Перед этим группу Абагяна можно было видеть чуть ли не одновременно в Припяти, Чернобыле, селах, на территории станции — параллельно со специализированными подразделениями дозиметристов они выясняли радиационную обстановку “для себя”. Они единодушно пришли к выводу: необходимо срочно эвакуировать население за пределы всей 30-километровой зоны.
Радиус зоны определили условно, по уровню радиационного загрязнения. В действительности, и за пределами зоны кое-где пятнами обнаруживали “грязь”, а внутри этого круга были участки абсолютно чистой территории: все зависело от направления и силы ветра. Куда занесло пыль от реактора, там и возникало опасное пятно. Однако круг на расстоянии в 30-километрах от станции в общих чертах все-таки достаточно верно очерчивал край загрязненной зоны.
Бориса Евдокимовича утром 2 мая на совещании не было, он вылетел из Чернобыля (вероятно, встречать Н.И. Рыжкова). Решение об эвакуации из 10-километровой зоны принял Герой Советского Союза генерал-полковник Б.П. Иванов и дал секретарю paйкома партии и председателю исполкома соответствующую бумагу.
А в 14.00 в райкоме партии состоялось то самое совещание, которым руководил Председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков. Он также сказал, что не следует тянуть с эвакуацией жителей.
Решили начать эвакуацию из Чернобыля, а также из всей 10-километровой зоны 3 мая в 10.00 и завершить 4-го, а из 30-километровой зоны — в 14.00 4 мая, завершив к исходу 5 мая. В общем-то, работа шла в соответствии с программой. Но иногда возникали трудности, неразбериха, нервотрепка: то в деревнях не хватало рабочей силы для погрузки и сопровождения скота, то некоторые руководители районной области не знали обстановки на местах. Гражданская оборона по существу руководила этими работами. Неожиданно заместитель председателя облисполком Н. Степаненко вызвал начальника штаба ГО области полковника Ю. Корнюшина и устроил ему разнос, пытаясь убедить присутствующих, что дело работников облисполкома лишь обеспечивать производство хлеба, мяса, молока, а заниматься эвакуацией и решением связанных с ней вопросов в случае необходимости должны только штабы ГО: там, дескать, люди за это деньги получают. Видимо, запамятовал, что председатель исполкома как раз официально является начальником Гражданской обороны, а начальниками служб ГО в области, и в районе — соответствующие руководители его управлений и отделов. Штаб ГО — это лишь орган управления начальника Гражданской обороны, то есть предателя исполкома.
Директор предприятия по статусу должен руководить Гражданской обороной в своих владениях... Но и об этом многие забыли, даже на ЧАЭС.
Не власти, а сами жители г. Чернобыля, расположенного в восемнадцати километрах от атомной электростанции, не допустили ни малейшего беспорядка, суматохи или, тем более, паники. Разговаривала я и с жителями окрестных деревень и городов — и всюду чувствовалось понимание обстановки, сознательная дисциплина. Многие говорили о желании помочь, если нужно, возмущались слухами, распространяемыми США и Англией — узнавали о них по радио.
Людей из Чернобыля и окрестных сел эвакуировали через пару дней, до 6 мая. Например, жителей из деревни Копачи, расположенной в четырех километрах от станции, то есть почти на таком же расстоянии, что и город Припять, вывезли четвертого мая, одновременно с чернобыльцами, а не с припятчанами.
Всего из 75 населенных пунктов Киевской и Житомирской областей в срочном порядке было эвакуировано около 100 тысяч человек. Неожиданно, в мирных условиях, без всякой предварительной подготовки не только организовать, но даже решиться на такое не просто.
Эвакуацию из г.Чернобыля и всей 30-километровой закончили 6 мая в 15.00. Пограничные и контрольные посты выставили. Но многие жители все-таки разъезжали по 30-километровой зоне, как говориться, партизанскими тропами. И водитель нашего автобуса Николай, отличный знаток своего дела, возил нас ночевать в Киев, минуя пробки на постах дозиметристов. Обычным порядком мы бы тратили на дорогу часа на три больше. Разумеется, так развозилась из зоны радиоактивная грязь. Поэтому, вскоре меры еще ужесточили. Но народ наш сообразителен.
Анализируя события, генерал-полковник Иванов делает выводы: “На случай аварии на объектах необходимо иметь детальный расчет на эвакуацию. Руководители должны четко знать свои обязанности по этому расчету, быть в курсе того, где находятся подчиненные, поддерживать с ними постоянную связь. При осуществлении мероприятий, прежде предусмотренных в специально разработанном плане на случай аварии, выяснилось, что задействованных сил и средств недостаточно. Составители плана, а также утверждавшие его высшие инстанции не предусмотрели одного, весьма важного обстоятельства — возможных масштабов аварии. А ведь еще задолго до разработки документа руководство Гражданской обороны СССР обращало на этот вопрос серьезное внимание: нельзя при составлении плана руководствоваться предположением, что масштабы аварии, если она произойдет, будут ограничены лишь территорией АЭС. На это заместитель министра энергетики СССР Г. Шашарин тогда заметил, что такое исключено... Не получили мы поддержки и в Академии наук СССР, и вот Чернобыль всем нам преподнес наглядный урок”. Ни один физик в мире не мог бы предположить вероятность такого кошмара. Но генерал Иванов — не физик. Многие великие открытия происходили именно на стыке разных областей знаний.
А теперь — немного экзотики.
Рассказывали, что за несколько месяцев до аварии, еще зимой одна женщина, припятский экстрасенс, говорила знакомым о своем беспокойстве: “С городом случится что-то ужасное” — и предупредила об этом КГБ. Ей ответили: “Разберемся” — и стали за ней же наблюдать, считая чуть ли не соучастницей.
Накануне аварии сотрудник одного из цехов ЧАЭС рассказал свой сон: на станции авария, их помещение разламывается — и показал зигзагообразную линию — якобы разлом на полу... Все произошло так, как он рассказал, даже линия разлома совпала с описанной им. Он позже просил не называть его фамилию, чтобы и его не посчитали причастным к аварии.
...А вообще-то был у них повод для подозрений. Люди говорят, что в 1985 году работники КГБ провели эксперимент: посторонние городу люди ходили с фальшивыми паспортами и другими документами, подкладывали в разных местах деревянные бруски, внешне напоминающие мины. Их никто не остановил, и на бруски не обратили внимание. Только однажды уборщица обругала кого-то из них за то, что ходит в гражданской одежде.
А вот в Копачах (деревня, ближе других расположенная к станции) рассказывали, что здесь в двух домах жили раньше старые люди. Они говорили до аварии: “Не долго нам жить около этой АЭС”. Почему? Кто знает... Однажды в автобусе женщина вдруг начала громко рассказывать: “Вот смотрю в окно, и вдруг перед моими глазами возникает картина. Родное мое село Буда-Варовичи — в огне, и горит оно на фоне Чернобыльской АЭС. А еще мне слышится: “Больше ты своего села не увидишь...” — так описывает киевская газета “Продолжение следует...” предвидение экстрасенса, народной целительницы Марии Алексеевны, которая, как она считает, учится от Бога и всегда к нему обращается, начиная лечение. Тогда в автобусе кто-то равнодушно отвернулся, другие стали успокаивать разволновавшуюся женщину. Но менее чем через три месяца Чернобыль действительно отнял у нее родное село... А ведь еще Марк Аврелий почти 2000 лет назад учил: «Пора не только согласовывать свое дыхание с окружающим воздухом, но мысли со всеобъемлющим разумом”.
* * *
Как ни странно покажется на первый взгляд, но паника, пусть и кратковременная, возникла не в селах и не в пораженных радиацией городах, а в стольном городе Киеве. Из-за неинформированности властями. Толпы штурмовали кассы на авто- и железнодорожных вокзалах, в аэропорту. Люди ничего не знали об истинной обстановке и о необходимых действиях: влажная уборка, мокрый коврик у двери, душ, 1 капля йода на стакан воды в день, увезти ребенка и т. п. Когда я с другими информэнерговцами возвращалась ночевать 2 мая в Киев, то специально предупредила своих киевских друзей о необходимости профилактики. Эти люди, весьма образованные в своих областях, безусловно интеллигентные, — не очень-то поверили: раз в городе не объявляют, то нечего и паниковать. Их убедило лишь мое повторное посещение 3 мая и новость об объявленной эвакуации Чернобыльского района. Признаться, я побаивалась, что меня обвинят в распространении слухов и паники.
