...Но закачивать азот не понадобилось: днище реактора не нагревается.

   В это же время ЮТЭМовцы вручную разрезали коммуникации и другие соединения между третьим и четвертым энергоблоками, расчищая пространство для внутренней стены саркофага. А из реактора шли выбросы.

 ПЛИТА ПОД ФУНДАМЕНТОМ

     Говорили, что в США выполнен эксперимент, имитирующий самопроизвольное погружение горячего реактора на глубину в десятки метров. Предположили, что в условиях Чернобыля это может привести еще и к взрывному парообразованию грунтовых вод и их интенсивному радиоактивному загрязнению, а затем эти загрязнения быстро распространятся, поступят в р. Припять.

    Сам собой напрашивался вывод: необходимо под существующим фундаментом построить дополнительную прочную плиту, по сути днище саркофага, чтобы реактор все-таки не провалился и преисподнюю. И еще — создать вокруг всей АЭС замкнутую противофильтрационную стену в грунте, способную локализовать загрязненные подземные воды, если они появятся.

    Проектирование плиты было поручено Минсредмашу, но считать его единственным автором нельзя, тем более, что проект на практике существенно менялся.

    В сооружении плиты в комплексе участвовали подразделения Минэнерго СССР, метростроевцы, донецкие и тульские шахтеры, работники Минсредмаша СССР. Работа Минэнерго мне лучше известна, поэтому в данной главе ей посвящено больше места. Но и по факту занятости и решения главных проблем такой дисбаланс оправдан. В основном здесь работал прославленный “Союзгидроспецстрой”, известный сложнейшими тоннелями и градирнями.

   Первая группа ведущих специалистов “Гидроспецстроя” — главный инженер объединения М.Н. Розин, его заместитель Б.В. Хейфец и др. — вылетели в Чернобыль на разведку уже 3 мая, чтобы определить хотя бы ориентировочно направления, характер и объем предстоящих работ по своему профилю. Начальник объединения Н.В. Дмитриев в это время находился во Вьетнаме.

   Из Чернобыля Дмитриев 7 мая вызвал туда начальника Таджикского управления В.М. Башмакова, который уже через полтора суток вместе с начальником участка С.С. Шкредовым и бригадиром комплексной бригады Е.В. Степаненко ночевали на первых попавшихся постелях, отысканных среди ночи в г. Чернобыле. А наутро они уже были на станции, осмотрелись, и Башмаков предложил Дмитриеву вызвать 240 проходчиков-бетоноукладчиков из всех управлений объединения, в том числе 80 асов — из Таджикского. Все они прибыли так же оперативно. Из Москвы 8 мая вылетела группа специалистов института Гидроспецпроект для консультативной помощи при определении технической возможности устройства подфундаментной плиты, среди них — заместитель главного инженера С. Нагапетян. Через неделю почти все инженеры-тоннельщики института были задействованы на чернобыльской тематике. Они внесли немало своего в чернобыльский проект. Всего же только от этого института, по словам его нынешнего директора С.М. Воскресенского, в Чернобыле работали около 80 человек.

   — Что нужно делать в первую очередь? В первый момент никто не знал. Было ясно лишь, что работать здесь придется всему объединению и что необходимо защитить Днепр от смыва поверхностных и грунтовых вод с территории станции, — вспоминает заместитель главного инженера Гидроспецпроскта Л.И. Малышев. Он существенно помог мне прояснить картину.

   Решения в 30-километровой зоне находили по мере необходимости. Объединение “Союзгидроспецстрой” создало в Чернобыле свой штаб в составе Минэнерго СССР, на месте его возглавляли поочередно чаще всего Н.В. Дмитриев и М.Н. Розин, в остальное время — заместители начальника. Из Москвы приезжали начальники отделов и главные специалисты. И практически постоянно оперативным руководителем всех работ объединения бессменно был В.М. Башмаков, в настоящее время — генеральный директор Акционерной фирмы “Гидроспецстрой”.

   Проектом предусмотрена конструкция самомонолитной железобетонной плиты. В плане ее размеры — 30x30 м, высота 2,5 м. Площадь штатной подфундаментной плиты — 80x80 Новая должна быть сооружена непосредственно под нею, как бы по центру, под основанием реактора. В средней части плиты средмашевцы разместили регистры водяного охлаждения из металлических труб и труб-змеевиков, а над ними — защитное покрытие из графита. Трубы-змеевики предназначались для охлаждающего жидкого азота на случай, если реактор проявит большую активность. Их средмашевцы сами и прокладывали. Для этой цели они предусмотрели и осуществили также сооружение мощной графитовой прокладки. Забегая вперед, скажу, что, к счастью они не понадобились: реактор ведет себя паинькой. В целом осуществился весь этот проект.

   Реализации проекта предшествовала серьезная подготовительная работа. В частности, в одном из минсредмашевских институтов выполнили макет и провели испытания, которые макет выдержал. Он и стал прообразом графитовой плиты. В этом институте прорабатывались и некоторые другие чернобыльские мероприятия, например, использование лазера для дистанционной резки металлоконструкций. Но этот метод оказался чересчур дорогим, и его не применяли.

   К подфундаментной плите предъявляли особо высокие требования по надежности: она не должна уступать существующему фундаменту, к тому же ее следует оснастить большим количеством контрольно-измерительной аппаратуры, а ее теплоизоляция должна выдерживать высокие температуры. И все эти элементы следовало соединить в монолит в одной конструкции, выполнив в проекте и в натуре все работы лишь за месяц с небольшим — с 20 мая по 24 июня.

   Одновременно с проектированием донецкие шахтеры выполняли проходку пионерной шахты и подготовку площадки для последующего бетонирования.

   Начать решили со стороны третьего энергоблока, чтобы потом пройти все пространство под четвертым энергоблоком. Такой выбор диктовал радиационный фон.

   Собственно, проходка шахты началась даже до начала всех работ. Но прежде с помощью направленных взрывов в толстой стене помещения четвертого энергоблока 9 мая пробили отверстие, чтобы потом вести сквозь него выработку шахты, монтаж оборудования и бетонирование плиты. Взрывными работами руководил маршал инженерных войск С. Аганов.

   Пока шахтеры прокладывали свою штольню к противоположной стене здания четвертого энергоблока под всем реакторным отделением, гидроспецстроевцы подготавливали арматуру и сетку, которая потом служила опалубкой; упаковывали все это в комплекты, чтобы на месте не тратить время на лишние хождения по площадке. Затем был выбран грунт перпендикулярно штольне вдоль всей стены, за этой полосой — последующая, ближе к выходу и т. д., как бы отжимая на себя все внутреннее пространство будущей плиты. А в это время на освободившемся пространстве уже трудились монтажники и бетонщики.

   Вскоре под землей работали одновременно представители всех занятых в этом деле отраслей. Пока шахтеры на своей полосе работали по одну сторону от центральной штольни, средмашевцы создавали графитовую прокладку и монтировали трубы для азота-охладителя, а минэнерговцы монтировали всю арматуру, укладывали сетку и бетонировали все это в монолит. И так далее…

   Само по себе скопление в ограниченном пространстве такого большого количества разнохарактерных производственных подразделений, сотен людей — дело неординарное. Но они при этом умудрялись согласованно работать, помогать друг другу, до того ничего нс зная даже о существовании своих теперешних коллег. Это уже можно считать большой победой.

   Итак, “воины инженерных войск начали отрывать котлован на открытой поверхности между зданиями реакторных отделений третьего и четвертого энергоблоков для проходки под реактор, — пишет Б.П. Иванов. — Целый день потрачен на то, чтобы разобрать “захороненный” еще при строительстве АЭС железобетон”. Затем к этой работе подключились киевские и московские метростроевцы. От всей этой деятельности над ними густым облаком поднималась очень “грязная” пыль. Наконец, шахтеры из Донбасса и из-под Тулы принялись за прокладку в подреакторное отделение пионерного туннеля.