Бирюков посмотрел на Кетькалова:

– Начнем, Леонид Юрьевич?..

– Дело ваше, – сквозь зубы процедил тот и вдруг заявил: – Только учтите, если на даче или в гараже обнаружится что-токриминальное, я за это нести ответственность не собираюсь.

– Леня, твой юмор не смешон, – резко сказал Таран. – А кто будет отвечать, Ванька Ветров?

– Тот, кто арендует дачу.

– Извини, не расслышал фамилию арендатора.

– Фамилия – Морев.

– Вадим Георгиевич?

– Да.

– А старший браток его, Джон Иванович Корягин, не соучастник аренды?

– Нет.

– Значит, всю беду решили свалить на мертвого?

– Лично мне ни на живых, ни на мертвых валить нечего. Если же Морев чего-то натворил, спроси у него самого.

– Давно с ним виделся?

– С полмесяца или чуть побольше назад, когда договаривались об аренде.

– И с той поры на даче не был?

– Нет. Вчера первый раз заглянул, чтобы посмотреть, все ли здесь в порядке, да вот заночевал с усталости.

– Ну и как насчет «порядка»?

– Кажется, все на месте… – Кетькалов усмехнулся. – А тотальный осмотр я не осуществлял.

– Поленился?

– Не подумал, что дача находится под оперативным наблюдением, и, стало быть, чего-то здесь неблагополучно.

– С какой целью Морев арендовал дачу?

– Ему не столько дача, сколько гараж был нужен. Купленные в Новосибирске игровые автоматы хотел здесь замкнуть, пока в казино для них зал оборудовали.

– И все?

– С его слов все.

– Официальный договор аренды заключали?

– Не люблю крючкотворством заниматься. Никчемная писанина. По русскому обычаю распили магарыч и… отдал я комплект запасных ключей Вадиму.

– Тогда о какой аренде мозги пудришь? Сказал бы прямо: выпили, закусили и… твори, гражданин Морев, на даче начальника вневедомственной охраны, что тебе вздумается.

– А я что говорю? – обиделся Кетькалов.

– Финтишь ты, Леонид Юрьевич, вот что.

– Ну, это как сказать.

– Хоть так, хоть этак, одинаково получается.

По предложению Бирюкова обыск начали с гаража. В просторном с высоким потолком помещении, где, по словам разговорчивого понятого, можно было во всю гонять футбол, стояла всего одна автомашина – новая черная «Ауди-100». Слева от входа, у вторых дверей, на покрытом пылью бетонном полу виднелись отчетливые следы широких автопокрышек, какие обычно бывают у «крутых» японских джипов. Рядом с ними отпечатался более узкий след, вроде как от «ауди».

– Кто тут по гаражу колесил? – обратился к Кетькалову Таран.

– Наверное, Морев своего «Лэнд Краузера» загонял, – мрачно ответил тот.

– Зачем?

– Спроси его.

– Он что, ночевал на даче?

– Я за ним оперативного наблюдения не вел.

– Напрасно. Рядом с джиповскими следами не твоей «ауди» след?

– Я туда не заезжал.

– А кто там ездил?

– Кто-то на легковой…

– Сам вижу, что не на «Колхиде» с прицепом.

– Ну а чего спрашиваешь?.. Задавай эти вопросы Мореву.

– Задал бы, но… вчера Вадим Георгиевич приговорил себя к смертной казни через повешение.

– Странно… Мне о таком намерении он не докладывал, – равнодушно проговорил Кетькалов, как будто это сообщение для него не было новостью или совершенно ничего не значило.

– Тебя, кажется, не печалит столь скорбный факт?

– Я не плакальщица, чтобы по каждому смертнику слезы лить.

– Вы же друзья были…

– У меня таких друзей – до Москвы на четвереньках не переставить.

– Неразборчивость в дружеских связях обычно приводит к дурным последствиям.

– Не читай мораль.

– Сами с усами?

– Хотя и без усов, но соображаю не хуже тебя. Что касается промашки с Моревым, то, как говорится, и на старуху бывает проруха.

– Смотря какая старушка. Если как Алевтина Тарасовна, то там сплошные «прорухи».

– Не плети, Анатолий Викторович, лишнего.

– Сам ты, Леонид Юрьевич, заплелся в очень скверную историю.

Пока подполковник Таран разговаривал с Кетькаловым, Лимакин, Слава Голубев и Бирюков внимательно осматривали правую часть гаража. Здесь у зарешеченного окна возле тонконогого столика стояли две табуретки. На столике – электрический чайник «Тефаль», два фарфоровых бокала, эмалированные кастрюля и миска с двумя лежавшими в ней ложками. Возле миски валялась пустая разорванная пополам красная пачка от сигарет «Прима» и стояла жестянка из-под импортной тушенки, полная окурков да жженых спичек. За столом, в углу, выстроились в три ряда пустые бутылки с этикетками водки «Распутин» и много опустошенных пивных банок «Факс». Стоявшая тут же плетеная корзинка для мусора была наполнена доверху разорванными упаковками пищевых концентратов, чая, раздавленными спичечными коробками и пустыми консервными банками.

Левее стола, у стены, на широкой тахте лежали две небольшие подушки без наволочек, новое байковое одеяло и два матраса. Один из них – в бело-зеленом полосатем чехле, другой – без матрасника. Напротив окна была отгорожена туалетная комната с унитазом и умывальником. Рядом с закрывающейся на шпингалет дверью стояла переносная металлическая вешалка. На ней висели камуфляжный комплект армейского обмундирования и небольшого размера мужской пиджак светло-серого цвета с такими же брюками.

– Антон Игнатьич, это же костюмчик карманника Синякова, который Витя проиграл в карты Алтынову, – сказал Слава Голубев. – Потом в него нарядился Никита Куксин.

– Возможно, но во время нападения на автобус Куксин выступал в другом наряде.

– Вероятно, чтобы не засыпаться, сменил имидж. Зато, когда зарезал Солдата Солдатыча и умчался из райцентра на красноперовском джипе, по свидетельским показаниям, Никита был в сером костюме.

К разговору подключился Лимакин:

– Вот здесь Алтынов с Куксиным и жили.

– Удобное место, дьяволы, нашли, – добавил Таран. – Мы искали их по воровским малинам, а они под надежной крышей начальника вневедомственной охраны залегли. Трудно поверить, что родная милиция бережет находящихся в розыске преступников…

– Это моревские проделки! – возмущенно сказал Кетькалов.

Подполковник смерил его осуждающим взглядом:

– При твоем попустительстве или, скорее всего, в сговоре с ним.

– Ты наговоришь!

– Это же тебе и судьи скажут, – Таран указал на висевший на вешалке камуфляж. – Твой?..

– Мой.

– Для какой цели держишь?

– Для охоты на уток.

– Не с «калашниковским» автоматом охотишься?

– Нет, с ижевским гладкоствольным.

– А цивильный костюмчик чей?

– Не знаю.

– Скажи откровенно: кто здесь у тебя жил?

– Наверное, Морев каких-то заложников прятал.

При осмотре костюма обнаружили справку Никиты Куксина об освобождении его из исправительно-трудовой колонии, а из кармана камуфляжной куртки следователь Лимакин достал стреляную гильзу от пистолета Макарова. Таран тотчас спросил Кетькалова:

– Ты, кажется, не только на уток охотишься?

– Кто-то подсунул, чтобы скомпрометировать меня, – растерянно ответил майор.

– Надеюсь, не станешь утверждать, будто мы такую свинью тебе подложили?

– Не стану.

– Тогда выскажи хотя бы предположение, кому понадобилось запачкать твою репутацию.

– Наверное, Мореву или его соучастникам, которых, к сожалению, не знаю.

– А где они прячут награбленное, знаешь?

Кетькалов, недолго поколебавшись, сказал обреченным голосом:

– Хранили в подвале под замком.

– Где этот подвал?

– Лаз в него – под тахтой, но там сейчас ничего нет. Вчера, обнаружив тайник, я переложил матрасник со шмотками в багажник своей машины. Хотел отвезти в милицию, чтобы сдать как вещественное доказательство о преступной деятельностиMoрева.

– Почему же не отвез?

– Сегодня собирался это сделать.

– Легенда красивая, но малоубедительная.

– Не нравится – придумай лучше.

– Я не выдумщик, чтобы сказки сочинять. Открой, пожалуйста, у «ауди» багажник…

В полосатом матраснике оказались два японских магнитофона «шарп» в заводских картонных упаковках, два новых джинсовых костюма, хромовые офицерские сапоги и полиэтиленовый пакет с дешевой бижутерией в виде клипс, сережек, крестиков на цепочках, колец и перстней с разноцветными стекляшками. Ни денег, ни; дорогостоящих украшений не было. На вопрос – куда они подевались? – Кетькалов пожал плечами.