Особенное внимание уделено событиям Великой Отечественной войны. Не записано в летописи Красноборска военных баталий, всегда был здесь мирный край, но, как и везде, шли и отсюда люди на защиту страны. В витринах лежат заржавелая каска, оружие, ордена и медали участников войны, и золотыми буквами на алом стяге написаны имена красноборцев, отдавших жизнь за свободу и независимость нашей Родины: «Никто не забыт, и ничто не забыто».

Я так подробно остановился на местном музейчике и потому, что он заслуживает доброго слова, и потому, что он конкретно, зримо иллюстрирует историю городка. Но я еще не сказал о самом знаменитом уроженце Красноборска — о художнике Борисове. Ему в музее отведен почти целый зал. Здесь картина художника с видом Соловецкого монастыря, репродукции его работ, книги, им написанные, оригинальная мебель из его дома, созданная по чертежам самого художника…

Но о Борисове, художнике Севера, лучше говорить не в музейном зале, а там, где он жил, — среди северной природы.

Путь к даче Борисова — вверх по реке, по обрывистому берегу Двины мимо подгородных деревень. Берег крут и высок, к воде не спустишься, но жить здесь людям, наверху, весело и просторно. Внизу река, во всю ширь река, уходит, теряется в песках, снова блестит, плывут по ней суда — весь день она в движении. На откосе поставлены скамеечки — понимают люди красоту своих мест.

Дальше понижается берег, а из-под берега бьют родники. Бегут по деревянным желобам потоки железистой целебной воды, студеной, аж зубы ломит. Еще дальше по берегу — хозяйственные строения совхоза, а за ними бывшая борисовская дача.

Сейчас здесь детский легочный санаторий «Евда» (по названию впадающей невдалеке речки). Выстроены новые каменные корпуса, в которых дети живут и учатся круглый год. Санаторий в здешних местах устроен недаром — окрестности Красноборска славятся сухим, здоровым климатом, и места здесь привольные.

Дача Борисова вырисовывается своей башенкой с острым шпилем среди обступивших ее вековых деревьев. Стоит она на вершине берегового холма, с которого открываются далекие виды. Река здесь несколько отступила от холма, завернула, и перед домом расстилается неширокая луговая полоса, за ней река, идущая здесь в низких берегах и мелях, за рекой вдали луга, заречные деревни, леса. Такой пейзаж видел художник из широкого, во всю стену, окна мастерской, выходящего, как положено, на северную сторону. Ныне разросшиеся ели и березы парка совсем скрыли дом и вид на заречные дали.

Дача-мастерская была построена Борисовым по собственному проекту в десятых годах нашего столетия, когда он стал прославленным художником, а жизненный путь художника начался в простой крестьянской избе.

Александр Алексеевич Борисов родился в 1866 году в окрестностях Красноборска, в деревне Глубокий Ручей. Как любознательный крестьянский паренек ощутил в себе тягу к живописи? Никто не учил его в детстве рисовать, да и карандашей и красок не было в его доме. Но однажды мальчик увидел в Красноборске, как артель богомазов расписывала местную церковь. Живопись провинциальных богомазов вряд ли можно было назвать искусством, но на ребенка она произвела захватывающее впечатление. Отныне мир красок завладел его воображением.

Но случилась беда — ребенка придавило бревном, и у него отнялись ноги. В отчаянии мать художника дала обет соловецким святым Зосиме и Савватию: в случае выздоровления сына послать его потрудиться на Соловецкую обитель. Мальчик выздоровел, и, когда подрос, был отвезен на Соловки «трудником».

Слава Соловецкого монастыря была велика не только на Севере, но и по всей России. Десятки тысяч паломников стекались к его стенам со всех концов страны. Монастырь был богат, имел прекрасно налаженное хозяйство, которое содержалось трудами добровольных «трудников», работавших не за плату, а «по обету». Таких «трудников»-крестьян бывало каждый год до тысячи человек.

Год проработал крестьянский сын Борисов на рыболовецких тонях. Соловки многое дали будущему художнику. Он увидел древнюю архитектуру, прекрасную природу острова и само Белое море. Познакомился подросток и с монастырской иконописной мастерской, и с библиотекой. Отбыв установленный год трудничества, Борисов приехал домой, но вскоре, выправив паспорт, вернулся на Соловки, чтобы поступить в иконописную мастерскую. Для него, крестьянского парня без образования, это была единственная возможность получить хоть какие-то навыки в живописи.

Наверное, так и остался бы Борисов соловецким иконописцем, если бы не счастливый случай. Высокопоставленные лица, осматривавшие Соловецкий монастырь, обратили внимание на талантливого юношу. Борисов получил возможность продолжать художественное образование в столице.

С упорством рвущегося к знаниям человека из народа он подготавливается к поступлению в Петербургскую академию художеств и поступает в нее. Он занимается сначала под руководством И. И. Шишкина, а затем А. И. Куинджи. Именно Архип Иванович Куинджи, замечательный пейзажист и не менее замечательный педагог, воспитал в Борисове художника. Оригинальное творчество Борисова развивалось в русле куинджевской реалистической школы.

Срок обучения Борисова в Академии художеств подходил к концу. По правилам каждый выпускник академии должен был представить конкурсную картину. Где было искать сюжет для картины молодому северянину? «Крайний Север, с его мрачной, но мощной и таинственной природой, с его вечными льдами и долгой полярной ночью всегда привлекал меня к себе, — вспоминал позже Борисов. — Северянин по душе и рождению, я всю жизнь с ранней юности только и мечтал о том, чтобы отправиться туда, вверх за пределы Архангельской губернии». И он едет на Север — сначала на Мурман, а затем на Новую Землю.

Подлинные художественные находки ждали молодого художника на Новой Земле.

Борисов попал на Новую Землю в годы, когда этот искони русский северный остров открывался заново, и, конечно, не только как удивительный объект художественного изображения. Новая Земля была известна русским людям издревле. Пустозеры (жители городка Пустозерска на Печоре) и мезенцы называли этот суровый остров ласково «Маткой». Щедрые дары давала «Матка» отважным промышленникам, но и губила их немало. Еще в XVIII веке кемский помор Савва Лошкин обошел вокруг всей Новой Земли — великий подвиг, который смог повторить только в 1910 году В. А. Русанов. Навек связаны с Новой Землей имена Пахтусова, Розмыслова и других исследователей. Но к концу XIX века остров пребывал в забвении, царская администрация мало интересовалась им. Под давлением общественного мнения было решено заселить прежде необитаемый остров колонистами из ненцев и русских. Были организованы становища, построены дома и склады, налажено постоянное судоходство — два рейса в навигацию.

В эти годы и прибыл Борисов на остров.

Речь у нас идет о Новой Земле, о скалистом острове, где и летом в ложбинах лежит снег и не тают полярные ледники, а находимся мы с вами, читатель, на Северной Двине у Красноборска, летом в меженную пору, когда и на Севере стоит такая же жара, как и в среднерусской полосе, река обмелела и обнажила пески, люди купаются и загорают, и не ощутимо никакой суровости северной природы. Да и как говорить о суровости, когда в окрестностях Красноборска в садах встречаются яблони! Конечно, будет впереди и дождливая осень, и долгая зима — и осень скучнее и непригляднее на Севере, и зима длиннее — на то он и Север. Но все-таки Север — еще не Арктика…

Голые бурые скалистые пространства, разноображенные бликами снега и жалкими полосками травянистой растительности. Отвесные скалы «птичьих базаров». Гигантские голубые льдины. На сотни километров пустынный берег. Выброшенная волнами разбитая лодка. Кресты на скалистом берегу. Удивительный свет полунощного незаходящего солнца. Несколько домиков на заливе под горами — становище, где живет горстка людей на этой безлюдной и безмолвной земле. Спокойные, приветливые лица ненцев. И снова тундра, и скалы, и льды… Такой предстает нам Новая Земля с картин и этюдов А. Борисова.