И тогда Сэм Райхман, самый богатый и удачливый адвокат в Денвере, легендарный «беспроигрышный Сэм», просто закрыл глаза руками и тихо, почти беззвучно заскулил, словно глупый нашкодивший шелудивый пёс.

========== Снова Патрик и Сид ==========

Патрик пребывал в раздумьях.

Как он понял из слов Дэнни Ричардса, Роуэлл закрыл мастерскую и скрылся в неизвестном направлении буквально на днях.

Интересно, как на это отреагировала полиция. Если она, конечно, в курсе.

В любом случае, рано или поздно полиция обнаружит отсутствие в городе Аткинсона.

Скорее рано, потому что Аткинсон проходит свидетелем по делу.

Патрик усмехнулся про себя.

Старина Роуэлл, каким же ты оказался глупым.

Глупым и трусливым.

Припарковавшись у магазина, Патрик огляделся по сторонам.

Нужно купить пива для этого мудака Дэвида. Пускай хоть зальётся им. Только бы сидел тихо там, в мастерской, лепил из глины свои ненаглядные трупы и не встревал больше ни в какие приключения.

Мысли Патрика свернули в другую сторону. Он начал думать о том, кто же попадёт под подозрение полиции по делу об убийстве раввина, как вдруг кое-что привлекло его внимание.

Точнее — кое-кто.

Из магазина с бумажным пакетом, полным всякой всячины, вышел Сид Джонсон.

Его видавший виды «Харлей» был припаркован здесь же, напротив.

Казалось, Сид не заметил Патрика и прямиком направился к своему мотоциклу, когда вдруг что-то заставило его обернуться.

Заметив Патрика, Сид замер на месте, явно раздумывая, как лучше себя повести. Затем, словно пересилив себя, он наконец хмуро кивнул.

Патрик ответил ему таким же небрежным кивком и уже хотел было отвернуться, но в последний момент передумал.

Он понимал, что это выглядит глупо и по-детски. Но ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы Джонсон первым отвёл глаза.

Сид принял вызов и продолжал стоять на месте и таращиться на Патрика. Усмешка не сходила с его лица.

И тогда Патрик принял неожиданное решение.

Медленным, но уверенным шагом он приблизился к Сиду.

— Здравствуй, Сид, — не протягивая руки, произнёс Патрик, как только они поравнялись.

Усмешка Сида стала ещё более кривой и циничной.

— И тебе не хворать, Лизард, — кивнул он. — Признаюсь, я удивлён. Я был уверен, что после того случая с твоим теперь уже покойным дружком ты станешь шарахаться от меня, словно от чумы.

— Не стоит громыхать костями мёртвых, Сид.

Он едва произнёс эту фразу, когда в виски вдруг ударила боль. Настолько сильная, что потемнело в глазах. Стараясь ничем не выдать своего состояния, Патрик снова взглянул в глаза Сиду.

И чуть было не отшатнулся.

Из внезапно ставших полыми глазниц Сида Джонсона на него смотрела тёмная бездонная пустота.

— Думаю, ты прав, — произнёс Сид. Патрик слышал его голос словно откуда-то издалека. — Как бы там ни было, что уж теперь. Так что… прими мои соболезнования, что ли.

— Спасибо, — кивнул Патрик, не отрывая взгляда от этих зияющих тёмных пустых глазниц и отчаянно борясь с желанием ухватиться за что-нибудь, чтобы не упасть.

— А клуб, — продолжил Сид, — так я всегда там был не к месту. Уж теперь я это понимаю, — он похлопал Патрика по плечу — нарочито грубо, панибратски, и это вдруг показалось Патрику квинтэссенцией всей лжи и лицемерия этого мира. — Не держи зла, если что.

Сид уже развернулся, чтобы уйти, когда Патрик окликнул его:

— Сид!

Джонсон повернулся к нему с молчаливым вопросом в глазах, которые были уже совершенно нормальными. Никаких пустых глазниц. Никакой бездонной темноты. Всего лишь блеклые, невнятного цвета глаза Сида Джонсона.

— Сид, скажи, — вдруг выпалил Патрик. Он сам не знал, зачем он это сейчас говорит, им словно руководила какая-то сила. — Скажи, ты знаешь Роуэлла Аткинсона, владельца той самой мастерской?

Сид кивнул:

— Да, я знаю его, — сказал он. — И знаю хорошо. Отличный парень, — он снова криво усмехнулся. — Даже не верится, что он не раскусил Джерри. Хотя что уж там… его ваш ненаглядный Чингачгук — и тот не раскусил. С его-то знаменитым индейским чутьём.

— Слышал, этот Роуэлл закрыл мастерскую после того случая, — Патрик продолжал смотреть Джонсону в глаза. Сид явно занервничал от его вопроса: это было заметно.

Точнее, нет, не так.

Это было не заметно.

Но Патрик чувствовал.

— Об этом мне ничего не известно, — отозвался Сид. Отозвался настолько нервно и торопливо, что это царапнуло слух. — А теперь извини. У меня дела. При другом раскладе я непременно поболтал бы с тобой, Лизард. Почему нет? Зашли бы в бар, пропустили по стаканчику. Глядишь — забыли бы старые обиды. Как там в Библии говорится? «Пускай мёртвые хоронят своих мертвецов», так, вроде? Нам с тобой теперь делить нечего.

Патрик молча кивнул в ответ и направился к магазину.

И, когда уже у дверей он обернулся и вновь посмотрел на заводящего мотоцикл Сида, виски вновь пронзила резкая боль.

Но не это напугало Патрика больше всего.

Сид Джонсон был в шлеме, и видеть его глаз Патрик не мог.

Но отчего-то он знал: если бы не шлем, он вновь увидел бы такие же пустые тёмные бездонные глазницы.

На этот раз Патрик не думал. И не чувствовал.

Он знал.

*

Заводя мотоцикл, Патрик строго-настрого наказал себе держать себя в руках.

Раз за разом он пытался убедить себя, что всё это галлюцинации, вызванные нервным перенапряжением.

Последние пару ночей Патрик почти не спал. Нет, ему не снились кошмары, как Дэвиду.

Он просто думал.

Даже во сне его мозг не отключался. Он продолжал думать.

Было кое-что во всей этой истории, что никак не укладывалось у него в голове.

И Патрик думал.

Каждую минуту.

Каждую секунду.

Каждое мгновение своей жизни.

Поэтому, уверял он себя, появление галлюцинации такого толка вполне логично. Недосыпание плюс нервное перенапряжение и необходимость постоянно держать себя в руках. Контролировать каждое слово. Каждый жест. Не проколоться, не проболтаться, не выдать.

Одно большое и громкое «но» пробилось к нему откуда-то из самых недр его сознания, заставив его руки и ноги на мгновение одеревенеть.

Такое уже бывало с ним несколько раз.

Давно.

В детстве.

Патрик внушал себе, что подобных вещей не бывает, каждый раз убеждая себя, что ему просто привиделось.

Повзрослев, он запрещал себе думать об этом, пытаясь выбросить всё из головы. И это ушло. Оно почти ушло, оставив лишь редкие вспышки.

Такие, как тот самый сон, в котором он увидел ремонтную мастерскую.

Такие, как рисунок с забившимся в угол маленьким мальчиком.

«Ты что, один из этих грёбаных индейских шаманов?»

Патрик тихо усмехнулся.

Да, Дэйви, детка.

Кажется, так и есть.

Кажется, я один из этих грёбаных индейских шаманов.

Только какое отношение ко всему этому имеет Сид?

Почему Сид?

Патрик постепенно начал успокаиваться. Тягостное чувство отпустило, и он решил, что будет лучше подумать о том, куда мог подеваться Аткинсон.

Он должен был найти Роуэлла раньше полиции.

Должен.

Обязан.

========== Те и эти ==========

Когда Патрик появился в мастерской, Дэвид сидел возле окна. Вид у него был задумчивый.

— Дождь, — тихо проговорил он, повернув голову в сторону Патрика.

Патрик кивнул:

— Да. В Денвере тоже. Уже несколько часов подряд.

— Это так странно, — Дэвид вновь отвернулся к окну, достал из лежащей на подоконнике пачки сигарету и закурил. — Ведь в Денвере почти не бывает дождя.

— Странно, — согласился Патрик.

Дэвид усмехнулся:

— Держу пари, мой папочка в разговоре с другими благопристойными жидами непременно скажет о том, что небо оплакивает его ненаглядного Цукермана.

Патрик присел с ним рядом.

— Наверное, — сказал он.

— Я повесил твой ловец снов над диваном, — Дэвид сделал глубокую затяжку, выпустил дым через ноздри, и Патрик вдруг подумал, что видит этот фирменный жест Дэвида в первый раз после его так называемой «смерти». — Надеюсь, ты не против, что я здесь немного похозяйничал?