— Кажется, Коттер очнулся, — воскликнул доктор. — Да, да; он уже открывает глаза.

Действительно, артист открыл глаза и обеими руками схватился за грудь.

Вдруг глаза этого человека, с выражением страстного нетерпения, обратились к людям, окружавшим его ложе.

— Что случилось с мисс Флорой? — прошептал он. — Скажите мне, г-н директор, — не ранена ли она?

— Вы спасли эту даму, дорогой Коттер, — ответил директор.

— Слава Богу! — прошептал раненый.

В этот момент послышался стук в дверь уборной.

Директор Барнум поспешил открыть двери.

На пороге показалась Флора Гастингс, прекрасная наездница, хотя бледная и расстроенная, но блистающая красотой и воодушевлением.

— Очнулся ли уже м-р Коттер? — обратилась она к директору. — Я желала бы поблагодарить своего спасителя.

Раненый вздрогнул при звуках этого голоса.

Не ожидая ответа Барнума, наездница проникла в комнату.

— Как благородно вы поступили, мистер Коттер, — сказала она ему. — Ведь вы рисковали своей жизнью для спасения моей. Я этого никогда не забуду.

Коттер пытался ответить, но, казалось, его язык прилип к гортани.

— Извините меня, дорогой Коттер, — обратился директор к артисту, — но я должен буду присмотреть за продолжением представления.

Точно так же и доктор Юнг извинился и покинул комнату.

Когда же они удалились, артист приподнялся с своего ложа.

— Я отделался только страхом, мисс Флора, — воскликнул он. — Кажется, мои кости крепче, чем у прочих людей.

— Я явилась, м-р Коттер, — сказала прекрасная наездница, — чтобы поблагодарить вас за спасение моей жизни, и я этого никогда не забуду.

— Неужели это все, что вы хотели мне сказать, мисс Флора? — прошептал Коттер. — Ха-ха!.. вы этого никогда не забудете!.. Как это прекрасно звучит, но как мало содержания в этих словах! Мисс Флора, разве же вы ослепли, если не замечаете, как я вас люблю и обожаю?

С этими словами Коттер охватил тело прекрасной женщины и пытался прижать ее к себе.

Но резким движением Флора Гастингс оттолкнула его назад.

— Что вы, с ума сошли, м-р Коттер? — воскликнула она с выражением отвращения. — Разве же вы никогда еще не смотрели на себя в зеркало и не видели своего безобразия? Я думаю, что вы пошутили, мой дорогой друг. Поэтому позвольте еще раз принести мою искреннюю благодарность за спасение, и затем, до свидания.

С легким насмешливым хохотом прекрасная Флора Гастингс выскользнула из комнаты.

Вслед за ней послышался безумный крик ужаса и отчаяния. Несчастный артист, рыдая, погрузил свою голову в подушки дивана.

— Опозорен, смешан с грязью, — слышалось среди рыданий. — Итак, я обманулся в этой женщине!

Разговор Коттера с самим собой был прерван легким стуком в дверь.

Вслед за позволением войти, на пороге показались два человека.

В одном из них Коттер узнал циркового врача, доктора Юнга; маленькая фигура второго представляла резкий контраст с высоким ростом доктора и была совершенно незнакома Коттеру.

Однако этот незнакомец тотчас же приблизился к артисту.

— Профессор зоологии Жюль Гарген из Парижа, прибывший в Америку для научных исследований, — произнес пожилой господин весьма симпатичной наружности.

— Я уже слышал о вас много хорошего, мистер Коттер, а также был очевидцем вашего сегодняшнего геройского подвига, и очень бы желал с вами познакомиться. Вы приобрели во мне истинного почитателя, — продолжал маленький ученый, — и вы бы мне сделали громадное одолжение, если бы соблаговолили сегодня вечером пожаловать ко мне в гости.

Коттер и сам себе не мог дать отчета в том, что именно его так сильно привлекало к этому старому господину. Однако он пожал руку ученого и охотно принял его приглашение.

— Сегодня я видел вас уже в десятый раз, — сказал профессор в то время, как артист переменял пеструю одежду клоуна на элегантный выходной костюм. — Обыкновенно я всегда тотчас же уходил после исполнения ваших упражнений.

— Почему же вас так заинтересовали мои упражнения? Ведь есть много акробатов, которые не хуже меня проделывают гимнастические упражнения.

В течение момента, казалось, профессор затруднялся дать ответ, но затем он сказал:

— Я вообще интересуюсь акробатическими упражнениями и, совершенно случайно, ваши упражнения мне более понравились, чем другие.

От артиста не ускользнуло замешательство профессора, и он понял, что какие-то особые причины побуждали этого человека искать его знакомства.

Несколько минут спустя, профессор и артист вышли на улицу. Доктор Юнг расстался с ними, так как должен был отправиться в полицию дли составления протокола о происшествии.

Маленький ученый кликнул извозчика и дал ему следующий адрес:

— Поезжайте в Монки-Гом, в Центральном парке.

Профессор Гарген начинал казаться Коттеру все более таинственным..

Однако скоро артист узнал истинные намерения ученого.

— Наверное, вас удивляет, мистер Коттер, — обратился Гарген к нему, — что я так настойчиво приглашал вас к себе в гости. Конечно, у вас могли возникнуть не совсем лестные для меня предположения. Поэтому я должен дать вам объяснение. Итак, выслушайте меня. Только что вы с удивлением на меня взглянули, когда я дал кучеру свой адрес… Да, я действительно живу в Монки-Гом, в помещении для обезьян, в Центральном парке.

Несколько лет тому назад я написал книгу, в которой выступал горячим защитником теории того великого естествоиспытателя, который первым объяснил человечеству, откуда оно ведет свое происхождение. Дарвин, так называется этот человек, нам ясно доказал, как много сходства у нас с обезьянами, и что, следовательно, мы — животные, сделавшиеся людьми.

Когда же я выступил защитником этой теории, то среди ученых Америки образовалась партия, которая пыталась опровергнуть мои доказательства. Тогда, быстро решившись, я приехал в страну свободы и, в продолжение долгого времени, вел диспуты с профессорами университетов Соединенных Штатов.

Наконец, мне удалось победить своих противников, и я мог бы спокойно возвратиться во Францию, но крепкие узы связывали меня с Америкой и специально с Нью-Йорком. Вы будете смеяться, м-р Коттер, когда я вам скажу, что этими узами были четыре великолепные обезьяны, помещающиеся здесь, в Нью-Йорке, в зверинце Центрального парка.

Без сомнения, вы знаете, что обезьяны стоят во главе всего животного мира. И действительно, по устройству своего организма они настолько близки к людям, что еще не так давно их считали за лесных людей.

Среди человекообразных обезьян на первом плане стоит горилла. Это весьма сильное животное, достигающее человеческого роста; только еще сильнее и массивнее сложенное, за исключением ног, которые сравнительно коротки и слабы.

Теперь вам легко понять, с каким интересом я производил наблюдения над этими животными. Благодаря любезности ректора университета, я получил разрешение производить всякого рода опыты с четырьмя гориллами, находящимися в Центральном Парке.

И вот уже почти год я живу вместе с обезьянами, и мои наблюдения оказались очень успешными. Мне даже кажется, что я сумел понять несколько слов из языка обезьян.

Мои противники, все-таки, еще продолжают меня оспаривать в одном пункте.

Я утверждаю, что люди снова превратятся в зверей, если их в одиночестве расселить по лесам. Но мои противники возражают, что люди никогда не сумеют достигнуть необыкновенной силы и ловкости обезьян.

Против этого я не мог ничего возразить, и должен был попытаться найти доказательства в защиту своего мнения.

Несколько дней тому назад, будучи в клубе, я услышал, что в цирке Барнума и Байлея подвизается артист, обнаруживающий невероятную силу, ловкость и смелость. Это говорили о вас, м-р Коттер.

Вы не должны на меня сердиться за мою откровенность, но, когда я в первый раз вас увидел, то мое сердце ученого возликовало.