Савитри видела, как недвижимое тело постепенно мертвеет, она положила его в безопасное место и пошла вслед за Ямой. Яма понял, что она так просто не оставит его, он остановился на мгновение и сказал:

— Ты не должна следовать за мной. Лучше исполни погребальный обряд, чтобы не повредить жизни мужа в другом мире, и расстанься, как положено, с его телом.

— Я иду за своим мужем. Все остальные пути мне заказаны, — ответила Савитри, не отставая от него ни на шаг. — Нас учили, что согласная жизнь супругов, соблюдающих умеренность и способных подчинить свои желания разуму, — это высшая форма существования. Я не знаю никакой другой жизни, у меня нет склонности к аскетизму и самоотречению. Семья — самая высокая цель, которой я могу достигнуть, так меня учили родители, и я пойду туда, куда пойдет мой муж.

— Ты больше не можешь идти за мужем, но мне понравилось то, что ты сказала; в награду я готов исполнить одно твое желание. Проси что хочешь, только не жизнь этого человека.

— Возврати зрение свекру, — тут же сказала Савитри.

— Согласен. Завтра он проснется и увидит свет. А теперь поверни в другую сторону и возвращайся, пока ты еще не очень устала.

— Я не чувствую усталости, когда мой муж рядом. Пребывая в обществе достойных людей, человек обретает спасение, поэтому каждый должен стараться быть там, где есть достойные люди.

Этот ответ тоже понравился Яме.

— Ты снова заслужила награду. Проси что хочешь, только не жизнь Сатьявана.

— Верни моему свекру царство, которое он потерял много лет назад.

— Согласен, согласен. А теперь возвращайся, пока ты не слишком утомилась.

— Я часто думала, что такое праведная жизнь. По-моему, жить праведно — это значит изгонять зло из своих мыслей, слов и поступков, а кроме того, постоянно творить добро, ничего не требуя взамен. Поправь меня, о Яма, если я ошибаюсь. Я хочу с твоей помощью познать истину. Хорошие люди одинаково милосердны и добры с друзьями и с врагами.

Яме снова понравилось то, что она сказала.

— Твои слова и помыслы опять тронули меня. Проси еще что-нибудь в награду, только не жизнь твоего мужа.

— Мой отец уже давно тайно горюет, что у него нет сына, — сказала Савитри. — Подари ему сто сыновей.

— У него родится сто сыновей, — сказал Яма. — А теперь возвращайся, ты прошла уже немалый путь.

Савитри не обратила внимания на его слова, она шла за ним и продолжала говорить:

— Пока я иду за своим мужем, для меня не существует ни расстояние, ни усталость. Если ты будешь настаивать, мне, конечно, придется остановиться, но я напрягу голос и мои слова все равно долетят до тебя. Ты сын бога солнца, и твой мудрый отец правильно назвал тебя Вайвасватой. Твои подданные живут в царстве справедливости — полной справедливости, не вызывающей и тени сомнения, поэтому тебя называют царем дхармы[40]. В обществе хороших людей каждый чувствует себя уверенно и спокойно, увереннее и спокойнее, чем наедине с самим собой. Вот почему все стремятся быть поближе к хорошим людям.

Яма был явно растроган.

— Меня все боятся, я еще ни от кого не слышал таких речей. Мне приятно то, что ты сказала. Можешь четвертый раз попросить что-нибудь в награду, только не жизнь этого человека.

— Тогда сделай так, чтобы я родила сто сыновей.

— Милая женщина, ты родишь сто храбрых и здоровых сыновей. А теперь тебе нужно вернуться, ты прошла слишком длинный путь.

— Хорошее общество всегда полезно, — начала Савитри и привела множество доводов, подтверждающих эту мысль, а потом искусно перешла к рассуждениям о том, что движение солнца и существование жизни на земле тоже возможны только благодаря добру, которое творят хорошие люди.

Яма был поражен ее мудростью:

— Когда ты говоришь, я невольно замедляю шаг, чтобы услышать твои слова и понять их смысл. Я уважаю тебя, женщина, за то, что ты умна и справедлива. Проси у меня единственную, бесценную награду, о чистейшая!

— Моя чистота нерушима. Если ты собираешься сдержать слово и подарить мне сто сыновей, тебе придется вернуть моего мужа. Ты не можешь отнять его и наградить меня ста сыновьями.

— Да, правда, не могу, — согласился Яма. Он развязал петлю и освободил жизнь Сатьявана.

Яма благословил Савитри и ее мужа долголетием и один пошел дальше. С тех пор как он стал богом смерти, это был первый случай, когда он вернул отнятую у человека жизнь.

Савитри поспешила возвратиться к тому месту, где было спрятано тело Сатьявана. Она осторожно положила его к себе за колени и вдохнула в него жизнь. Сатьяван открыл глаза и пробормотал:

— Я что-то разоспался. Ты так терпелива! Почему ты меня не разбудила? Мне казалось, что тут есть кто-то еще, или мне это приснилось? Я куда-то шел… Я действительно все время был здесь?

— Уже поздно, — сказала Савитри. — Стало темно, твои родители будут беспокоиться. Пойдем домой, если только ты можешь идти.

— Я снова полон сил. Пойдем!

Около их дома собралось много народу, потому что столь долгое отсутствие, сына и невестки встревожило старого царя. Увидав Савитри и Сатьявана, люди обступили их и стали расспрашивать:

— Где вы так долго пропадали?

— Мы были очень-очень далеко и счастливы, что вернулись, — сказала Савитри.

— Сегодня на небе молодая луна, она зайдет сразу после полуночи, — сказал рассказчик. — Я выберу сказку покороче и кончу до того, как луна исчезнет, чтобы вам не пришлось возвращаться домой в полной темноте.

Это сказка о царе и двух птицах. Царя звали Шиби, он только что совершил священное жертвоприношение на берегу Джамны. Праздничный пир окончился, и гости отдыхали в тени деревьев. Воздух был напоен ароматом цветов и запахом ладана. Шиби обходил лагерь паломников, чтобы удостовериться, что все устроены наилучшим образом. С юга дул прохладный ветерок, стайки облаков смягчали лучи солнца, безжалостно сверкавшего на голубом небе. Красные угли священного костра меркли и подергивались серым налетом золы.

Убедившись, что все гости довольны, царь отпустил слуг и решил отдохнуть под тентом, натянутым в том уголке лагеря, который был отведен для него самого. В полудреме он смежил веки, но все еще продолжал молиться, как вдруг лицо его обдало ветром и что-то упало к нему на колени. Шиби очнулся и увидел, что в его одежду зарылась голубка, белая и мягкая. Птичка в ужасе взъерошила перья и закрыла глаза. Ее тело совсем обмякло, и Шиби решил, что она умерла. Но тут он почувствовал слабое дуновение — птица дышала. Шиби сидел не шевелясь, чтобы не спугнуть ее, и искал глазами слугу.

В это время ястреб, который преследовал голубку, ринулся вниз и уселся на нижней ветке дерева рядом с тентом.

— Наконец-то! — воскликнул ястреб. — Что это за игра в прятки!

— В чем дело? — спросил царь.

— Я говорю вон с тем созданием, которое сидит у тебя на коленях. Меня еще никогда так не дурачили! Если тому, кого называют царем птиц, придется добывать каждый кусок мяса с таким трудом, что же это будет за жизнь! Как царь царю должен сказать тебе, что голубка, которая сидит у тебя на коленях, принадлежит мне. Брось ее сюда.

Царь обдумал слова ястреба.

— Я, конечно, польщен визитом царя птиц, — сказал он, — но до сих пор я считал царем птиц орла.

— Перед тобой ястреб, а не коршун. Ты бы мог знать, что ястребы принадлежат к царскому орлиному роду, в то время как коршуны — всего лишь карикатура на нашу семью, потому что вся их жизнь построена на обмане и во время охоты они притворяются, что сами не больше жертвы, на которую нападают. Сколько раз коршуна принимали за голубку!

Шиби хотел отвлечь ястреба от разговора о голубке, поэтому он сказал:

— К тому же коршун, когда летит, часто пропадает из виду, и ты не должен обижаться, что нам, существам, обреченным жить на земле, кажется, будто коршуны парят в той же заоблачной вышине, что и ястребы.