В октябре 1986 года служебные дела привели Б.П. Иванова в штаб Гражданской обороны Киевской области. Он беседовал “на чернобыльскую тему” почти со всеми офицерами. И вот такая существенная, на его взгляд, выяснилась деталь. Оказывается, было указание: с утра 26 апреля радиационную разведку в Припяти силами военизированных разведывательных формирований вести скрытно, не привлекая внимания населения. От кого исходило такое распоряжение, генерал-полковнику установить так и не удалось. Но оно было! И цель, как ему объяснили, преследовало только одну — не допустить паники.
Паника... Это слово магически действовало на некоторых руководителей. Но только ли паники опасались они? В старину гонца за плохую весть, случалось, убивали... Теперь, конечно, не убили бы. Но недовольство начальства... Возьмем как пример хотя бы известного нам бывшего директора ЧАЭС, в этом смысле он мало отличался от других начальников: запретил выход информации за пределы станции, и даже заниженные данные выдавал лишь “наверх”. А кто из начальников был таким умным, что разместил 2 мая (это я видела), а возможно и раньше, воинские части около г.Чернобыля прямо на траве, вместе с их полевыми кухнями?..
Тщательный дозиметрический контроль организовали службы ГО, химвойск, Госкомгидромета, станционные и приехавшие физики. Всех интересовали уровень радиационного фона, изотопный состав выбросов и их мощность.
Весь май сотрудники Института атомной энергии им. И.В. Курчатова в Чернобыле работали, что называется, без лишних вопросов. Отдыхали час-другой — и шли снова. Начальник службы радиационной безопасности А.А. Абагян, М.С. Костяков, В.Ф. Шикалов, В.И. Кабанов, В.Д. Письменный провели радиационную разведку на четвертом энергоблоке, составили свою картограмму и тогда, наконец, стало ясно, где ходить по блоку можно, а где — нельзя. Относительно самым чистом местом на территории станции был бункер под главным административным зданием. Самым грязным — кровля на площадке “М”, под вентиляционной трубой.
Химвойска пользовались наземными средствами, Госкомгидромет СССР вел работы с помощью сотен метеостанций и авиации. Эта работа шла практически на всей территории страны, что позволило быстро измерить дополнительно к основной зоне загрязнения значительное число радиоактивных пятен. Шары-пилоты уносили приборы для измерения направления, силы и скорости ветров над аэропортами Киева, Мозыря, Гомеля, Чернигова. Первую неделю над Киевом регулярно поднимались радиозонды.
“Куда ветер подует...” Кто мог предвидеть, что такое обыденное, полуироническое выражение, говорящее о неопределенности бытия, сможет приобрести конкретное и притом зловещее значение? Движение крошечных частиц радионуклидов полностью зависело от перемещения воздушных потоков.
Шары-зонды сообщили, что за пять суток с 26 по 30 апреля 1986 г. в толще воздушного слоя от поверхности земли до высоты 1000 метров направление переноса воздушных частиц изменилось на 360 градусов, фактически описав полный круг... Эти же шары прислали на землю весть о том, что в ближней зоне формирование радиоактивных выпадений закончилось в первые 4-5 суток.
С воздуха проводили и аэрограмму-съемку радиоактивного следа. Такая разведка показала постепенное (согласно характеру распада суммы радионуклидов) убывание суммарного количества гамма-радиоактивных продуктов на этом следе. Учитывали весь спектр радиоактивных частиц, которые выпадали вблизи АЭС, в регионе и выборочно в глобальном масштабе, хотя даже в течение одного часа интенсивность могла существенно меняться Там, где выпадали в то время дожди, на поверхности земли образовывались пятна радиационного загрязнения.
В крупномасштабный контроль (в масштабе всей страны) немедля включились общесоюзные Госкомгидромет, Минобороны, Госкомитет по атомной энергии, Минздрав, Минводхоз, институты Академии наук СССР и УССР. Например, Минобороны задействовало все постоянные, временные и добавленные к ним новые станции и посты наблюдения, самолеты и вертолеты радиационной разведки, разного рода экспедиции и передвижные группы. Все собирали сведения о гамма- и бета-радиометрии, контролировали спектральный состав загрязненных поверхностей, брали пробы воздуха, воды, почв, растительности, осадков...
К сожалению, все эти измерения были не только независимы, что само по себе положительно, но и не согласованы с точки зрения характеристик и разрешающей способности приборов. Порой их результаты не совпадали из-за разных подходов, методик и просто из-за низкого качества приборов.
Второзаконие Моисеево гласит; “В кисе твоей не должно быть двоякия меры — большая и меньшая, ибо противен Богу всякий, делающий неправду”. И радиационно-измерительные приборы все должны измерять одинаково верно дозу излучения, радиоактивность пищевых продуктов, воды, земли и т.д.; потоки нейтронов в реакторе, температуру и т.д. Одновременно важно, чтобы приборы держали в руках профессионалы, все одинаково знающие, где именно и как следует измерять.
Можно услышать, что чернобыльская катастрофа показала недостаток приборов для измерения излучения. Это неверно. Поисковые ДП-5 — самые распространенные — были практически в каждом учреждении, в службе Гражданской обороны, притом в достаточном резерве. При них в полиэтиленовых мешочках были инструкции о том, как приборы следует консервировать, и сами консерванты. Но когда пришло время их расконсервировать, то оказалось, что хранятся одни заржавевшие корпуса.
Военные связисты и другие представители от организаций ГО должны были приезжать в Чернобыль со своими приборами. Однако на деле оказалось, что они не умеют с этими приборами обращаться, даже не знали, что такое доза радиации.
Приборы периодически не сверяли с эталонами, как это обязательно полагается делать. Не удивительно, что в работе получались разные результаты. Кому верить?
Группа ученых из Института ядерной физики АН Украины написала в Политбюро ЦК КПСС о том, что их данные выше, чем у Госкомгидромета СССР. Оказалось, что украинские физики прежде такими приборами вообще не пользовались, а гидрометовцы поднаторели на измерениях после атомных взрывов, и притом они не обманывали. Из Политбюро пришло указание президенту АН СССР А.П. Александрову разобраться в этом вопросе. Он поручил опытнейшему ученому из Института атомной энергии им.И.В. Курчатова Ю.В. Сивинцеву создать комплексную комиссию, в которую вошел и научный руководитель Института физико-технических и радиотехнических измерений (ВНИИФТРИ), ныне академик Российской Метрологической академии и заместитель директора института — Ю.И. Брегадзе. Заведующий отделом тяжелой промышленности ЦК Долгих дал свое “добро”, и комиссия стала постоянно действующей, ей были обязаны помогать людьми и всем необходимым Ленэнерго, Минсредмаш и Минобороны.
Оказалось, что результаты измерений даже в чернобыльской зоне не совпадали по большому спектру: их выполняли специалисты различных ведомств и вообще разных уровней, а сами приборы были многих модификаций. Чтобы сравнить все эти приборы с эталонными, по предложению Брегадзе и по согласованию с Госстандартом в Чернобыле создали специальную метрологическую лабораторию, позднее названную Оперативной группой (ОГ) Госстандарта СССР. Он и стал постоянным руководителем этой службы на годы.
Ее сотрудники работали по длительным вахтам (начальник почти постоянно).
Первой вахтой, с 13.6.86 по 11.7.86 руководил непосредственно Ю.И. Брегадзе. В нее входили также Е.А. Аристов, И.С. Федченко, А.В. Коршиков, В.Я. Дроздов, В.А. Холоденко. Она была отправлена в Чернобыль в составе передвижной проверочной лаборатории, установленной на базе автобуса ПАЗ-672. Затем их прикомандировали к ЧАЭС и разместили в школе №1 г. Чернобыля. Если нужно, выезжали на места. Последующими вахтами руководили Э.К. Степанов, В.П. Ярына, А.В. Силин и Брегадзе. Решением Правительственной комиссии ОГ Госстандарта СССР в г.Чернобыле предписывалось обеспечить единство измерений ионизирующих излучений в 30-километровой зоне ЧАЭС. На деле сами же проверяли дозиметры и другие приборы на установках, разработанных во ВНИИФТРИ и изготовленных опытными партиями на его предприятиях, а также Белоцерковской группой ЦСМ. Установки были универсальными для проверки дозиметрических приборов всех типов, в том числе и для измерений бета-излучения. Последнее само по себе представляет очень громоздкую и сложную процедуру. Одну установку передали в распоряжение УС ЧАЭС.
