– Что предлагаешь?

– Ехал я к тебе, Антон Игнатьевич, с одним предложением, но в связи с только что полученными сведениями предложу другое, посерьезней прежнего… Нужна твоя санкция на задержание под стражу сразу троих подозреваемых: Морева, Корягина и в компании с ними майора милиции Кетькалова. И отправь со мной своего следователя. При аресте мы проведем необходимые обыски, после чего привезем задержанных в ваш изолятор временного содержания.

– Разве в Кузнецке нет изоляторов?

– Есть, однако там нанятые Алевтиной Тарасовной за большие деньги адвокаты и власть имущие заступники поднимут такой переполох, что задержанные могут оказаться на воле задолго до начала судебного процесса.

– Вот уж этого допустить никак нельзя.

Таран улыбнулся:

– Значит, решай гамлетовский вопрос: «бить или не бить»…

– Чтобы не заволокитить расследование, придется пойти на риск и «ударить», – подумав, сказал Бирюков.

– Правильно. По образному выражению популярного генерала-политика, смеется тот, кто стреляет первым…

В двенадцатом часу ночи квартирный телефон Бирюкова залился междугородным звонком. Уехавший с Тараном в Кузнецк следователь Лимакин уставшим голосом сообщил:

– Антон Игнатьевич, Вадим Морев повесился.

– Час от часу не легче, – хмуро проговорил Бирюков. – Двое других еще живы?

– Темнокожего в «браслетах» уже отправили в наш изолятор. Майора не застали ни на работе, ни дома, ни у любовницы. Есть сведения, что ночует на даче. В связи с поздним временем решили провести задержание утром.

– Не улизнет до утра?

– Дача под наблюдением группы захвата. Если попытается улизнуть, задержим среди ночи.

– Только постарайтесь без шума.

– Шумовые эффекты исключены. Предусмотрено все, что надо.

– Хорошо… Сейчас позвоню Голубеву, мы с ним срочно выедем в Кузнецк. Где тебя искать?

– В кабинете Анатолия Викторовича. Этуночь нам спать не придется…

…К освещенному ночными фонарями Кузнецку Бирюков с Голубевым подъехали на прокурорских «жигулях» перед рассветом. Промчавшись по пустынным улицам спящего города, остановились у входа в Управление уголовного розыска. Подполковник Таран встретил их усмешливым вопросом:

– Вам-то, полуночники, чего не спится?

– Одного подозреваемого уже проспали, – присаживаясь возле стола, сказал Бирюков. – Сам гражданин Морев вынес себе приговор или его «приговорили»?

– Эксперты заявляют, что сам. В сияющей зеркалами ванной комнате роскошной квартиры Вадим Георгиевич приготовил петлю из нейлонового шнура. В гордом одиночестве выпил без закуски бутылку французского «Наполеона» и, вдохновленный коньячными парами, отважно шагнул в мир иной.

– Когда это случилось?

– Во второй половине прошлого дня. Примерно в то время, когда мы смотрели юбилейное торжество его мамочки Алевтины Тарасовны.

– Завещание не написал?

– Оставил посмертную записку.

Следователь Лимакин, порывшись в «дипломате», протянул Бирюкову небольшой розоватого цвета листок бумаги:

– Вот, Антон Игнатьевич.

На листке, похоже, нетрезвой рукой размашисто было написано черным фломастером: «Жизнь так хороша, что не хочется ее поганить своим присутствием».

– Самокритичное признание, – передавая записку для прочтения Славе Голубеву, сказал Бирюков. – Видимо, дошло до сознания, что живым из учиненной бойни не выбраться.

– Даже до слабоумного дойдет смысл жизни, когда перед носом замаячит высшая мера, – с усмешкой проговорил Таран. – А господин Морев был не дураком. Имея официально разрешенный «макаровский» пистолет с запасом патронов, стреляться не стал. Для сведения счетов с жизнью выбрал самый надежный и тихий способ.

– Не из его «макарова» стреляли в автобусе?

– Нет.

– При обыске что нашли?

– В квартире – ничего. А в гараже, под сиденьем джипа, – три черных маски. Вероятно, те, что использовались при нападении на «челноков».

– Какой у него джип, не как у Красноперова?

– Красноперовский черный «судзуки» – позавчерашний день. У Морева – новейший белый «Тойота – “Лэнд Краузер”». На таких ныне самые крутые рассекают. В багажнике этого красавца лежали два комплекта камуфляжного обмундирования. Один – по плечу Вадиму, другой – Джону Корягину. В кармане корягинской куртки – беленькие перчатки…

– Как Джон воспринял арест?

– Почти как в песне Высоцкого: «Ох, как он сетовал! Где закон?! Нету, мол!» Когда предъявили санкционированное тобой постановление о задержании под стражу, сник и безропотно позволил защелкнуть наручники. Брали его в собственной квартире. При обыске обнаружили кучу порнографических журналов и двух обнаженных девочек в постели.

– А повесившегося Морева кто первый обнаружил?

Таран взглядом указал на Лимакина:

– Мы с Петром. В присутствии понятых позвонили в квартиру. Дверь никто не открыл. Соседи заявили, что Вадим Георгиевич недавно приехал домой и после этого никуда не уезжал. Чтобы не взламывать дверь, послали гонца к Нине Большаниной. Она вроде домработницы у Морева и имеет ключ от его квартиры. Вошли – тишина. Все комнаты пусты. На кухонном столе – бутылка из-под «Наполеона», хрустальный фужер и записка. Заглянули в ванную, а там, говоря медицинским языком, летальный исход… Пришлось срочно вызывать экспертов. Пока обследовали труп да канителились с обыском, упустили майора Кетькалова.

– Ты уверен, что Кетькалов причастен к ограблению автобуса?

– О стопроцентной уверенности пока не скажу, но основания подозревать майора есть весомые. В ту ночь дома он не ночевал. По словам жены, пришел на рассвете, очень усталый. Сказал, будто участвовал в серьезной операции по задержанию вооружейных преступников, и завалился спать. На самом деле, вневедомственная охрана той ночью никаких операций не проводила. Вот в день расстрела Красноперова с Верой Портнягиной майор находился на службе. Тут бандитская группа обошлась без него…

За окном кабинета стало светать. В начале шестого часа неожиданно раздался зуммер портативной рации и хрипловатый голос произнес:

– Первый, я – второй. Как слышите?

– Я – первый, – тотчас ответил Таран. – Отлично тебя слышу, Володя.

– «Объект» проснулся. Ждем, когда станет покидать жилье.

– Прекрасно. В компании с ним кто есть?

– Похоже, никого нет.

– В поселке как?

– Не видно ни души.

– Темлучше. Сейчас выезжаю к вам.

– Приезжайте. Конец связи.

– Конец.

Рация отключилась. Подполковник Таран, поднявшись из-за стола, оглядел приветствующих:

– Как говорится в Святом Писании, пришло время собирать камни. Помчимся, братцы, к берегам нашей богатой «Астралии» на оперативной машине с мигалкой. Федя Жильцов с вечера дежурит за рулем. Теперь наверняка уже выспался.

Стремительная езда до поселка «Астра» заняла около пятнадцати минут. Остановились на обочине асфальтовой дороги у высоких сосен. Свежий воздух отдавал запасом хвои. Утреннюю тишину нарушала приглушенная белесым туманчиком перекличка горластых петухов, доносившаяся с шахтерской стороны дачного поселка. Между сосновых стволов поблизости виднелось двухэтажное из силикатного кирпича строение причудливой архитектуры. Приподнявшийся над горизонтом пурпурный край солнца подкрашивал багровым цветом островерхую крышу с башенками по многочисленным углам.

– Вот фазенда майора Кетькалова с белокаменным коттеджем, построенным на милицейскую зарплату, – усмехнувшись сказал Таран. – Языки поотрывать бы тем болтунам, которые твердят, что в России жить плохо. Богатейшая держава…

– На ближайшую пятилетку воровать хватит? – иронично вставил сидевший за рулем Федя Жильцов.

– Больше. Лет десять можно хапать напропалую.

– А потом?..

– Потом будем хлебать суп с котом.

– Невкусно ведь.

– Кому такой харч покажется неповкусу, те слиняют в чужие страны, где по давнему обычаю за воровство в тюрьму садят.