- Возвращайся! - прошипел он, зло глянув на беглянку, не ожидая, впрочем, что та послушается. Нож, вновь появившийся в руке девушки, Вела не испугал, но он невольно отшатнулся, заметив тот час же повернувшуюся к воде серую фигуру. Мгновение спустя плотная муть, соткавшая дымный балахон призрака разошлась в стороны, от неведомого удара и почти спокойную речную гладь нарушил громкий плеск. Второй камень, удар которого пришелся точно в голову дымного духа, Велдар успел разглядеть. Он помнил, как нож Тайер со звоном отлетал прочь, едва коснувшись чуть прозрачного смога, окутывающего призрака, но камни, неведомо кем догадливым брошенные в него, оказались погибелью. Поднявшийся ветер взметнул разошедшийся дымом морок, унося его прочь, над водой поплыл удушливый запах гари.

- На берег. - Ледяной приказ стража заставил вздрогнуть обоих.

От призрака не осталось и следа, он словно растворился в воздухе, оставив девушку под прицелом таласовского лука...

До берега плыть оказалось дальше, чем Велдар помнил. Едва выбравшись из воды, он повалился на мокрые камни, безучастно глядя, как мимо, опустив голову, прошла Марула. Сейчас ему было абсолютно наплевать на горячеозёрку, тоскливым, полным непонятной, глухой обречённости, взглядом, проводившую свой вычурный нож, отобранный Таласом вместе с увесистой котомкой, едва девица шагнула на берег, да тут же, едва заметным невнимательному глазу, заученным движением, заброшенный им на середину реки, исчезнув в её мутной желтизне, на прощанье сверкнув узорной диковинной рыбкой. На Тайер, что, неведомо как, оказавшись здесь, торопливо спускалась по, чуть видной среди жестких, колючих лап молодых хвойников, почти сплошь покрывавших каменистые склоны прибрежных холмов. И на Афгара, бредущего к переправе тяжело опираясь на проводника.

- Мгла тебя раздери, да клочками вытряси! - Тайер крепко ухватила его за ворот, почти силком поднимая на ноги. - Ты не доживешь до спокойной старости при захудалом лекарском доме! Я убью тебя, оказав этим, поверь, немалую услугу нам всем! Какой распроклятый тянул твою душу из-за этой коряжины, похмарник ты безголовый!

- Тайер, ты выбьешь из парня последние мозги. - Вступился Талас, на всякий случай крепко придержав беглянку за локоть. - Кабы не он, нам тут невесть, сколько б еще скакать пришлось.

Светлинка, недовольно глянув на справедливого попутчика, с явным сожалением выпустила Велдаров ворот. И тот, словно очнувшись, уставился на неё; на Хайду, взявшегося пенять раздраженно прищурившемуся северянину за недолжное отношение к горячеозёрской девушке; на хмурого наставника, копавшегося в своей сумке; на Афгара, так же отстраненно, как и он сам только что, глядящего перед собой.

Почувствовав чужой взгляд, тот, по обыкновению, немедленно обернулся и, к полной неожиданности Велдара, вполне по-доброму улыбнулся ему. И Вел лишь сейчас разглядел на шее попутчика две глубокие рваные царапины, от резкого движения набухшие темными бусинами крови, в миг оформившимися в густую алую струйку. Чёрные волосы охотника сделались серыми от мелкой каменной пыли. Так вот в кого выходит метил призрак, ожидать такой неосторожности от распадского было невозможно. Значит, нароком выставился, чтоб ему, Велдару, дорогу открыть.

Однако вместо благодарности, Вел вдруг почувствовал откровенную злобу, на охотника, на остальных попутчиков, за дело уже считающих его оборонять.

- Не стой истуканом! - Лан подтолкнул ученика локтем. - Пожитки свои собирай. Не хватало ещё здесь до ночи провозиться. Твоей милостью нас и так разве что глухой не услыхал.

- Будто я просил за место себя подставляться! - огрызнулся парень.

Хлёсткая затрещина звоном отдалась в голове, крутанув перед глазами рой цветастых мушек.

- Ты в ответе за каждого, кто идет рядом! - принялся выговаривать следопыт - Пора понимать, что любой твой промах иным боком обернуться может.

***

Западный ветер, ни когда не бывающий здесь теплым, безжалостно гнул упругие сосновые ветви, ощутимо ударял в лицо, сдергивая капюшон, предвещая, казалось, неукротимый холодный ливень; хмурое небо, затянутое тяжелыми фиолетово-серыми тучами, грозило расколоться у горизонта тонкими искрами кривых молний, и Марула всё ждала громовых раскатов. Однако малосолнечный, остудно-сырой день сменился вечерними сумерками, следом за которыми на тёмном небосводе высветился неровный полумесяц растущей луны, а дождь, к её радости, так и не начался.

Хайда, продираясь через плотные заросли сонноцвета, чьи кривые, уродливо торчащие по сторонам, ветви цепляли рукава и волосы, привел их к дозорницкому шалашу, плетённому из ветвей живого дерева, надежно укрытому от несведущих посторонних глаз, да известному лишь немногим, допущенным до разведки воинам Горячих Озёр.

Пройдя за минувшие три дня немалое расстояние, Марула все-таки не могла соревноваться с наёмниками, казалось, совершенно не чувствовавшими усталости, не замечавшими убогостей каменистых, не годных ходу троп.

Она замерзла, оцарапала руки, да ко всему прочему порвала об острые камни сапоги, шитые для торгов, да перекупленные у приезжего сапожника за золотой узорный браслет, подаренный Гвереном да многолетний кувшин вина из его же необъятного погреба. Пропажи того кувшина староста, по причине бессчетности подобного добра, так и не хватился, а по браслету едва ли не до самой смерти убивался, по тому как принадлежал тот ранее его дочке.

Опасаясь преследователей, Лан запретил разводить огонь и, отворотив нос от предложенного Велдаром, весьма неприглядного на глаз и запах, ужина Марула забралась в угол просторного, надежно укрывавшего от ветра, шалаша, старательно соображая, есть ли у неё, хоть на полногтя, шанс уйти от наёмников до поры незамеченной.

По всему выходило, что попробовать стоило, потому как Танагаров родич, единственный из этой шайки, чьего чутья, памятуя об умениях своего проводника, Марула на деле опасалась, так же как и она, отказавшись от еды, улегся у дальней стены и, кажется, спал, натянув на голову капюшон плаща.

Однако подходящий момент, переждать колобродящего в зарослях караульного да невидно выбраться наружу, подгадать оказалось не просто. Поначалу угомонившийся было к полуночи, лагерь то и дело будоражил Вел, одолеваемый приступом кашля - купание в ледяной реке пошло парню боком. А потом, вымотавшись до крайности за день, она не заметила, как уснула сама.

***

Звонкая от собственной нереальности, рушимая единым нечаянным движением, единым неосторожным вздохом, рассветная тишина плыла над остывшим за ночь, оцепеневшим лесом какой-то невозможно хрупкой и столь же величественной птицей, размахом крыльев, с исподу крашенных чем-то прозрачно-сизым, дымно плывущим в едва движимом воздухе, кутающей этот, не приморгавшийся еще к свету, растерянно щурящийся на первые, невыносимо яркие после ночной темени, лучи восходного солнца, по-весеннему красного, затканного с краёв оранжево-голубыми облаками, просвечивающего сквозь их едва прозрачные, лохматые бока, мир. Давая ему возможность вздохнуть полной грудью перед начинающимся днем.

Велдар любил эту рассветную пугливость, пусть морозное, пустившее едва заметную паутинку сизого инея по бурым камням, да прихватившее края не успевших после схода снега уйти в землю луж зубцами острого, таящего от малого луча льда, тёмноземельское утро, не особенно привечало теплом.

Половина сегодняшнего дня и они окажутся на земле горячих озёр, вернут Мархалу его неугомонную подопечную и смогут чувствовать себя свободными, по крайней мере, от одного обязательства.

- Ты не припомнишь, старшина не обещался нам заплатить? - нарушила тишину Тайер, сопровождавшая недовольно хмурящуюся Марулу - А то придется ему уплату накинуть за то, что нянькаться с ней приходится.

- А ты меня отпусти и ступай, куда вздумается. - Не осталась безучастной горячеозёрка, позабывшая в шалаше куртку, но неизменно повязавшая на голову простую, тёмную накидку.