Но Фалиери прежде, чем войти в собор, направился к председателю Совета Десяти и, отведя его в сторону, со страшным волнением сообщил о всем произошедшем.

Градениго сделал вид, что так же, как и дож, возмущен всем случившемся.

Фалиери сообщил ему, что узнал руку Микаэле Стено, и Градениго притворно обещал, что сегодня же вечером соберет заседание Совета Десяти и приговорить дерзкого пасквилянта к смерти.

Успокоенный Фалиери вошел в церковь, где уже ждала его прекрасная Анджиолина.

По окончании обряда новобрачные и гости отправились в палаццо дожей; там ждал их роскошный пир и всевозможные увеселения. Среди гостей находился также и Пизани, покинувший мрачную пещеру и не сводивший глаз с беспечно веселившейся Анджиолины. Представления в честь приглашенных шли своей чередой, покамест, наконец, распорядитель праздника не объявил о появлении восточной заклинательницы змей.

С удивлением Пизани узнал в ней красавицу Нирвану со знакомой ему громадной змеей (см. рисунок на обложке этой книги). Ему ничего не было известно, что Нирвана должна была появиться на праздник, поэтому он с удвоенным вниманием стал следить за всем происходившим, и по ритмичным движениям чудовища, которым невидимо управляла Нирвана, он, казалось, угадывал намерения змеи броситься на дожа и задавить его.

Взоры всех были устремлены на страшное чудовище, а Анджиолина, между тем, воспользовавшись этим моментом, влила данный ей яд в бокал дожа.

Это не укрылось от бдительности Пизани.

Кровь венецианского нобиля заговорила в нем. В душе его созрело внезапное решение. Подлым и позорным показалось ему мстить исподтишка и, когда дож поднес роковой фиал к своим губам, Пизани одним прыжком очутился возле него и со словами: «Не пей, дож, это отрава!» вышиб бокал из его рук.

Ошеломленный дож не успел промолвить ни одного слова, как вдруг змея, повинуясь бессловесному приказанию Нирваны, стрелой бросилась на Пизани и мгновенно задушила его в своих стальных объятиях. В этот же момент несколько сбиров, бросившихся на помощь, зарубили одни змею, другие Нирвану.

Когда присутствующее пришли в себя от первого испуга, веселое празднество было прекращено, и все разошлись по домам. А дож медленно отправился с Анджиолиной в их опочивальню.

— Слишком много испытаний послало мне небо в этот день, — грустно заговорил он, — странная смерть Рампетты, бунт в арсенале, оскорбление Стено, Бог весть кем подсыпанный яд в мой бокал, эта ужасная змея и страшная смерть Пизани, — даже я, привычный к ужасам войны, даже я глубоко потрясен!

Но в спальне дожа ожидала новая неожиданность: к пологу их алькова была приколота записка вместе с тем куском кружевной сорочки Анджиолины, который Стено вырвал из брачного подарка дожа.

— «Если ты не веришь, что ты рогат, — стояло в записке, — то вот тебе доказательство; даже кусок твоего брачного подарка твоя коварная невеста подарила своему любовнику».

Дож схватился за колонну алькова, чтобы не упасть.

— Негодница, — закричал он, — так вот чем ты отплатила мне за высокую честь стать супругой Марино Фалиери, стать будущей догарессой. Быть может, это ты хотела сегодня меня отравить, чтобы воспользоваться государственной пенсией догарессы?

Испуганная Анджиолина только что хотела возразить ему, как раздался сильный стук в дверь и, вслед за тем, вбежал дежурный офицер.

— Простите, что я врываюсь так неожиданно, — сказал он, — но в аванзале находится девушка, которая требует немедленно быть допущенной к дожу. Она говорит, что имеет сообщить крайне важное известие.

В каком-то состоянии безразличия дож последовал за офицером и вышел в аванзал.

Ожидавшая его девушка была Мариетта, дочь арестованного им Бертуччио, она пришла умолять об освобождении отца и обещала рассказать за это важную тайну, касающуюся дожа.

Достаточно было нескольких слов Мариетты.

— Вскоре после того, как посол ваш, Рампетта, вошел в дом вашей невесты Анджиолины, синьор Стено выскочил на балкон ее комнаты. Вскоре после этого он вернулся обратно и, когда он снова появился на балконе, я заметила в руках его кусочек белого кружева, а кинжал синьора Стено, который еще недавно я видела у него на боку, исчез.

Этих слов было довольно для сообразительного дожа, чтобы понять, что Стено быль убийцей его друга и похитителем его семейной чести, а сообщницей его была коварная красавица Анджиолина.

Эта тайна показалась дожу стоящей освобождения Бертуччио, и он дал приказ выпустить старика.

Оставив Мариетту, поспешившую навстречу освобожденному отцу, Фалиери вернулся в спальню. Со злобой набросившись на Анджиолину, он с страшной силой схватил ее за руки и, больно сжимая их, прошипел:

— Я знаю все, негодница! Твой любовник Стено убил Рампетту и уговорил тебя отравить меня сегодня за пиром!

— Нет, — воскликнула Анджиолина, — Стено убил Рампетту, но при отравлении он не при чем, это член Союза тринадцати — Пизани — заставил меня подсыпать тебе яд. Потом в нем заговорила совесть, и он пал жертвой своего раскаяния.

Насмерть перепуганная Анджиолина рассказала дожу все, что знала, но он не дал ей докончить и задушил ее трясущимися руками. Потом, слишком слабый, чтобы идти, он велел отнести себя в ту залу палацца дожей, где обыкновенно заседал Совет Десяти, собрание которого он немедленно велел созвать.

Тем временем сбиры разыскали Мариетту и также привели ее на заседание. Несмотря на неопровержимые улики, Совет Десяти, издеваясь над земным правосудием, оправдал Стено.

Марино Фалиери не осталось ничего больше искать у земной справедливости. Молча он вышел из залы заседания, молча сел в гондолу и велел везти себя к зданию арсенала, где вспыхнул народный мятеж. Стено же, спускаясь с лестницы, нагнал Мариетту и, всадив ей нож в спину по самую рукоятку, велел сбирам выбросить ее труп в канал.

Нам нечего подробно описывать, что произошло дальше. Оскорбленный во всех человеческих чувствах, дож стал во главе взбунтовавшегося народа, и — небывалый в истории пример, когда глава республики идет против нее самой, — двинулся против палаццо дожей. Разыгрался кровавый бой, среди жертв которого одним из первых пал от руки самого дожа презренный негодяй — Микаэле Стено. По справедливому капризу судьбы пали и все остальные члены Союза тринадцати, и это преступное сообщничество навсегда прекратило свое существование.

Тем не менее, Марино Фалиери не вышел из этой борьбы победителем. Благодаря верности республиканских войск, мятежники были разбиты, Марино Фалиери был взят в плен, судим новым составом Совета Десяти, признан виновным в государственной измене и казнен на площади Св. Марка.

Так в 1355 году скатилась на плаху голова одного из доблестнейших людей, роковым стечением обстоятельств приведенного к преступлению и к позорному концу.

Емельянов стонал и ворочался в постели: ему снился страшный сон. Снилось ему, будто он стоит на окраине города. Собралась гроза. Свинцовые тучи быстро мчатся по небу. Ревет буря. Блещут молнии. Гремит гром. Тучи надвигаются все ниже и ниже. Они меняют тона и становятся зелеными. Вдруг они разверзаются, и в их прорыве появляется лицо старика, который указывает ему рукою в сторону и говорит:

— Беги! Беги, пока еще не поздно.

Вслед за тем лицо старика снова прячется в тучах. Раздается страшный удар грома, от которого сердце в груди Емельянова замирает. Ему кажется, что он падает на землю, и в этот момент он просыпается.

Проснувшись, он одно мгновение лежит неподвижно в кровати, потом вдруг встает, нечаянно толкает стул, который стоит рядом с кроватью, и на котором лежат детали туалета Емельянова. Стул грохочет. Емельянов садится на кровать и прислушивается.