— Для твоего же блага, — отозвался Патрик, убирая рисунок в папку.

Дэвид протянул руку:

— Покажи, что ты нарисовал.

Патрик покачал головой:

— Дэйв, это не стоит внимания.

— Почему же?

— Всего лишь наброски, — Патрик сунул папку в ящик стола. — Всякие глупости.

— Как знаешь, — кивнул Дэвид. — Я не настаиваю.

— Я скоро вернусь, — Патрик сунул в карман ключи от мотоцикла. — Не скучай.

— Не буду, — Дэвид легко улыбнулся. — Я нашёл тут у тебя книгу о художниках. Потрёпанную, явно столетней давности. Поймал себя на мысли, что почти ничего не знаю о художниках, в отличие от скульпторов, о которых я прочёл кучу всякого разного дерьма. А вот о художниках — нет. Когда о них рассказывали на лекциях в университете, я обычно пребывал в собственных похабных фантазиях и почти не слушал лектора. Теперь у меня есть шанс наверстать упущенное.

Повинуясь порыву, Патрик наклонился и поцеловал Дэвида в щёку. Дэвид взглянул на него взглядом, от которого у Патрика сжалось сердце.

— Я хочу, чтобы это закончилось, — тихо сказал Дэвид. — Чтобы ты снова стал моим другом и любовником.

Патрик усмехнулся:

— А сейчас я кто?

— Сейчас ты нянька.

— Вот уж спасибо.

— Пат. Можно спросить?

— Валяй.

— Если всё это закончится нормально… ты… ты останешься со мной?

Патрик сжал его руку:

— Я уже остался с тобой, Дэйв, — сказал он. — Как видишь.

Дэвид кивнул:

— Да. Да, Пат, я… Чёрт. Я не знаю, что сказать, — он коснулся волос Патрика. — Спасибо.

Патрик покачал головой:

— За это не благодарят. Давай, я скоро вернусь.

Он вышел и закрыл дверь. Само собой, на оба оборота.

Он не видел, что Дэвид ещё долго молча смотрел на закрытую дверь.

Но чувствовал.

*

Детектив Джонатан Уильямс сидел за столом. Перед ним, как всегда, стояла большая кружка свежезаваренного кофе, распространявшая аромат, за который Уильямс был неизменно готов продать душу дьяволу.

Он отчаянно пытался увязать три вещи.

Которые упорно казались ему взаимосвязанными.

Информация, предоставленная ему Шоном О’Хара. Убийство Дэвида Райхмана. Убийство раввина Джозефа Цукермана.

Поиски Джерри Харольдса зашли в тупик. Им не удавалось обнаружить ни малейшей зацепки. Харольдс как сквозь землю провалился.

Опыт работы в полиции и интуиция детектива подсказывали Уильямсу, что такое крайне редко бывает, когда человек скрывается.

Гораздо чаще такое случается, когда он мёртв.

Но это всего лишь догадки.

Внезапно Джонатан понял, что он должен сделать.

Нужно вызвать Сэмюэла Райхмана.

Ещё раз.

Интуиция подсказывала ему, что это поможет, непременно поможет.

Но для этого придётся сыграть ва-банк.

Уильямс был готов сыграть ва-банк.

Даже если после этого придётся уйти в отставку, как старина Шон О’Хара.

Но нужно попытаться отыграть партию так, чтобы не пришлось.

Очень нужно.

========== Скелет в шкафу ==========

— Для начала позвольте выразить вам свои соболезнования, — Джонатан Уильямс протянул руку Сэму Райхману. Сэм пожал её твердо и достаточно жёстко, но выражение его лица никак не хотело гармонировать с этим волевым рукопожатием: лицо Райхмана казалось каким-то постаревшим и осунувшимся, а под глазами залегли глубокие синие тени, как обычно бывает от недосыпания или от регулярного злоупотребления алкоголем. Выглядел Сэм более чем неважно.

— Благодарю вас, детектив, — отозвался Райхман. — Вы выражаете мне соболезнования второй раз за столь короткий срок. Это как-то… символично.

— Присаживайтесь, мистер Райхман, — Уильямс указал рукой на кресло.

— Благодарю, — Райхман тяжело опустился в кресло, и от чуткого взора детектива не укрылось то, что исчезла былая лёгкость его движений. — Надеюсь, вы не задержите меня надолго? Я обещал заехать к Джудит… то есть миссис Цукерман. Гибель мужа — ужасная потеря для неё, детектив. Уверяю вас, вы даже представить себе не можете, насколько много значит семья для еврейского народа.

— Постараюсь не отнимать у вас много времени, — кивнул Уильямс, полностью проигнорировав последнюю фразу Райхмана, подчёркивающую явное превосходство иудеев над всеми остальными. На подобные вещи он давно не обращал внимания, детектива интересовало другое. — Я всего лишь задам вам несколько вопросов. Это касается гибели вашего сына.

Райхман взглянул ему в глаза:

— Вы вызвали меня для того, чтобы вновь разбередить и без того свежую рану. И это очень угнетает, знаете ли. Хотя как юрист я прекрасно понимаю, что вы делаете это исключительно для того, чтобы виновный в смерти Дэвида понёс заслуженное наказание, — он развёл руками. — Что ж, задавайте свои вопросы, детектив. Только перед тем, как вы начнёте, я с вашего позволения сам спрошу вас кое о чём. Вы ведь не нашли подозреваемого?

Уильямс покачал головой:

— Нет, мистер Райхман. Джерри Харольдс объявлен в розыск, полиция активно занимается его поисками.

Сэм усмехнулся:

— Я так и думал, детектив. Просто решил уточнить. На всякий случай. А теперь давайте свои вопросы.

Уильямс включил диктофон.

— Если вы не против, — произнёс он, глядя на Райхмана спокойным, но жёстким взглядом.

Сэм пожал плечами:

— Разумеется, нет. Можете впредь не задавать мне подобных вопросов, детектив. Как ни крути, я адвокат и всё прекрасно понимаю. Если вдруг я замечу в ваших действиях нечто, нарушающее мои права, я непременно сообщу вам об этом.

— Договорились, — кивнул Уильямс. — Тогда к делу. Мистер Райхман, вы ведь довольно плохо ладили со своим сыном, не так ли?

Райхман взглянул на детектива и сложил руки в замок:

— С чего вы взяли?

— Я опросил его друзей. Они все как один утверждают, что у Дэвида были сложные и далеко не самые тёплые отношения с отцом. То есть, с вами.

Сэм покосился на стоящую на столе пепельницу.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я закурю? — осведомился он.

Уильямс пододвинул пепельницу к нему:

— Разумеется, нет. Курите.

Сэм достал длинную тонкую сигару, размял её, после чего чиркнул спичкой и закурил.

— Понимаете ли, детектив, — произнёс он, выпустив дым, — молодёжи свойственно всё преувеличивать. В особенности — молодёжи неформального толка. Наподобие этих байкеров. Им кажется, что если между родителями и детьми существуют некоторые… так скажем, разногласия, то это непременно говорит об отвратительных отношениях между ними. Вы ведь сами прекрасно понимаете, что это не так. Между родителями и взрослыми детьми бывают трения. Могут быть ссоры. И даже самые настоящие скандалы. Но это не мешает родителям любить своих детей. Да-да, детектив, я любил своего сына. Я не разделял его увлечения мотоциклами — и, как видите, оказался прав в этом, — Райхман театрально вздохнул. — Эта адская машина убила моего мальчика. Знаете, у меня было что-то наподобие предчувствия этой смерти. Я всегда боялся, что в один прекрасный день мне позвонят из полиции и скажут, что мой сын разбился на трассе. И этот день всё же настал.

Уильямс покачал головой:

— Но ведь катастрофа случилась не по вине вашего сына. Всему виной повреждённая тормозная система.

Райхман кивнул:

— Да-да. Именно так. Но не стоит упускать из внимания тот факт, что моего сына убил один из этих байкеров. Именно вращение в этой ужасной среде привело Дэвида к гибели.

Уильямс посмотрел ему в глаза:

— Мистер Райхман, вы уверены в том, что Джерри Харольдс виновен в гибели вашего сына?

Сэм сощурился:

— Разве это не практически доказанный факт?

— Джерри Харольдс основной подозреваемый, но его вина ещё не доказана. Никто не может быть объявлен преступником, пока его вина не будет доказана, и вы как адвокат прекрасно осведомлены об этом.

Сэм вновь развёл руками:

— Ну разумеется. Я лишь хотел сказать, что в данном конкретном случае это всего лишь дело времени.

Уильямс покачал головой: