—

Уверен ли ты, что окна фиакра были зашторены, и именно Пия это сделала? Этот внезапный отъезд похож на похищение, и обсуждаемая нами дама мне подозрительна. Пия тебе ничего не сказала, уезжая? — добавил Амьен, обращаясь к хозяину дома.

—

Ничего… совсем ничего, синьор. Она даже не посмотрела на меня, — ответил Лоренцо.

—

Значит, она собирается вернуться, — сделал свой обычный скоропалительный вывод Верро. — Раз она ничего не взяла из своей комнаты, то обязательно вернётся. Никто не переезжает, бросив всё в старой квартире.

—

Ты прав. Давайте поднимемся к Пие и подождём её в комнате, — сказал Амьен, устремляясь к лестнице, которая вела к мансарде на шестом этаже.

Верро последовал за ним, не обращая внимания на старика, который что-то бормотал себе то ли себе под нос, то ли в бороду.

Старый пройдоха жалеет лишь о том, что потерял свои комиссионные, — думал Верро, объясняя таким образом для себя ворчание старика.

Он не понял, что Лоренцо лишь предупреждал их, что Пия всегда уносила, когда уходила, ключ от комнаты с собой, и, вполне вероятно, они загнав себя таким бешеным темпом подъёма наверх, наткнутся на шестом этаже на закрытую дверь.

В чём, впрочем, Лоренцо ошибался, так как ключ остался в замке двери в комнату Пии.

Верро, войдя в её комнату после своего ничего не заметившего друга, обратил его внимание на этот довольно необычный факт.

—

Это странно, — сказал Верро, — я считал Пию более аккуратной хозяйкой. Она оставляет свою комнату в распоряжение первого встречного. Ладно бы ещё она пошла за покупками куда-нибудь по соседству, тогда это можно было бы с грехом пополам как-нибудь объяснить, но она уехала на карете, что, очевидно указывает на то, что Пия собирается провести продолжительное время вне дома. Справедливости ради нужно заметить, что здесь… ха-ха… практически нечего воровать.

Амьен молчал, но видя эту пустую комнатушку, почувствовал тяжесть в сердце, поймав себя на мысли, что ищет глазами письмо, адресованное ему.

Предчувствие ему подсказывало, что Пия упорхнула из этого гнёздышка навсегда, но это ему казалось невозможным… чтобы она уехала, не написав ему ни строчки… не попрощавшись с ним.

Он также спрашивал себя, кто была эта женщина, которая только что увезла Пию, и которую Лоренсо уже видел однажды вечером при довольно странных обстоятельствах, когда она пыталась у него справиться о Бьянке Романо.

И неясные подозрения начинали пускать ростки в его душе.

—

Интересно, — сказал Верро, меряя шагами мансарду, — как ты собирался здесь заканчивать свою картину. Комнатка настолько мала, что в ней едва ли поместится твой мольберт, а уж где ты хотел пристроить свою натурщицу… Лишь бы только этот плут Лоренсо не заставил нас ждать. Ах! Стучат, это — он. Боже мой, какая деликатность. Он не может запросто открыть дверь, боится нас побеспокоить, придётся мне идти и открывать ему дверь.

И он отправился открывать дверь, в то время как Амьен высунулся в окно, чтобы посмотреть на улицу в надежде, что вдруг это Пия вернулась, а не старого отца Лоренцо его друг Верро найдёт на лестничной площадке.

Внезапно, открывая дверь, Верро, чуть не снёс ею персону, которая так настойчиво требовала впустить её в комнату.

Это был мужчина, очень хорошо одетый господин самого респектабельного вида, каких нечасто можно было встретить в доме отца Лоренсо.

Верро едва успел отступить назад, уклоняясь от двери, и впадая в шоковое состояние от удивления при виде появившегося на пороге бородатого чучела.

—

Прошу прощения, — пробормотала эта персона, — я ошибся, без сомнения …

—

А вы кого ищите? — закричал ему Верро громовым голосом, то ли пугая пришельца, то ли предполагая, что тот глух, как пробка.

—

Я ищу девушку …

—

Как! в вашем возрасте?

—

Да… Итальянку, профессия которой натурщица…

—

Ничего себе! Надеюсь, что вы не станете меня уверять, что ваша профессия художник… с вашей то физиономией…!

—

Месье!

—

О! Не сердитесь. Это — комплимент. Вы слишком комильфо, чтобы быть художником. Вы мне на самом деле кажетесь советником в кассационном суде какой-нибудь провинциальной столицы. Как зовут эту вашу итальянку?

—

Пия Романо.

—

Ах…ба… вот это новость так новость!

—

Человек, который держит этот дом, мне сказал, что она жила на последнем этаже, и я …

—

Он не шутил. Это здесь. Что вы от неё хотите, от Пии Романо?

—

Я должен с ней поговорить о деле, которое персонально касается именно её.

—

Этой фразой, я надеюсь, вы хотите донести до моего мозга мысль, что нуждаетесь во мне и моих услугах по поиску упомянутой вами персоны. Я понимаю это, но, к сожалению, ничем вам помочь не могу. Малышка вышла.

—

Тогда я зайду сюда ещё раз попозже.

—

Подождите! Подождите же! — внезапно воскликнул Верро, рассматривая посетителя. — У меня есть неясное подозрение, что я вас уже видел где-то.

—

Это вполне возможно, месье, так как мне тоже кажется, что я вас уже встречал… только я не припоминаю, при каких обстоятельствах.

—

Сейчас… сейчас… Конечно! Ведь это вы приходили на пляс Пигаль… в мастерскую… и искали папашу Дюбуа.

—

Действительно, месье, и я теперь вспоминаю… тогда, там… вы тоже

открыли мне дверь.

—

Это точно, вы верно подметили… я ненавижу портье, но мне приходится их подменять время от времени. Так что, входите, месье.

—

Простите, но …

—

Мадемуазель Пия вышла, но она должна вернуться, и тем временем вы сможете побеседовать с двумя самыми близкими из её друзей. Эй! Амьен! — закричал Верро.

Амьен был рядом, как и все в этой мансарде, так что заслышав этот диалог он бесшумно приблизился к двери.

Как только он показался, посетитель снял свою шляпу и принял другое выражение лица. Очевидно, он находил, что у Амьена не было ничего общего с его плохо одетым и мало воспитанным товарищем, который представился ему первым, и что он вполне мог объясниться с ним.

—

Месье, — вежливо сказал он, — у меня уже была честь вас видеть, и я очень счастлив встретить вас здесь, так как я пришел сюда прямо от вас, от дверей вашего ателье.

—

Если я не ошибаюсь, месье, вы — нотариус месье Дюбуа, — спросил его Амьен, который вполне ясно вспоминал первый визит этого персонажа.

—

Его нотариус… нет… вы не совсем правы… не его… я был нотариусом его брата, месье Франсуа Буае, умершего совсем недавно в Амели-ле-Бэн.

—

Да…! Ладно, это, наверное, почти одно и тоже. Извините меня, мэтр, юриспруденция-это не моя стезя. Месье Дюбуа мне говорил о потере, которая его постигла только что… какое-то огромное наследство… но я его больше не видел с того самого дня, когда вы приходили в мою мастерскую, и …

—

И вы спрашиваете себя, какой мотив заставил меня пожелать вновь увидеть вас. Так вот, речь идёт …

—

Нет, нет, не здесь, — воскликнул Верро, увлекая посетителя в комнату. — Я вас встретил на лестничной площадке только потому, что не знал, с кем имел дело… а в первый раз я вас принял за комиссара полиции, но так как вы — нотариус, это кардинально меняет дело.

Должностное лицо вошло в комнатку, не заставляя себя упрашивать. Присутствие Амьена его успокоило.

—

Месье, сказал он, — меня зовут мэтр Дрюжон, и вы знаете, без сомнения, что я приехал в Париж, чтобы ознакомить месье Дюбуа с завещанием его брата, но вам наверное неизвестно… я предполагаю, что это завещание лишило его наследства.

—

Действительно, мне это неизвестно, — прошептал Амьен, чрезвычайно удивлённый таким началом.

—

Месье Франсуа Буае

оставил все своё состояние двум своим дочерям, которые у него появились на свет во время его пребывания в Италии и которые, не будучи признаны

им никогда до времени составления завещания, носят имя их матери и зовутся Бьянкой и Пией Романо.