Я попытался просто просуммировать результаты. По итогам боя у фермы Аббаса Макнаб заявляет о пятнадцати убитых и множестве раненых, так что я прикинул, что общее количество потерь было около сорока пяти. Учитывая еще троих охранников на контрольно-пропускном пункте, общее количество достигает сорока восьми. Даже если эти контакты произошли именно так, как их описывает Макнаб, оставив за кадром свидетельства очевидцев, утверждающих, что во время всех этих инцидентов никто из иракцев не пострадал, количество потерь все равно составляет лишь около одной пятой общего числа, заявленного Макнабом. Следовательно, в ходе заключительного столкновения в Крабиле SAS-овцы, должны были перебить до двухсот человек. Райан утверждает, что Консилио в этом бою столкнулся с двенадцатью. Если считать, что он уничтожил их всех — хотя тому нет никаких подтверждений — все еще остаются неподсчитанными порядка 188 тел.

Однако что обеспокоило меня больше всего, так это вопрос боеприпасов. Макнаб постоянно подчеркивал, как мало их имел патруль. Половина от первоначального количества была израсходована в первой перестрелке, а после второго контакта 26 января у него осталось около полутора магазинов и сто патронов в ленте для Миними у Кобурна. То есть в общей сложности примерно сто сорок пять патронов на двоих. У "Быстроногого" и Динджера было тридцать патронов в ленте для пулемета и один магазин — всего шестьдесят патронов. Никто не знает, сколько было у Боба Консилио, но можно предположить, что около пятидесяти: то есть в общей сложности примерно 250 патронов на весь патруль. Хотя SAS-овцы умеют хорошо стрелять, даже лучший в мире стрелок в боевой ситуации не может поражать цель каждой пулей. Одно попадание на десять выстрелов — очень хороший результат, но идея о том, что ослабевшие и выдохшиеся члены патруля, ведущие исключительно напряженный ночной бой, могли поражать иракцев каждые 1,25 выстрела, не вызывает никакого доверия. Питер Рэтклиф, со своей стороны, также оспаривал этот счет. Этот ветеран, с двадцатью пятью годами службы в Полку указал, что, согласно текущей военной теории, требуется батальон из пятисот человек, чтобы уничтожить вражескую роту численностью в сотню, и, по крайней мере, 1250 человек, чтобы перебить 250. "На самом деле", добавил Рэтклиф, усмехаясь, "очень жаль, что Макнаб попал в плен, а Райан ускользнул, потому что в противном случае — судя по тому, как они убивали иракцев — война могла бы закончиться за неделю".

СТЫЧКА С ЧАСОВЫМИ в месте, которое Макнаб назвал "командным центром", была точкой, после которой подгруппа окончательно разделилась натрое: Макнаб с Кобурном, Динджер с Лейном, и Консилио. Я выяснил, как захватили одного из них, Кобурна, и теперь стал искать очевидцев, которые могли бы рассказать об остальных. Аль-Хадж Нур Ад-Дин, инженер, ставший владельцем чайханы, сказал, что знает, по меньшей мере, двоих участников пленения одного из британских коммандос на Руммани — островке посреди Евфрата, прямо напротив Крабилы. Это звучало весьма правдоподобно, поскольку я знал, что Лейн и Динджер поплыли через Евфрат к острову, название которого не упоминается ни у Райана, ни у Макнаба, где нашли убежище в насосной будке. Нур Ад-Дин сказал, что знает, где находится эта будка, и предложил отвезти меня через реку на Руммани, чтобы показать ее.

ТАК КАК ДИНДЖЕР НЕ ОСТАВИЛ доступного общественности описания событий той ночи, мы снова должны полагаться на Райана и Макнаба. После стычки в глубоком вади, говорит Макнаб, Динджер и Лейн, теперь отделившиеся от остальных, поняли, что с их ограниченным боекомплектом им ни за что не прорваться с боем. Хотя ранее они отвергли идею переплыть реку, теперь для них это был единственный выбор. На краю воды они попытались отвязать прикованную цепью маленькую лодку, но безуспешно, так что вместо этого они пустились плыть по ледяным водам Евфрата. Вода была настолько холодна, что дыхание перехватывало, но они проплыли около ста метров до песчаной отмели, где довольно долго пролежали, дрожа и задыхаясь.

Единственный путь с отмели вел через понтонный мост, находящийся метрах в 250 к западу, на котором они заметили контрольно-пропускной пункт. С южного берега доносилась беспорядочная стрельба, по воде метались лучи фонарей. Одежда на них уже начинала замерзать, и если бы они остались на месте, то вскоре были бы мертвы. Не оставалось никакого выбора, кроме как попытаться побороть реку, ширина которой в этом месте была около пятисот метров. Они нашли пенопластовую коробку, которую разломали и запихали под куртки, затем опустились в воду, и поплыли. Холод высасывал из силы, оружие выскользнуло из рук. К моменту, когда они коснулись дна на другой стороне, их снесло на полтора километра вниз по течению. "Быстроногий" не мог сам выбраться на берег. Динджер нашел на берегу маленькую насосную будку и затащил своего товарища в нее. Он стал греть воду, использовав последнюю таблетку гексамина, но было слишком поздно — "Быстроногий" был в невменяемом состоянии и опрокинул кружку с горячей жидкостью.

На рассвете, Динджер вытащил своего товарища на солнце. На полях по берегам реки было уже полно феллахов — живущих в долинах Тигра и Евфрата крестьян, и, по словам Райана и Макнаба, Динджер добровольно сдался одному из них заглянувшему в будку. Когда тот побежал, чтобы позвать остальных, Динджер выскочил и убежал прочь, но лишь для того, чтобы натолкнуться на большую группу местных жителей, которые окружили его, сбили с ног и связали. Один из них достал нож и угрожал отрезать ему ухо, но в этот момент Динджер достал свои золотые соверены, из-за которых в толпе началась драка. Его спасла группа солдат, у которых, как сказал Макнаб, по-видимому, был приказ взять его живьем.

Его под конвоем перевезли через реку и доставили в лагерь, где жестоко избили. Пока он был там, на носилках принесли "Быстроногого", и засунули в санитарную машину. Он был совершенно неподвижен, и Динджер испугался, что его товарищ мертв. Это был последний раз, когда он его видел.

Должно быть, таков был отчет, который Динджер сделал впоследствии на разборе, поскольку версия Райана фактически идентична, за исключением нескольких деталей — весьма существенных, учитывая рассказанное мне Ахмадом о том, что его взяла полиция, а не армия, и в последний раз он видел "Быстроногого" в полицейском отделении, а не в военном лагере.

АЛЬ-ХАДЖ НУР АД-ДИН ПРОВЕЗ МЕНЯ по улицам Крабилы, свернув на дорогу, ведущую вниз, к понтонному мосту, минимум дважды упомянутому в отчете Макнаба. Немного восточнее его находился причал, где было пришвартовано несколько древних, потрепанных лодок. Я задался вопросом, а не была ли одна из них тем самым суденышком, которое Динджер с "Быстроногим" пытались отцепить той ночью. Остановившись у кромки воды, я увидел, что мост находится примерно в 250 метрах к западу от причала. Сначала я подумал, что это, должно быть, то место, откуда они отправились плыть, но когда Нур Ад-Дин напомнил мне, что в январе 1991 года река была намного шире, я предположил, что причал, должно быть, был той отмелью, на которой они лежали, замерзая в темноте. Ахмад сказал мне, что на следующий день после всего произошедшего из реки чуть ниже по течению достали оружие, все еще заряженное, подтвердив, что SAS-овцы действительно бросили его. Позже в Багдаде я смог увидеть его — это был легкий пулемет Миними.

Изрядно поторговавшись на причале, мы смогли нанять железный челнок у одного из дружелюбных, растрепанных лодочников, и двинулись вниз по течению к Руммани. Евфрат имел мало общего с тем внушающим страх потоком, каким он был в январе 1991 году. Он был темно-синим и совершенно спокойным, окаймленным пышными зарослями тростника и пучками травы хальфа[21], где сидели белые аисты и цапли, и сновали бесчисленные зимородки. Течение был сильным, я чувствовал, как вода тянула наше суденышко, когда лодочник боролся, направляя его поперек к берегу Руммани.