долгое время. Я как будто переходил из одной моей жизни в другую , давно ожидающей своего времени . Куда

41

девались моя гордость за принадлежность к сияющей непобедимости имперского могущества , моя долголетняя убежденность в ее законности . Я стал понимать . что в прежней жизни было знойно и душно и одиноко , а сейчас меня обтекал . как вода , прохладный и упругий ветер просветления . Так , должно быть, чувствует себя стрела , наконец -то вылетевщая из лука .

- Что с тобой брат , ты замер , как будто увидел наконец Медузу Горгону , я услышал окрик моего центуриона . Вперед ! У нас еще полно работы до конца дня !

И он быстро распорядился отвести пленников в лагерь. Торопитесь ! За пленных мы получим заслуженное вознаграждение . И скорей возвращайтесь назад!

Мы продолжали идти в глубь этого ада . Городская дорога приближалась к широкой , когда-то грандиозной площади , на которой всегда было место тысячам , собравшимся на праздничные молитвы. Передо мной открылся Храм. Закопченный, от пожарищ и костров Храм, напоминал старого , брошенного всеми величественного , владыку ,на котором обветшала лорогая одежда с прогоревшими черными дырами . Памятные мне с детства стройностью в белом мраморе ионические колонны валялись обрушенные огненной артиллерией и таранами . Можно было лишь угадать следы эллинистического изящества в осколках колонных резных капителий и широких лестницах . Даже уже нереальная тишина мира не могла бы сохранить сейчас Храм после того огненные языки охватили его вершину. Даже , шедшие со мной легионеры из моей манипулы , оказавшись перед этим трагическим зрелищем остановились как и я , не отрывая взгляда. Неожиданно ко мне приблизился сгорбленный человек , одной рукой он коснулся рукава моей туники , другой приоткрыл лицо . Он возник как будто из под земли. Я едва узнал знахаря , спасавшего моих слонов несколько месцев назад , так он был измотан голодом и жизнью в этом ядовитом воздухе. Он вероятно еще не был убит , не растоптан только

42

благодаря белому колпаку лекарей на голове . Непостижимым образом противники с обоих сторон щадили их даже на поле боя. В окружающем нас грохоте и кричащем шуме его голос ,обращенный ко мне , казался шепотом . " -Римлянин , ты помнишь меня , ты помнишь своего учителя , Рабби ? Он ждет тебя . Следуй за мной . " Он уверенно направился в квартал незаметной улицы , огибающей Храм стороной . Не раздумывая , не размышляя о последствиях на глазах у моих солдат , я молча повернул за лекарем , переступая через мраморные осколки и деревянные пепельные головешки. А из- за сохранившихся стен Храма продолжали вылетать тучи стрел . Им навстречу обрушивались горящие снаряды римлян из передвижных катапульт . Подняв над головой щит я продолжал идти за гонцом. То один ,то другой факел падал и шипел у наших ног , Я слышал грозные крики из щелей и трещин . - Сейчас мы вас поджарим дети свиней, - в слепой злобе кричали укрывшиеся в зданиях и факелы полетели в обратную сторону.

"Наверное, у защитников города сейчас уж нет другого выхода, как только погибать в убежищах . . Внизу их ждет смерть от удушья. Тут же можно заживо сгореть!" - думал я .

Рассчитывать на пощаду осажденным не приходилось . Так или иначе иудеев ожидало неизбежное поражение . Только став плененными или мертвыми , они могли поубавить ярость солдат ворвавшихся в город!

Я вынужден был прибавить шаг , чтобы успеть за проводником . Когда мы вместе с ним прошли уже несколько кварталов , к моему удивлению , оказавшимися здесь безлюдными , я должен был признать только сейчас, что весь день с самого начала штурма цитадели , меня не оставляло какое-то странное , подсознательное ощущение . Все это время мне казалось . что где бы я не находился сегодня , кто-то неизменно преследует меня . И сейчас , какие-то внимательные глаза следят за нами двоими . Несколько раз я оглянулся, стараясь опознать , хотя бы

43

заметить случайного преследователя или врага . Однако за нами лежала абсолютно пустынная , брошенная людьми территория . В этой непривычной , незнакомой мне игре в прятки - меня наконец озарило . Мне пришла в голову простая мысль - что лишь один человек во всем полуразрушенном городе Иерусалиме мог преследовать меня , тайно следить за мной и моими подозрительными намерениями, желая причинить мне вред или отомстить мне за мое обвинительное выступление в трибунале. . Это мог быть только Луций Красс угрожавший мне разоблачением много лет назад в Македонском Легионе , на дакской границе.

Еще через сотню шагов старик - знахарь неожиданно дал мне знак , как будто он догадался о моем тревожном состоянии

чувств и мы ним тут-же нырнули в узкую , совершенно незаметную для прохожих дверь , скрытую густым кустарником мальвы . Через мгновенье мы оказались на каменной лестнице , освещенной редкими факелами , ведущей в подземелье. Стены здесь были уложены плитами из светлого мрамора , потолки поддерживались рядами колонн в резных капителиях . Я не представлял, что в подземельях крепости под выжженной солнцем землей Иерусалимской цитадели могут быть такие грандиозные сооружения . Мы шли не по заброшенным переходам катакомб , покрытых холодной мокрой глиной, похожим на могильники из загробной жизни . Это должно было быть подземным продолжением старинного дворца царя Ирода и Иерусалимского храма. Безмолвие и торжественность мраморных стен , истертых столетиями почему-то не рождало у меня любопытства , а напротив казалось мне знакомым , вернувшимся воспоминанием. Ощущение , как случается иногда, что я уже бывал здесь на покидало меня. Знахарь прибавил шаг и через минуту мы с ним стояли перед тяжелой , утопленной в арку дверью , за которой оказался молельный зал , заполненный множеством мужчин со следами ранений и кровавых ссадин на лицах . Никто из них не имел оружия , как будто они не пришли

44

оттуда , где шла беспощадная война . Они все стояли укрытые с головой в бело-голубые одеяния и слушали одного человека , читающего молитву скорбящих сирот - Кадиш-Атом. Это был мой Учитель , Рабби Элиазар .

Знахарь , войдя сразу , не замешкавшись приказал мне всзглядом сразу обернуться в то-же , что у всех белоголубое одеяние - Талис , поэтому никто не успел увидеть мою тунику римского легионера . Рабби постарел , годы не прошли мимо него , поседела его борода ,а голос его звучал громко и пронзительно , уходя в высоту залы :

- Ийтгадаль вейткидеш Шмераба !

- Веалта дивра хирух веямли Малхуте !

- Бехайехон уве уймейхон дехольвейт Ийсраэль ! Амен !

- Амен ! Повторяли за ним все находящиеся в зале , прочувственно и громко , как будто вкладывая в эти слова все силы своей души , прося того , к кому они обращены отменить вынесенный Иерусалиму тяжелый приговор .

Я бессознательно прикрыл глаза , молиться я уже наверно не умел , но неожиданно для меня какие-то слова слетали с моих губ , как тогда у моего отца .

" Баагала увизман карив веимру Шмаа Ийсраэль ! .

Свят Господь , благословивший воинство наше и наш Иерусалим !. Это отмеченное Богом место и кто придёт сюда не с добром, в поколениях будет проклят" слышалось мне то-ли из залы этого подземелья , то-ли из тумана далеких лет , где я стоял когда-то рядом с человеком , лицо которого было скрыто бородой и бело-голубым головным убором . . Только его глаза и губы , читающие молитву не истерлись из моей памяти. И ритм какого-то беззвучного тамбурина , невидимого , но осязаемого эфира качнул мои плечи , сначала легким колебанием , потом резче и настойчивей и звуки древней молитвы скорбящих всплывали и слышались мне еще слева и справа и впереди , Там волны бело-голубых талисов подхватывали этот ритм как и нарастающий многоголосый шепот уже не трепетный , а сильный и властный , сопровождаемый мощным голосом Хазена.

45

И воздух дрожал и колебался от пролившегося волнения и любви и причастности к божественному и бессмертному.

Меня позвали к Рабби , немедленно после завершения молитвы . Он, поседевший обнял меня , как своего сына . Пронзительные глаза светились , как в тот последний день