—

Я вас благодарю, мадам, но я не нуждаюсь ни в ком и ни в чем, — прошептала девушка.

—

Я это знаю, моё дитя. Мне известно также, что вы разумны, экономны, что вы всегда отличались образцовым поведением, и что благодаря вашей работе вы смогли сделать некоторые накопления. Но простите меня за то, что я вам говорю об этом, но я не вижу будущего для вас в этой профессии… ведь вы не всегда будете так красивы, и когда достигнете того возраста, когда вы не сможете больше служить моделью для художников …

—

Я не буду дожидаться этого момента… и решила больше никогда не позировать.

—

А что вы намереваетесь делать?

—

Я собираюсь возвратиться в Субиако, где родилась я и где умерла моя мать.

—

В Субиако! Какое странное совпадение! Мы оказались там с мужем однажды проездом, но были так очарованы вашими прелестными горами, что решили весной расположиться там и остаться до конца лета. Почему бы вам не поехать туда вместе с нами?

—

С вами, мадам!? О, разве вы не видите, что я — всего лишь бедная девушка, которая там должна будет заняться своим прежним делом, тем, чем я занималась перед отъездом во Францию… чтобы прожить… выжить… пасти коз!

—

Тогда… наших коз, — сказала госпожа Бланшелен с доброй с улыбкой. — Мы срочно купим стадо коз. Так как мой муж исполняет все мои желания, а я постараюсь быть вместе с вами. Послушайте меня, моя дорогая Пия. Вы одиноки в этом мире, так как ваш отец отверг Бьянку, и поскольку вы не хотите вновь затронуть родственные струны его сердца …

—

Никогда! — громко произнесла Пия. — Он никогда не узнает о моем существовании.

—

Ну хорошо! А я, женщина, у которой есть все, что необходимо

для счастья в этом мире… но мне его

недостаёт, на самом деле… признаюсь вам… ведь у меня нет детей, и это самая большая печаль в моей жизни… и у меня была мечта… которая рухнула в вечность… я мечтала удочерить вашу сестру, если бы её отец отказался её признать… и обсуждала это с моим мужем, который разделил мои идеи, и мы представляли, что однажды выдадим Бьянку замуж и позже оставим ей все наше состояние. Смерть похитила у нас вашу сестру, но случай подарил нам вас, и теперь только от вас, моё дитя, зависит, вернётся ли к нам надежда, которую мы, казалось уже безвозвратно потеряли. Пия, моя дорогая Пия, хотите ли вы, чтобы я стала вашей матерью?

—

Моей матерью! — повторила Пия, опуская голову, — Увы! Я её потеряла.

—

Я вам её заменю, — взволнованно сказала дама. — Ваша сестра, которую я столь нежно, по-матерински любила, не отклонила бы это предложение, если бы это от неё зависело, осчастливить этим меня или нет. Я не осмеливалась предложить ей удочерение, потому что думала, что её отец не посмеет отказаться от своей дочери. Но когда я узнала, что у этого человека нет сердца, что он оттолкнул свою дочь, моё решение было моментальным. Если бы смерть не поразила Бьянку, я бы уже была у неё и непременно сказала бы: «Придите, двери нашего дома открыты для вас. Приходите, и мы больше никогда не расстанемся.» И я уверена, что Бьянка уже жила бы с нами.

—

Моя сестра никогда не оставила бы меня.

—

О! Конечно же нет. Бьянка мне рассказала бы о вас… она бы непременно привела бы меня сюда… и я умоляла бы вас не оставлять её, и я уверена, что вы не сопротивлялись бы моим просьбам и согласились бы жить вместе с нею у меня… и у меня было бы две дочери вместо одной. Бог призвал Бьянку к себе, но вы продолжаете жить, Пия, и вы теперь круглая сирота, одна в этом жестоком мире, без друзей, без родителей, так как у вашего отца хватило варварства отказаться от своих детей. И я уверена, что вы не откажетесь от новой семьи, которая вам протягивает свои руки.

—

Я вас благодарю за вашу доброту, мадам, — прошептала Пия, — но я вам уже сказала, что я хочу возвратиться в Италию.

—

И я вам тоже сказала, что это лето мы, мой муж и я, собираемся провести именно в вашем родном городе… и будет вполне естественно, если мы совершим поездку в Субиако все вместе. Когда вы хотите уехать, моя дорогая Пия?

—

Я не знаю.

—

Мы вместе выберем день, который вас удовлетворит, моё дитя.

—

Вы слишком добры, мадам, но я не могу вам обещать, что поеду вместе с вами.

—

Почему? Вы не знаете, когда покинете Францию?

—

Да… пока не знаю.

—

Мне кажется, что вам это лучше сделать как можно раньше… особенно, учитывая то обстоятельство, что как только что вы мне сказали, что больше не хотите позировать художникам… ведь вы быстро исчерпаете ваши ресурсы и вам не на что будет жить.

—

Я не останусь здесь. Вы правы… Возможно, что я уеду завтра. Но я не могу покинуть Париж прежде, чем увижусь с одним человеком, который зайдёт ко мне попрощаться.

—

Кто-то ещё интересуется вашей судьбой! Ах! Я очень счастлива. Я хотела бы с ним познакомиться, с этим вашим другом, который остался вам верен в этом несчастье и поддерживает вас. Я хочу поговорить с ним о вас и моей идее поехать вместе с вами в Италию и пообещать ему заменить его рядом с вами.

—

Тогда, — спросила её Пия, — вы не найдёте ничего плохого в том, что я сначала посоветуюсь с ним.

—

Не только не найду это плохим, но и призываю вас сделать это. И если вы сочтёте возможным назвать мне имя вашего друга и его адрес, я сама отправлюсь к нему и все объясню, в деталях расскажу о том, что я хочу сделать для вас, и попрошу его присоединиться ко мне

в моих усилиях помочь

вам принять моё предложение. Если он испытывает к вам настоящую дружбу, то обязательно поддержит моё предложение, так как увидит, что оно идёт из самого моего сердца.

—

Хорошо, мадам, я вам его назову. Это тот художник, который меня вчера привёз на кладбище Сент-Уэн.

—

Что! Это месье Верро! — воскликнула дама, которая прекрасно знала, каких слов ей стоит ожидать из уст Пии. — Но это-не серьёзный художник. Госпожа Корню, которая поселила у себя вашу сестру, мне сказала, что он проводит все своё время в кафе наедине с бутылкой, вместо того, чтобы работать. И мне кажется, моя дорогая Пия, что если именно у этого бедного гуляки вы хотите спросить совет …

—

Я вам говорю не о нем, мадам. Мне известен месье Верро и я знаю, чего он стоит, и надеюсь, что больше никогда в жизни не увижу его. Я вам говорю о другом человеке… о месье Поле Амьене.

—

Художнике, который живёт на пляс Пигаль?

—

Да, мадам.

—

Именно в его мастерской, насколько мне известно, вы узнали о смерти вашей сестры… и только у него одного вы позировали со времени вашего прибытия в Париж.

—

Кто вам сказал об этом? — спросила достаточно удивлённая Пия.

—

Госпожа Корню, которая сама узнала это от Верро.

—

Тогда он должен был ей также сказать, что я всем обязана месье Амьену, и что я жила только благодаря его щедрости, и что без него …

—

Месье Амьен вам также кое-чем обязан. Где бы он ещё нашел такую модель… такую, как вы? Но он вам действительно обещал, что придёт к вам до вашего отъезда из Парижа?

—

Настолько, что заставил меня поклясться, что я не сделаю этого, не повидавшись с ним.

—

И вы ждёте, что он выполнит своё обещание?

—

Без сомнения. Почему я должна сомневаться в его словах?

—

Мой Бог! Я не утверждаю, что он забудет о своём обещании, но я была бы очень удивлена, если он действительно найдёт время, чтобы его сдержать. Разве вы не знаете, что месье Амьен собирается жениться в самое ближайшее время?

—

Месье Амьен собирается жениться… вы это сказали? Нет, это не возможно, — прошептала ужасно побледневшая в одно мгновение Пия.

—

Я вас уверяю, моё дитя, что он вскоре женится, — сказала госпожа Бланшелен. — Объявления об этом уже были в газетах, и церемония бракосочетания состоится на следующий день после открытия Салона.

—

Откуда вам стало это известно?