— Зачем? — спросил Патрик, вдруг вспомнив то, что совсем недавно он думал об этом самом чемодане и хотел забрать его из квартиры Дэвида.

— Так надо, — ответил Дэвид.

На какое-то мгновение у Патрика мелькнула мысль, что такой Дэвид его пугает, но он задавил её в зародыше.

Он был жив.

Это главное.

*

— Ты говоришь, он пропал, — Сэм Райхман курил сигару, опираясь на бампер своего автомобиля. — Как это — пропал?

— Думаю, он свалил к своей девчонке, — Роуэлл Аткинсон отшвырнул в сторону окурок и сплюнул на землю.

— Полагаю, если я скажу тебе, что плевать на землю — грех, это вряд ли тебя образумит, — усмехнулся Сэм. — Поэтому я скажу иначе: не веди себя как свинья, Роуэлл. Не в моём присутствии.

Роуэлл кивнул:

— Простите, мистер Райхман.

— Что ты сказал этому пустоголовому детективу?

— Что и собирался говорить, если бы Джерри не пропал, — ответил Аткинсон. — Что он завидовал вашему… вашему сыну. И всё такое.

— Ясно.

— Я всё сделал правильно, мистер Райхман?

— Да, — Сэм затянулся сигарой. — Думаю, да. Теперь полиция наверняка решит, что твой бывший помощник скрывается, — он усмехнулся. — Нам это даже на руку.

Роуэлл мрачно кивнул.

Он нервничал.

Очень нервничал.

А нервничать Роуэлл Аткинсон ужасно не любил.

Дались ему эти грёбаные деньги, дался ему этот грёбаный Сэмюэл Райхман вместе с его зажравшимся сынком!

Всё зло от евреев, это уж точно.

Аткинсон усмехнулся про себя, но вслух ничего не произнёс.

*

В то самое время, когда Патрик смотрел, не отрываясь, в «ледяные» глаза Дэвида, а Аткинсон размышлял про себя о происхождении вселенского зла от детей израилевых, Шон О’Хара извлёк из старой, пылившейся все эти годы на чердаке коробки старую потрёпанную папку.

Которую он не раскрывал все эти годы.

С тех самых пор.

Почему-то сейчас ему захотелось открыть её.

========== Шестерёнки ==========

Патрик вернулся в Денвер ближе к ночи.

Шон не спал; ещё подходя к дому, Патрик увидел в окне его силуэт. Отец сидел в кресле и читал книгу.

— Не хочешь рассказать, где ты был? — осведомился Шон, как только Патрик вошёл в холл. — Нет-нет, я всё понимаю, Пат. Ты уже взрослый и всё такое. Но, как ни крути, я твой отец. Ты мог бы хотя бы предупредить, когда вернёшься. А не просто молча исчезнуть и внезапно появиться ночью.

— Я встречался с друзьями.

— Теми самыми, из клуба?

— Да. Теми самыми.

— Тогда, думаю, тебе будет интересно узнать, что тебе звонил твой друг Дэнни Ричардс. Который, если мне не изменяет память, и есть лидер вашего клуба, — Шон подался вперёд и сложил руки шпилем. Сейчас он, как никогда, был похож на старого доброго детектива, проводящего допрос подозреваемого. — Твой мобильный не отвечал, и Дэнни позвонил сюда, — Шон усмехнулся. — Полагаю, среди друзей, с которыми ты провёл весь сегодняшний день после работы, его не было.

Патрик присел на диван напротив отца.

— Да, его там не было, — сказал он. — Но, думаю, это не повод проводить допрос с пристрастием. Ты ведь уже не полицейский, папа. А я — не подозреваемый.

— Кстати, о полицейских и подозреваемых, — продолжил Шон, нарочито проигнорировав выпад сына. — Я понимаю, как был тебе дорог Дэвид, поэтому подумал, что тебе будет интересно знать, при каких обстоятельствах он погиб. По старой дружбе я позвонил Джонатану Уильямсу. Он был рад меня слышать и сам начал разговор о том, что на днях беседовал с тобой по поводу гибели Дэвида Райхмана. Так вот, — Шон откинулся на спинку кресла и посмотрел сыну в глаза, — полиция пришла к выводу, что это было преднамеренное убийство. Тормозная система в мотоцикле, принадлежащем твоему другу, была повреждена.

— Подозреваемый уже есть? — спросил Патрик, чувствуя, как внутри у него всё холодеет.

— Насколько мне известно, главным подозреваемым считается помощник владельца ремонтной мастерской, — ответил Шон.

— Помощник владельца? — не веря своим ушам, переспросил Патрик.

— Да. Я так понял, что показания этого Аткинсона из мастерской и навели полицию на эту мысль. К тому же, несколько парней из вашего клуба, которых опрашивала полиция, также подтвердили, что Джерри Харольдс — так зовут помощника — всегда завидовал Дэвиду.

Патрик побледнел и отвернулся.

Ситуация казалась ему до ужаса нелепой.

Нет, не так!

Ужасающей своей нелепостью.

Казалось, что кто-то невидимый человеческому глазу настолько заигрался с теми самыми маленькими шестерёнками, что их вращение стало бессмысленным, хаотичным и начало создавать поражающие своей несуразностью ситуации.

Дэвид Райхман жив. Сейчас он, должно быть, снова сидит в захудалом баре вшивого придорожного мотеля и пьёт пиво.

Джерри Харольдс мёртв. Его похоронили как истинного иудея, и сейчас он гниёт в семейном склепе Райхманов — том самом, в котором так боялся гнить Дэвид.

Дэвид жив, Джерри мёртв. Джерри подозревают в убийстве Дэвида. Что может быть абсурднее?

— Пат, — подал голос Шон, — ты в порядке?

Патрик повернулся к отцу:

— Да, папа. Я в порядке. Настолько, насколько вообще можно быть «в порядке», учитывая обстоятельства.

— Тогда я скажу тебе ещё кое-что, — Шон, наконец, отложил в сторону роман Чейза, который на протяжении всего этого разговора просто вертел в руках. — Сегодня днём мне звонил Сэмюэл Райхман. Одному дьяволу известно, где он откопал мой телефон. Он представился, сказал, что его сын был близким другом моего, рассказал мне о завещании Дэвида. Изображал мировую скорбь, несколько раз подчеркнул, что у него ужасное горе. Которое ты, по его мнению, ещё усугубил своим безобразным поведением, — Шон поднялся с кресла, подошёл к дивану и присел рядом с сыном. — Дэйв завещал тебе свою квартиру, так? Райхман хотел, чтобы ты благородно отказался от наследства. Квартира, якобы, очень дорога ему как память об умершей жене, а теперь и о сыне. А ты не сделал этого, — Шон положил руку на плечо Патрика. — Так ведь?

Патрик кивнул:

— Да.

Шон покачал головой.

— Зря ты это, — сказал он. — Если тебе интересно моё мнение, Пат, то действительно лучше отказаться. Пускай Райхман подавится своим имуществом и своими грязными деньгами. Я уверен, что в глубине души ты считаешь так же, — Шон посмотрел сыну в глаза. — Так почему же ты не отказался, Пат?

— Потому, что такова была воля Дэйва.

— Дэйва больше нет. Послушай моего совета, откажись, сынок. Не бери ничего от Райхманов.

— Я не могу так поступить, — Патрик произнёс эти слова тихо, но твёрдо. — По своим личным причинам.

— Я не буду допрашивать тебя касательно твоих личных причин, — сказал Шон. — Но скажу тебе одну вещь. Как бывший коп. И как отец. Который любит тебя, как бы ты ко мне ни относился. Я считаю, что, вставая на пути Сэма Райхмана, ты подвергаешь себя смертельной опасности, Пат. И не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Патрик взглянул на отца в упор, и Шон вдруг подумал о том, как сильно его сын похож на Лилиан.

— Ты так говоришь, потому что не веришь, что это убийство совершил подозреваемый, — сказал Патрик. — Как не верил и тогда. Когда погибла Эстер Райхман. В глубине души ты убеждён, что Дэйва убил тот же человек, что и Эстер. Ведь так, папа?

Шон кивнул.

— Да, Пат, — ответил он. — Именно так я и считаю.

Патрик вновь отвернулся.

В голове застучало — настолько сильно, что этот стук вызывал давящую боль в висках.

Он почти физически ощущал сейчас вращение тех самых маленьких шестерёнок. То в одну, то в другую сторону. Он слышал, как они поворачиваются с глухим металлическим скрежетом.

Но не мог понять, что это означает.

На этот раз — не мог.

Как не мог и объяснить отцу, почему он не может отказаться от наследства.

— Ты устал, — сказал Шон, словно прочитав его мысли. — Иди отдыхать. Но обещай, что подумаешь над моими словами.

— Обещаю, — ответил Патрик.