Он залюбовался этими прожилками, серебряными нитями и крошечными застывшими ожерельями пузырьков воздуха, так залюбовался, что не заметил сразу, что в глубине что-то есть.

Темное и бесформенное. Или кто-то? Внезапно он почувствовал, что лед пробрал его и внутри, до самого сердца. Он быстро, не обращая внимания на боль в ладонях, расчистил площадку величиной с большое блюдо и приник лицом, загородив кольцом пальцев доступ света.

Подо льдом, лицом вверх, застыла человеческая фигура. Глупо было думать, что живая. На такой глубине под метровой коркой льда у несчастного не было ни одного шанса. Джинсы. Рубашка. Руки. Упираются неподвижно в лед, словно хотят оттолкнуть его от себя. Шея. Лицо. Лео словно бы ошпарило кипятком. Он прекратил дышать и застыл, совсем как тот, в глубине. Такое знакомое лицо. Он его столько раз видел в кошмарных снах. Лицо Алана. Синие губы. Зеленые распахнутые неверящие глаза. Чуть приоткрытый рот, словно он хотел что-то сказать или крикнуть. Все это Лео успел за короткое мгновение отпечатать в памяти.

Потому что в следующее мгновение от ужаса его подбросило вверх над ледяной пустыней и он обнаружил себя в комнате недорогой гостиницы для спортсменов, лежащим на животе на кровати и судорожно сжимающим в кулаке край одеяла. Вернее, он так лежал перед тем как подпрыгнуть, а сейчас, вздрогнув так, что закачалась кровать, тут же разбудил Алана, который недовольно заворочался рядом, отбирая кус одеяла и сонно ворча:

— Ты чего, Берт, взбесился? А ну-ка спи давай, еще рано.

Он тут же приоткрыл один глаз и через секунду ошалев, уставился на Лео, тараща уже оба глаза.

— А? Как?.. А… ну да… всё равно рано, спи, рыбк.

Однако сон слетел с Лео словно туман от порыва ветра. Мало того, что жуткий сон врезал ему по мозгам, да так, что он боялся теперь и закрыть глаза, словно неживое лицо ждало его там, на том конце реальности, так еще и неожиданный неприятный сюрприз подстерегал его тут, наяву. Его будто окатили ледяной водой из ведра.

Он уставился в угол комнаты, где на стуле, небрежно брошенная, валялась куртка. Осенняя куртка, которой не место в теплом южном городе. Куртка, которой вчера, когда они засыпали, совершенно точно не было. Алан снова заворочался, недовольный тем, что Лео так медлит и тем самым лишает его такого необходимого тепла. Он снова открыл глаза и проследил направление взгляда соседа.

— Бля… — ужас, который исказил черты его лица, был непритворным и из-за этого разозлил Лео, который к тому моменту уже успокоился.

— Куртка, — попробовал он привести в чувство Алана. Ну нельзя же так, блин, впадать чуть ли не в кому!

— Он нас видел… — еще не до конца придя в себя, пробормотал Алан, — увидел и ушел…

— Уверен, что ничего нового он о нас не узнал, — холодно проронил Лео, уже поднявшись с постели, перекинув свое одеяло к себе и пытаясь натянуть одежду.

Получалось не очень, кожа разболелась еще сильнее, чем вчера. Хорошо хоть температура вроде бы упала. Во всяком случае, озноб ушел, и его не потряхивало так, как вчера. Мда. О солнце придется забыть на пару дней, если не до конца сборов. Хотя о чем это он? Какое солнце? Огромное счастье, что он ходит, дышит, ругается. Что он живой. Его передёрнуло внутри, когда он вспомнил события вчерашнего дня и предшествующей ему ночи. Вот что значит взглянуть смерти в лицо! Он снова взглянул на Алана. Тот был обожжен и бледен одновременно. Он тоже пытался надеть майку, но та цеплялась за кожу плеч и доставляла, судя по всему, немалые страдания. Лео молча наблюдал. Первое желание подъебнуть растерянного парня растворилось, добивать и так убитого не очень-то приятно. Поэтому он просто слегка кольнул.

— Уверен, что ничего нового он о нас не узнал. Мы вроде как трахались втроем, не забыл?

Поймал несколько затравленный взгляд парня и отвернулся. «Спасибо тебе, конечно, Алан, за помощь, но шел бы ты уже, а? Искал бы своего брата и высасывал у него прощение. Правда непонятно за что».

Нет, Лео конечно не дурак. Разница между «переспали и разбежались» и «спали всю ночь в одной постели, обнявшись и прижавшись друг к другу» есть, и довольно существенная. Вот пусть теперь Алан и объясняет своему психованному братцу ситуацию.

Альберт тем временем победил футболку, натянув темную ткань, морщась и матерясь, на обожженные плечи.

— Ты как? — не утерпел Лео, ему и в самом деле было беспокойно.

— Болит все. И голова кружится. — признался Алан. — Хотя уже не холодно.

— Иди к врачу. Что ты как маленький?

— Угу. Пойду.

«Не пойдет».

— Куда же он… блять! — Алан воевал с кроссовками, пытаясь запихнуть ногу, не развязывая шнурков. Получалось плохо.

— Погоди, тут записка, — окликнул его Лео, увидев на подоконнике, рядом с курткой, небольшой белый лист.

«Даже эсэмэску не стал писать, чтобы блямканье не разбудило. Тактичная сволочь».

— Дай сюда, — нетерпеливо танцевал Алан у двери, кроссовки ему снимать не хотелось, а мажорская сущность не позволяла прошлепать по чистому полу в обуви.

— Держи, — покладисто согласился Лео, взяв в руки листок и нечаянно бросив на него взгляд. Там было всего несколько слов, написанных от руки крупным четким почерком, почти печатными буквами.

«Я снял люкс. Проснешься — приходи. 315»

Все.

Алан, быстро пробежал строчки глазами, вцепился в свою полупустую сумку, что валялась на полу возле выхода и, сглотнув, посмотрел на Лео, который продолжал стоять в паре метров от него.

— Ну… я пошел? — неуверенно начал он.

— Вали уже! — припечатал Лео и, дождавшись, пока дверь за ним закроется, защелкнул замок.

Стараясь не обращать внимания на неприятный осадок от того, как быстро Алан подорвался и исчез, он снова дошел до кровати и, раздевшись вновь, упал досыпать. Постель была еще теплой. Он закрыл глаза, мысленно выстраивая перед глазами план сегодняшнего дня. Лучшего снотворного для утреннего сна еще никто не придумал.

Так. Поспать. Потом поесть. До обеда еще полтора часа. Потом, если, конечно, болеть будет не очень сильно, пора бы и приступить к тренировкам. Ковалев по голове не погладит за безделье. И да, надо бы навестить в инфекционном болезного. Вряд ли кто из девчонок, да и из парней тоже, вспомнит про раздолбая Серегу. А ему ж и зубную щетку, и воды там…

Утренний сон несмотря на приманку, не шел. Мало того. При попытке закрыть глаза, вновь возникала жуткая картинка. Толстый лед. Зеленые распахнутые глаза. Приоткрытый рот, словно человек жив и хочет что-то сказать. Или крикнуть.

Бля! Лео перевернулся на живот. Это всего лишь сон! Только сон! Какие еще могут быть сны после такого ужасного приключения, когда еще и интоксикация от ожога сказывается?

Надо подумать о чем-нибудь приятном и веселом. Например о том, какую выволочку сейчас получит Алан от брата. А он наверняка ее получит. Двое обгоревших парней в одной постели своим видом должно быть хорошенько вынесли мозг старшему. Ясен пень, они развлекались вдвоем весь день, купались-загорали, уснули обнявшись. Параноик Роберт наверняка дорисует в своем воображении остальное яркими широкими мазками. Да и пес с ним. Вставит своему отражению по первое число.

Эта мысль была призвана порадовать полусонного Лео, однако почему-то совершенно не порадовала.

В итоге, провозившись полтора часа в постели, которая еще вовсю пахла Аланом, он поднялся, натянул майку и штаны и хмуро поплелся есть.

====== 28… ======

— П-привет.

— Привет.

— Как съездил?

Пауза.

— Охуенно, как всегда, — равнодушно, не глядя в глаза. — Мне ж по кайфу, ты же знаешь…

— Берти, ну не начинай, а? — понуро, глаза в пол.

— То есть это только тебе и начинать и кончать можно. Охуенно устроился, братик, как я погляжу.

— Берт…

— Что, Алан? Что?

— Берти, ну что ты бесишься? Ты же знаешь, что я был против твоей поездки. Ну да, я же забыл, я же идиот, тебе же виднее, блять! — Алан поднял голову и с нарастающей злостью взглянул на брата.