На этом моя память событий двадцатилетней давности теряла отдельные детали .

Я лишь вспоминаю что в центурии нас четверых раненых и бессильных после переправы встретили , как героев и даже наградили солдатскими высшими наградами трибуна и командующего Македонского легиона - фалерами с изображением бога Марса. . Того самого речеобильного предводителя даков из таверны в варварском поселении Крисне мы передали в ставку , где из него выжали стратегически важные сведения о грядущем выступлении варваров. Плиний, командир нашего славного контуберния даже получил дубовый легионерский венок , присуждаемый римским солдатам за спасение товарищей в бою. Но

37

главное - нас всех , не рожденных римлян наконец представили к получению грамоты римского гражданства из рук сенатора .

А что-же с Луцием ? Что произошло с этим предателем , трусом спасавшим свою жалкую жизнь за счет гибели своих товарищей ? Он объявился в гарнизоне на следующий день и был тут-же взят под стражу по обвинительному заявлению Плиния трибуну легиона .

Мне пришлось свидетельствовать в трибунале об обстоятельствах его исчезновения - бегства с поля боя. Я пришел туда с своими товарищами со следами ран и кровавых повязок и рассказал правду. За подобное военное преступление по Двеннадцати Таблицам Римского Права ему грозила казнь , только казнь .

И вот тогда-то в зале военного трибунала перед судьей-

трибуном , после моего эмоционального выступления он прошипел , c ненавистью глядя мне в глаза :

" Я знаю , ты не иллериец , ты скрыл , что ты ничтожный иудей , я слышал , как ты ночью бредил на арамейском языке. Я знал вас , Иудеев в Риме ! Только родившийся в иудейском племени , может молиться на арамейском. Ты солгал трибуну и будешь распят за это. " Я потерял дар речи , остолбенел . Но к счастью в тот-же момент трибун приказал страже увести его , готовить к публичной казни на форуме..

Боги присматривали за мной . Это было спасение.

Мы по прежнему все были в неведении - какое оправдание он мог иметь для своего преступного бегства с поля боя с варварами. Да и на что он рассчитывал , на какое невероятное снисхождение ? И все-таки пути олимпийских богов неисповедимы . Как будто , в срочности извещенный гонцом его важный покровитель вмешался и на этот раз и Луций исчез из легиона. Избежал возмездия ! Исчез и все ! Больше я его никогда не видел . Как же я мог не испытать сегодня волнения и тревоги , встретив Луция опять спустя две декады , так далеко у Иерусалимской цитадели.

38

Вскоре нам объявили , что план и время штурма крепости изменились и мы стали готовиться к длительной осаде. Рос насыпной вал под стенами цитадели . Полководец Тит решил окружить Иерусалим каменной оградой, чтобы совершенно отрезать город. Не прошло и двух месяцев и землянные с песком сооружения замыкали уже весь гигантский город . Это был конец надеждам еще недавно выживающих жителей . Ни один человек , ни один обоз с пополнением тающих запасов воды и еды не мог проникнуть за

осажденные римлянами стены . Строительные и тыловые войска работали без отдыха днем и ночью и катапульты приступили к метанию зажигательных масс по городским кварталам .

Атака началась внезапно, бесшумно взметнувшиеся темные фигуры со всех сторон хлынули на земляной вал. И будь начеку только часовые, римляне ворвались бы в крепость, невзирая на ров, так стремителен был их натиск. Они швыряли в ров себе под ноги охапки высохшей мальвы , в руках они держали шесты, помогавшие им взбираться на бойницы стен с вала . Темнота скрадывала детали, видны были лишь призрачные фигуры, как волны перекатывавшиеся через укрепления. Эта беззвучность сначала придавала атаке что-то жуткое, но когда защитники , как один, встретили грудью атакующих, тишина раскололась, не от крика, а от глухого гула, прокатившегося вдоль всего вала, - то был шум яростной , но безмолвной рукопашной схватки. Так продолжалось какое-то время , а затем во мраке раздался хриплый, резкий звук боевых рожков галлов . С вала откликнулись римские трубы . С новой силой хлынули на приступ темные тени. И начался ад.

Тишина кончилась, теперь сражающиеся вопили во всю глотку. Над воротами лагеря вверх в ночную тьму взметнулось пламя, переходящее в клубы дыма . Камни и заостренные бревна полетели через крепостные стены . Это вступили в бой мощные баллисты . Огромные деревянные звери , гордость префекта лагеря , дрожали как живые, настил ходил ходуном, когда пусковые механизмы баллист отправляли камни в

39

полталанта в полет не только через стены ,но и через шеренги римлян вдаль в городские кварталы . Несколько камней разнесли первых атакующих защитников на куски. Огромные камни раскалывали головы, отрывали их, сминали людей в кашу. Иудейские воины бесстрашно мчались навстречу легионерам ,

на бегу пуская стрелу за стрелой, засыпая римлян дротиками, и падали сами под ударами баллист и катапульт . Каждая пядь вала превратилась в поле сражения. Легионеры с ревом перекатывались через бруствер, и там их встречали , не знающие пощады иудейские воины уже готовые принять смерть в последнем бою. Зажигательные стрелы волнами летели на защитников крепостных стен и на ближайшие строения , нмедленно превращая их в горящие факелы в дыму. Под встречным градом камней, и под горящей смолой в черном пару , стекающей из заготовленных бочек передовые , когорты с сомкнутыми, в панцирь черепахи, приблизились к дымящимся воротам и части стены . Бревнами они начали крошить могучие вековые доски . Иудейские лучники, скрытые на привратных башнях, без устали посылали стрелы в гущу атакующих . Раненых и убитых было не счесть . По команде передовой отряд расступился и в этот коридор к остаткам крепостных ворот я двинулся с моими выхоженными за месяцы слонами! Головы и спины их были надежно защищены . Ничто не могло уже их остановить .

- Ну, непобедимые , вперед вперед ! Крикнул я слонам и полез в проем с первыми легионерами. Мне хотелось оглянуться , увидеть Гая Катона рядом со мной , но я не мог этого сделать , так как в прорыв стен тут- же рванули атакующие центурии , как волны штормового моря. Внутрь крепости к валу и обратно шло беспрерывное движение . Прибывали пополнения солдат и запасов метательных копий , стрел, обратно - уносили раненых. Каждый римский солдат был уверен - его раненого не бросят одного на поле боя, он знал что товарищи поспешат к нему на помощь. Едкий запах

40

дыма и гари несло на крепостные стены от величественного сооружения с колоннами , которые , ворвавшиеся

передовые попытались сразу поджечь. Это был Иерусалимский Храм

Трупным смрадом и следами пожарищ встретил нас город После месяцев осады это уже был город мертвых и несчастные , которые встречали нас, закрывали лица мокрыми платками , ожидая неминемую смерть .

Факелы катапульт продолжали проноситься над нашими головами в городские кварталы . Никто уже не мог скрываться в дымящихся убежищах , ни в подземельях , ни под стропилами горящих крыш . Они выходили обугленные с выпученными от обреченности глазами, невинные жертвы падения цитадели . Старики пытались защищать женщин с детьми , но мои товарищи были много сильнее и ловчее и тех и других .

Повсюду уже чертыхались с гневом , безуспешно надеясь хоть что-то раздобыть в сожженных развалинах римские легионеры . Они готовы были растоптать ненавистных иноверцев , сбившихся в беспомощную кучу врагов.

Впервые за мои двадцать лет легионерской жизни в боях и осадах я осознал ужас кровопролития и разорения и сомнения , терзавшие меня в начале иудейского

похода вернулись ко мне опять , но я не мог остановить ни ярость своих товарищей , ни пламя жилищ , ни гибель моих соплеменников. Судьба моей матери , моих братьев , затерявшихся в хаосе жестокости и насилия не давали мне покоя. Ее еще молодое лицо с глазами полными слез в тот последний день нашего прощания , оставшееся в моей памяти все ярче всплывало в моей голове . Мне представлялись картины их растерзанных погубленных в пепелищах тел . Все , что происходило со мной стало переломным открытием , спрятанного глубоко в моей душе состояния , не желающего напоминать мне о себе