто глотнул клюквенного соку без сахара.

Мама огорчилась.

Спрятала новое платье в шкаф и надела свой обычный домашний халат.

Вове хотелось крикнуть: «Надень то, красивое», но он сказал:

— Вот это другое дело!

А недавно мама вернулась из командировки. Она соскучилась за Вовой: пять дней его не видела. И пошла за ним в школу.

Прозвенел звонок, распахнулись двери, и из классов повалил школьный народ.

Мальчишки вырвались, как из горящего дома. Девочки вышли чинной стайкой.

— А где же Вова?

— Он, наверное, в столовой, — вежливо ответила толстушка с чёрной косой.

В столовой стоял невероятный галдёж. Обедала группа продлённого дня. Кто-то двигал стулья, гремел посудой. Из кухни тянуло чадом пригоревших котлет. А раскрасневшаяся повариха — тётя Катя — кричала кому-то:

— Подождёшь со своим шницелем! Сначала — продлённики!

Посреди столовой стояла седая женщина — директор школы — и разговаривала с двумя учительницами.

Уже с порога мама заметила Вову. Не обращая внимания на общий шум, он сидел за столиком и деловито хлебал борщ.

Потом он быстро съел второе, выпил компот, ладонью провёл по рту, забыв, что есть салфетка, и только тогда заметил маму.

— Ну, здравствуй, здравствуй. Приехала?

— Приехала.

— Пойдём!

Мама поправила сыну белый воротничок, пригладила волосы.

— Где же твои книги, сын?

— Ах, да! Хорошо, что ты напомнила! — Вова кинулся к столику, пошарил на полу и поднял шапку и ранец.

…Они шли по улице, мама и сын. Медленно кружась, падали снежинки, оседали на пальто, на ресницах. Вова согрел дыханием маленькую хрупкую звёздочку, и она превратилась в капельку.

— Что у тебя нового? — спросила мама.

— Несколько отметок. Все разные, уклончиво ответил Вова. — Расскажи лучше про свою командировку.

— Расскажу тебе, сын, об одном очень интересном человеке, — задумчиво начала мама. — Он охотник, но необычный: охотится с фотокамерой на диких зверей.