11

мне показалось , что он разжав свой кулак , положил мне в ладонь записку . Я услышал несколько тихих слов :

- "Возьми эту записку и спрячь , потом прочитаешь . Твой Рабби передал ее . Он тебя видел с башни и узнал " . Ошеломленный я незаметно спрятал записку за пояс. А лекарь повернулся и ушел прочь к вражеским воротам.

Несколько слонов шумно с стонами спали тяжелым сном , раздувая песок вокруг себя . Они не могли знать о ожидающей их смерти . Мне было больно смотреь на обречеченных гигантов еще недавно счастливых и безмятежно играющих с людьми и друг с другом. Я отвернулся и прошел в сторону ставки полководца на доклад по субординации своему центуриону. Мне велели ждать вызова опять к командующему Титу.

.Это заняло долгое бесконечное время . Наконец меня позвали к нему .

- Я вижу, что ты ценишь свою жизнь , легионер . Полководец встал из-за стола и подошел ко мне .

-Я люблю жизнь мира вокруг, а не только свою , Сиятельный , ответил я, глядя в глаза сына императора Веспасиана..

-Кто разрешил тебе казнить людей из обоза , спросил погодя полководец.

-Каждый в римской армии знает, что судьбу солдата может решать только командующий.

- Я не мог простить им подлости , Сиятельный ! Вчера для них слоны были наживой , завтра товаром могут стать мои товарищи.

-Слишком ты умён для легионера! И отважен тоже , я это помню. Уверен, ты покажешь ещё себя при штурме крепости, чтобы шептунам не повадно было щекотать мое ухо баснями, что родился ты в Палестине и что ты иудей...

День клонился к исходу , когда я вернулся в палатку и стал

устраиваться на ночь . Рядом уже мирно храпел мой друг Гай Катон. Этот день был очень тяжелым . Чего только не случилось сегодня . Я прошептал благодарность римским богам за подаренную мне сегодня жизнь, я не хотел их

12

гневить. Я прикрыл глаза в темноте , но сон не являлся мне. Я знал почему я не мог заснуть и я знал , кто нашептывал повелителю гадости на мое славное имя. Я прогонял мрачные мысли , но все это представляло большую опасность для меня и даже грядущую беду. Это был Луций Красс , сын сосланного в ссылку проворовавшегося бывшего сборщика податей в Далмации , Марцелла Красса. Запятнанный подкупами чиновников и незаконными подрядами он едва избежал казни и был изгнан из Рима. Тем не менее Луций каким-то образом недавно стал одним из оруженосцев Тита Он был хорош в риторической болтовне , хитер и коварен , хотя в боевых заслугах не замечен. Неясно было , как ему удалось занять должность в ставке Повелителя , тем более , что за ним тянулся шлейф позорной репутации отца. Говорили о покровительстве одного из прокунсулов , бывшего друга , давно умершего в ссылке его отца Марцелла . Семья их была из обедневших всадников , не из патрициев , но Марцелл не брезгуя никакими ходами сумел приблизится к Римской Элите , оказываясь полезным тому или другому и не забывая о себе . Луций был научен этому с детства и пользовался интригами в достижении своих целей , не отвагой в боях. Это все я слышал от Гая Катона. Неудивительно , что сегодня в опасной боевой ситуации во время операции у ворот Цитадели он не оказался рядом с Полководцем в трудную минуту . Я то его помню с моих рекрутских времен . Я сразу узнал его , как только он появился в ставке. Мы были вместе в Македонском легионе

новобранцев в Мезии . Неужели мое прошлое никогда не оставит меня в покое . . .

Тот бородатый человек , шепчувший молитву , в бело-голубом головном уборе , рядом с которым я стоял в синагоге . был мой отец. Он попрежнему мне снится по ночам . Это была субботняя молитва и мы слушали рабби , нашего рава Бен Элиазара. Это была синагога зелотов и мы все

13

были из зелотов - аристократической элиты в Иерусалимском Храме. Но это было давно , в ушедших поколениях . А в тот субботний день , в те трудные времена мой отец был торговцем -купцом . Обыкновенным , удачливым торговцем . Он снаряжал караваны в разные Римские провинции и другие страны тоже , как в Сирию , Персию и даже к Эллинам. Иногда он сам отправлялся с караваном в далекий путь . Его отлучки были долгими и нам его не хватало дома. В тот день Рабби благославлял нас с отцом в путь . Недавно отец стал брать меня с собой . Мне уже минуло семнатцать и я был старшим из братьев. Наш караван направлялся завтра утром в Сирию за коврами , туда мы везли масла и прянности . Я очень волновался в тот день . Особенно взволнованна была мать . Она не хотела нас отпускать . Но это не было в ее власти . В Иерусалим стали приходить дурные вести о разных опасностях на дорогах и о разбойничьих отрядах тоже. Я тоже не хотел отпускать отца одного. Времена на самом деле становились трудными .

Города в провинциях периодически восставали против жадных и ненасытных римских наместников. Римляне жестоко подавляли непокорных огнем и мечом. Неудивительно . что многие из крепких вольнолюбивых граждан в покоренных странах не желали оставаться жертвами в сожженных городах и уходили на пустынные

дороги , в разбойничьи банды . Легче было грабить купеческие караваны , пленников выгодно продавать на невольничьих рынках. Отец иногда нанимал в охрану всадников , иногда откупался золотыми монетами. Мы уж были несколько дней в пути , до Дамаска оставалось еще два-три дня. В этот раз охраны не было. Мы с погонщиками мулов должны были постоять сами за себя.

Пустыня катилась нам навстречу широкая и бесконечная вглубь. Будто созданный лишь для нее создателем воздух стоял недвижим и ослепительно жарким. Высокие небеса уходящего дня становились синими . На потрескавшейся

14

земле в садящемся солнце посверкивали придорожные камни . Я мерно качался в седле , смотрел в уплывающее небо и на тесные ряды округлых вершин то ли далеких горных холмов . то ли песчанных барханов. Краски дня расстворялись уже в одном только размытом цвете , а дальние вершины холмов сталновились расплывчатыми силуэтами лежащих великанов. Показавшаяся уже хрупкая молодая луна только намекала о себе призрачными очертаниями . Я глядел влево и вправо , но взгляд не пробивал начинавшуюся тьму. Я впервые ясно почуял истинную ширь пустыни в которой легко затеряться и никогда не быть спасенным. Наверно поэтому я первым заметил появившуюся справа кавалькаду всадников . Я крикнул отцу , указав обоими руками на стремительно приближающих неизвестных . Отец дал указания погонщикам не останавливаться и продолжать движение , Я видел , как он отстегнул от седла два длинных ножа , это было все его оружие. Всадники уже были совсем близко и показывали знаками каравану остановиться. Повидимому уже было поздно что-то предпринимать , тем более избежать столкновения. Первым был убит стрелой из лука передовой

погонщик . Этим они дали знать, что золотом сегодня не откупиться и вообще ничем. Отец взревел , взметнув длинный дамасский нож и этим самым выдал себя - старшего в караване. Один из них, самый ближний , он был почему - то одет в римский блестящий панцирь с ярким платком на голове , с необыкновенной, молнионосной быстротой оказался у отца за спиной . О , боги небесные ! Я не верил своим глазам , одним взмахом руки он перезал моему отцу горло . Кровь фонтаном немедленно хлынула вниз . Через секунду обмякшее , тяжелое тело моего дорогого отца обрушилось из стремян. Дальше я уже ничего не видел и не помнил. Очевидно я вернулся в сознание через несколько часов . Я оказался брошенным на днище , громко дребезжащей повозки, с связанными руками и спиной к спине с одним из наших погонщиков , ненамного старше меня. Еще одна пара несчастных отцовых помощников , связанных как мы видны

15

были на другой повозке . Наши ноги тоже были в веревках и неподвижны . Вчерашняя молодая луна уже становилась бесконечно яркой , повидимому на последнем издыхании своего света , до утра оставалось совсем немного. Я был готов умереть , мне было все равно , что со мной будет дальше . Я потерял все жизненные ощущения - боли , отчаяния , голода или жажды , даже страха. Разбойники выбирали только бездорожье , вдали от караванных путей и городских кордонов.. По всей видимости , они были дезертирами из римских армейских гарнизонов , они говорили на иллирийском наречии. Через несколько дней мы остановились в каком-то сирийском поселении , где нас передали скупщикам рабов для иллирийских мраморных каменоломен на Адриатическом побережье . Далее нас ожидал еще долгий морской путь в трюме многовесельного судна вместе с десятками таких же обреченных как мы с смрадом ,