Некоторое время спустя отец и сын вместе стояли над трупом дикой собаки. Кровь на солнце быстро спеклась и казалась чёрной на фоне зелёной травы.
-- А ты, молодец, парень, -- сказал тогда Леонард, обнимая сына за плечи. -- Ты у меня храбрец!
Оззи с удивлением посмотрел на отца:
-- Отец, а разве я мог поступить как-то иначе?
Леонард очнулся от задумчивости уже возле своего дома. Солнце село, сгустились сумерки, и свежесть наступающей ночи обволакивала всё вокруг. Мир и безмятежность царили над Эллизором, как будто не было Последней мировой и клановых войн, невероятно трудных послевоенных лет и нашествия обров. Казалось, так и будет теперь ещё долгие, долгие годы, а может быть, и целые века: мир и безопасность, некое подобие комфорта, аромат ржаного кофе, керосиновое, а то и генераторное электрическое освещёние и достаточный, чтобы не думать, как прокормить детей, продуктовый паек...
Но Леонард знал, что так не может продолжаться всегда. И на то есть много причин.
"Нет, я не отдам им Оззи! -- подумал он. -- И Чужестранца не отдам! Костьми лягу, и они сами обо всём этом пожалеют!" И почему-то неожиданно для самого себя произнёс: "О, Чужестранец! Помоги Оззи, помоги моему сыну, не оставь его!"
И лёгкая крылатая тень пронеслась в ответ над домом Леонарда в Эллизоре.
ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ
ОЗЗИ НА КРАЮ ГИБЕЛИ
Оззи висел ниже края обрыва, ухватившись за ветви причудливого кустарника, что рос на небольшом выступе. Возможно, что за куст он и уцепился чудом, но теперь его силы заканчивались.
Где-то в плотных сумерках тонули три вершины, скрывающие долину с целебным источником. Крупные яркие звёзды, какие бывают в горах ранней осенью, проступили над отчаянно сопротивлявшимся гибели Оззи, но чем небесные светила могли помочь попавшему в непростой переплёт юноше? Оззи был в отчаянии, но не столько из-за опасности для своей жизни, сколько из-за Беллы, лежавшей чуть выше, поперёк горной тропы.
"Она не должна умереть! -- словно молитву шептал он. -- Белла не должна умереть! Только я могу помочь ей!"
Наверное, если кто-нибудь в эти минуты сказал Оззи, что ему стоит только разжать руки, и Белла немедленно исцелится, он с радостью сделал бы это и с облегчением рухнул бы на острые камни. Собственная гибель, поджидавшая внизу, уже не пугала его, но ужасала неотвратимость другой смерти -- Беллы, которая непременно последует за его падением. Оззи ранее и представить не мог, что возможно такое крайнее отчаяние -- не за себя, а за другого, любимого человека.
Однако положение его усугублялось: силы были на исходе, кроме ветвей, не на что было опереться, чтобы преодолеть край обрыва, а подтянуться никак не получалось.
Было уже за полночь, но Деора продолжала возиться со Скунсом. В свете лампад и свечей картина эта внушала Якову какой-то благоговейный ужас, словно он наблюдал не просто за обработкой раны мутанта, а за настоящим священнодействием. Мамаша и впрямь очень старалась. Закончив, она ласково заговорила с крысой -- так ласково, как уже давно не говорила даже с собственным сыном.
-- Ты должен выжить, Скунсик, ты нам ещё пригодишься... Ты должен постараться и не должен прямо здесь подохнуть. Видишь, сколько усилий мы приложили, и это всё ради тебя, крысёныш...
Скунс в ответ согласно хрюкнул. Это только говорят, что у мутантов ослаблен инстинкт самосохранения и нет воли к жизни. Похоже, что саблезубая крыса была вовсе не против ещё пожить.
Важная мысль пришла Якову в голову и он спросил:
-- Мам, как ты думаешь, Скунс выполнил то, зачем мы его посылали?
Деора молча выпрямилась и словно окаменела. Можно было подумать, будто она что-то просчитывает: только губы судорожно двигались на потемневшем лице, а расширенные глаза её напряжённо всматривались в полумрак подвала. Гнетущую тишину нарушало лишь хриплое дыхание Скунса.
"Врёшь, не пытайся меня обмануть! -- вдруг прошипела Деора. -- Он не выберется! У тебя нет таких чар!" При этом лицо матери исказила такая страшная злоба, что Яков невольно попятился в угол и юркнул за небольшую поленницу дров. На Деору тем временем словно налетел вихрь: она закружилась и запрыгала на месте, как будто стараясь отбиться от невидимого противника. Так же внезапно безумное это вращение прекратилось и, горестно простонав: "О, диавол! Не получается! Чужестранец сильней меня!", -- Деора в изнеможении опустилась на пол рядом со Скунсом.
Дома Леонард сварил кофе, достал с полки большую тетрадь в потёртом кожаном переплёте и стал задумчиво перелистывать страницы.
"Сколько же Оззи было лет?" -- шептал он, -- когда мы нашли Корри... Не меньше десяти, да, но ведь и не больше?"
В общем-то, это было сравнительно недавно. Прошло лет шесть-семь, не более. И помнится всё очень хорошо. Вот на террасе дома Оззи стоит над деревянным ящиком, из которого торчит клюв гигантских размеров птенца. Оззи пытается кормить его размоченной в молоке лепёшкой, однако хлеб птенец глотает плохо.
Подходит Леонард, кладёт руки на плечи Оззи.
-- Сынок! -- говорит он. -- Эти птицы не выживают в неволе!
Оззи хмурится, продолжает пихать птенцу лепёшку и спрашивает:
-- А чем же они тогда питаются?
Леонард опрометчиво отвечает:
-- Большими лесными червями...
Тем же вечером Оззи куда-то запропастился. Ну и ругался же Леонард на самого себя, Оззи и верного слугу Рона, когда узнал, что сын ходил в Радиоактивный лес за червями для птенца гиперорла.
-- Это же очень и очень опасно! -- повторял Леонард раз за разом. -- Оззи, ты даже представления не имеешь, какие чудовища могут быть в этом лесу! А если бы ты наткнулся на волконоса или летучую колючку?
-- У меня есть кинжал! -- заявил Оззи и насупился. -- А от колючки я бы увернулся!
-- Увернулся бы он! -- продолжал ворчать Леонард. -- А если бы там был когтистый дровосек?!
-- Кто-кто, папа? -- заинтересовался Оззи.
Слуга Рон посмотрел на Леонарда с неодобрением. Тот понял, что сказал лишнее и махнул рукой:
-- Никто! Я пошутил! -- и остыл, успокоился. -- Смотри, больше не ходи туда один. Мы с Роном позаботимся о червях!
Во дворе явно проскрежетал засов ворот. Леонард вскочил, и тетрадь сползла с колен, упала на пол. Конечно, Оззи не мог вернуться так скоро, но всё равно сердце взволнованно забилось. Вошёл Рон, старый слуга и друг.
-- Рон! -- обрадовался Леонард. -- Ты что-то задержался в пути, старина, тут без тебя много всего произошло! Давай, присаживайся, кофе ещё не остыл, в кои-то веки я за тобой поухаживаю...
Заметно смущённый таким приёмом, Рон снял плащ и присел рядом за стол. Он был немного старше Леонарда, они многое пережили вместе. Пока верный слуга наслаждался горячим кофе, Леонард рассказал о событиях последних дней.
-- А ещё знаешь что? -- сказал Леонард. -- Мне сейчас вспомнился Корри. Я тут перелистывал свои записки и припомнил, как я ругался тогда, когда узнал, что Оззи ходил в лес за червями для него! И кто бы мог подумать, что Корри выживет!
После ухода Леонарда Анасис успокоился не сразу. Он приказал принести кувшин вина, холодной воды и печенье. Александр из вежливости отказываться от вина не стал, но лишь пригубил, изрядно разбавив вино водой. Он никогда не был, любителем выпить, памятуя о том, что у него подрастает дочь, и, опасаясь, что она может увидеть его нетрезвым.
-- Вот так вот, почтенный Александр, -- вздохнул Анасис, с хрустом разламывая печенье. -- Ты сам видишь, что происходит? Один из видных хранителей, член Высшего Совета позволяет себе запутаться в каких-то интригах с представителями иных кланов! Это ли не измена Закону?! И в это замешана твоя дочь... Александр, подумай над этим!
-- У меня никогда не было оснований не доверять Леонарду, -- лицо Александра помрачнело. -- Мы прожили рядом не один год, а с той поры как умерла моя Мэри, он стал Белле вторым отцом. Ведь меня подолгу не бывает дома...
