Над Эллизором постепенно сгущались сумерки. Из подвала дома Деоры донесся приглушённый визг Скунса.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ВОСХОЖДЕНИЕ ОЗЗИ
И ЛЕОНАРДА
Каким же тяжёлым может быть каждый шаг! И насколько колюч горный воздух! Среди гор, по еле заметной тропе, в сумерках медленно двигалась человеческая фигура, с нелёгкой ношей на плечах. Это Оззи. Он нёс умирающую Беллу. Пульс грохотал в его висках, дыхание с хрипом вырывалось из груди. В сознании Оззи звучали обрывки утреннего разговора с Чужестранцем.
Когда тот пришёл в себя, то был ещё слаб и полулежал в тележке. Взгляд его спокойных синих глаз был прям и исполнен редкого для человека достоинства.
-- Оззи, если ты хочешь спасти Беллу, то должен поверить мне, -- сказал Чужестранец, -- и она не умрёт, если ты сделаешь так, как я скажу...
-- Я всё сделаю, только скажи, что спасёт её?!
-- Ты пойдёшь один. Возьми её на руки и иди! Остальные пусть отправятся в Лавретанию. Там, за поворотом, справа, есть тропа, никуда с неё не сворачивай и придёшь в горы, в долину Трёх вершин. Умой Беллу из родника, и она исцелится. Только не бери с собой ничего, иди налегке!
Сказав это, Чужестранец закрыл глаза и опустился обратно на одеяло.
Оззи молча взял Беллу на руки и пошёл, как сказал Чужестранец, по каменистой тропинке. Он даже не попрощался с друзьями. Пусть они ждут его в Лавретании. Но если Белла умрёт, то ему незачем будет продолжать свой путь. Тропинка привела его в предгорья. Казалось бы, он должен хоть изредка отдыхать с такой ношей, но Оззи почти не останавливался. Он боялся смотреть на лицо Беллы, которое с каждым часом приобретало всё более землистый оттенок. Временами ему казалось, что она уже умерла, потому что за собственным судорожным дыханием он не мог расслышать, дышит ли Белла.
"Я должен поверить, -- шептал Оззи, с трудом передвигая ноги, -- должен! Белла будет жить, будет!" В его памяти вновь возник Чужестранец. Его лицо было слегка печально, но в то же время источало какой-то удивительный покой. Почему он так спокоен? Как может быть спокоен человек, только что едва не погибший от тяжёлых ран? Хотя в этом покое чувствуется глубокая печаль. Как Чужестранец узнал, что Белла ранена мутантом? Или это случайность?
Оззи остановился и покачнулся на краю обрыва. Силы оставили его.
Нужно было повернуть, вслед за изгибом тропы, но нога предательски заскользила на плоском камне. Внизу справа -- обрыв, на дне его уже давно сгустились сумерки, но ещё виднеется змеящееся русло небольшой реки. Падение туда - смертельно. Оззи почувствовал, что сейчас плашмя рухнет на самый край и тогда Белла, точно, вырвется из его рук.
Последним инстинктивным движением, понимая, что неотвратимо срывается в пропасть, он отбросил Беллу в сторону тропы, не оставляя себе шанса удержаться наверху...
Леонард уже много лет дружил с начальником рыбарей Эллизора Александром. Их дружбу скрепляло не только соседство, но и то, что оба овдовели почти одновременно -- жена Александра тоже умерла в родах. Начальствование над рыбаками -- дело хлопотное, связанное с многодневными отлучками. Слуг у Александра не было, и чтобы не оставлять дочь без присмотра, он поручал её заботам Леонарда. Наверное, как и отец Оззи, Александр в последнее время подумывал о том, что их дети могли бы стать неплохой парой. И вот сегодня утром, не успел он вернуться с Центрального озера, как его вызвал к себе Главный хранитель и наговорил ужасных вещей: будто бы Беллу без его, отца, разрешения Леонард отправил в какую-то опасную экспедицию, к тому же -- кто мог ожидать такого?! -- связанную с нарушением Закона!
Естественно, что Александр, человек довольно простодушный, пребывал в полной растерянности. Его обветренное смуглое лицо даже покрылось мелкими бисеринками пота: не только от страха за единственную дочь, но и от непонимания, как могло, вообще говоря, с ними всеми произойти то, что Главный хранитель охарактеризовал столь коротко и страшно: "Нарушение Закона!"
-- Итак, где Белла?! -- воскликнул Анасис. -- Где дочь почтенного Александра?
-- Белла? -- с некоторым удивлением переспросил Леонард. -- Я попросил её отправиться вместе с Оззи к Луке, у него серьёзно заболела жена...
По окаменевшему лицу Леонарда было видно, с каким большим трудом даётся ему эта вынужденная ложь.
-- Видишь ли, дорогой Леонард, -- усмехнулся Анасис, -- лучше бы тебе придумать другую версию. Дело в том, что наш друг и твой сосед Александр по долгу службы как раз заезжал к твоему Луке. Его жена вполне здорова, а Оззи и Белла у него не появлялись. Вот Александр и интересуется, где же на самом деле его дочь?
Леонард не сразу нашёлся, что ответить. С явной болью он посмотрел прямо в глаза Александру и сказал:
-- Прости меня, друг, но это не моя тайна. Постарайся понять. С твоей дочерью всё будет в порядке. Позже я всё постараюсь объяснить!
И не произнеся более ни слова, Леонард покинул чайный дворик Высшего Совета Эллизора.
Вечер тот в столице клана выдался на удивление тихим и спокойным. Густая багровая полоса заката легла на чистое осеннее небо, сумерки обещали лёгкую прохладу, мухи сошли вместе с летней жарой, а комаров в том году почти не было. Леонард шёл немноголюдными улицами Эллизора, но, несмотря на окружающий покой, в душе его не утихала буря. Он ненавидел Анасиса и всех, кто близок ему. Действительно, они стоили справедливой ненависти. Это очевидно! Они достойны её, как дикий пёс, осмелившийся броситься на человека, достоин смерти. А они таковы, потому что подменили суть Закона его буквой и постоянно пытаются использовать Закон в своих корыстных целях. Мало того, Леонард догадывался, как далеко могли зайти эти люди в своих манипуляциях с Законом, но у него не было прямых доказательств.
Ладно, он долго терпел... но, как видно, напрасно! Им всё мало! Теперь Анасис покусился на Оззи и Чужестранца! Интересно... Леонард даже остановился посреди неширокой улицы. Справа, за старой покосившейся оградой мерцали керосиновые фонари амбулатории Совета, слева -- начиналась аллея Героев Эллизора, засаженная ровными рядами белоствольных берёз. Но Леонард не видел ничего этого: его вдруг поразила мысль, что Чужестранец стал для него уже полностью своим, хотя он ничего толком о нём не знает, даже ни разу не говорил с ним, не мог ни о чём спросить... И вот, безусловно, Чужестранец свой, родной, тогда как Анасис -- враг. И в этом нет никаких сомнений! Что же за сила таится в Чужестранце, если сердце Леонарда так легко приняло его? И Оззи, любимый младший сын, сразу бросился ему на помощь... А ведь у Оззи, не смотря на его горячность, обострённое чувство добра и зла.
Леонард вдруг вспомнил, как в один довольно жаркий день он учил сына лазить по деревьям.
-- Представь себе, -- говорил он Оззи, -- что под тобой не метр, не два, а сотня-другая матров, что ты над пропастью.
-- Нет! Не хочу!!! Мне страшно!
-- Сынок! Страх нападает на всех, но его нужно преодолевать! Пусть даже он останется, но будет маленьким, с горошину! А если дать страху расти, тогда он займет всё сердце, станет твоим хозяином и погубит тебя!
Пока Леонард говорил это, в зарослях по соседству раздался шорох и приглушенный рык. Леонард обернулся, но не успел выхватить из ножен старый морской кортик, как на него стремительно набросился дикий пёс -- огромный, рыжий, тяжёлый. Он сбил Леонарда с ног и навалился сверху всей тушей.
Тщетно пытался Леонард выхватить из ножен клинок: пальцы царапали рукоять, но для лезвия не было свободного хода, а клыки зверя были уже возле самого горла.
Сверху, с ветвей дерева, на чудовищного пса молча прыгнул Оззи. Он выхватил из маленьких ножен острый кинжал и стремительно погрузил его в рыжую шею осмелившейся напасть твари.
