Джозеф Цукерман, старина Джозеф Цукерман. Он всегда славился красноречием.

Зазвонил мобильный телефон. Увидев на дисплее незнакомый номер, Сэм пожал плечами, словно молчаливо беседуя с самим собой, и нажал клавишу приёма вызова.

— Слушаю, — сказал он.

— Мистер Райхман… это я… Роуэлл Аткинсон.

— Я ведь просил не звонить по этому номеру, — с раздражением бросил Сэм.

— Простите, мистер Райхман, просто…

— Ладно. Говори, что у тебя.

— Боюсь, это не телефонный разговор, мистер Райхман. Мы могли бы встретиться?

Сэм взглянул на часы.

— Я свободен ровно до половины третьего, — сказал он. — Тебя это устроит?

— Конечно.

— Тогда через полчаса жду тебя на том же месте, — сказал Сэм и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.

Чёртов Аткинсон, понадобилось ему позвонить.

Хотя, по большому счёту, это всё совершенно не подозрительно. Аткинсон ремонтировал мотоцикл его сына как раз перед аварией, вполне возможно, что Сэм так же, как и полиция, интересовался подробностями гибели сына. Это было абсолютно логично.

Сэм усмехнулся собственным мыслям.

Неплохой вариант, если вдруг кто-то увидит его с Аткинсоном или проверит исходящие звонки последнего. Хотя тот и звонил с бог весть какого номера, полиция вполне может всё выяснить.

Поэтому и нужны варианты.

Варианты у Сэма были в запасе всегда.

[1]Психологический триллер, снятый Альфредом Хичкоком; его действие по большей части происходит в уединённом загородном мотеле, которым управляет психически больной мужчина, страдающий раздвоением личности.

========== Три состояния ==========

— Тебе нельзя сейчас возвращаться в Денвер, — Патрик приподнялся на локте и закурил. — Думаю, ты и сам это понимаешь, иначе не залёг бы на дно.

Дэвид кивнул и потянулся за футболкой:

— Конечно, понимаю. Ты вроде как хотел мне кое-что ещё рассказать? Валяй.

— Да. Хотел. И это тоже касается твоего отца.

Дэвид ничего не сказал в ответ — лишь вопросительно взглянул.

— Короче, слушай, — начал Патрик. — Когда произошла эта трагедия с Эстер, мой отец служил в полиции, и эта история его заинтересовала. Он сразу не поверил в то, что главный подозреваемый и есть убийца.

Дэвид покачал головой.

— Только не говори мне, что твой старик решил копнуть поглубже, — сказал он.

Патрик кивнул:

— Решил. Ещё как решил. Он начал собирать информацию об этом деле. И чем глубже он копал, тем всё более интересные факты ему открывались. Например, он никак не мог найти логичного объяснения тому, почему же твоему отцу так срочно понадобилось выйти из дома в тот самый день и зачем он отпустил сиделку. Но, когда он попытался намекнуть на это своему начальству, ему недвусмысленно дали понять, что не стоит копаться в этом, тем более, что подозреваемый полностью признал свою вину. Это тоже казалось отцу странным. Он был уверен, что на Стюарта Доннели, в итоге признанного виновным, оказывали давление. И если так, значит, кому-то было выгодно покрывать настоящего убийцу. Как бы там ни было, отец не угомонился даже после вполне конкретного предупреждения своего начальника. Он продолжил собирать сведения. Само собой, в конце концов это дошло до руководства, и отцу сказали теперь уже прямым текстом, что либо он прекращает совать свой нос, куда не следует, либо ему придётся сдать значок и удостоверение, — Патрик посмотрел Дэвиду в глаза. — В тот же день он сдал значок.

Дэвид смотрел на него, всё ещё не веря до конца в происходящее.

— Чёрт побери, Пат, — произнёс он, наконец. — Получается, что твой отец был вынужден уйти со службы из-за моего, — Дэвид усмехнулся. — Надо же, как тесен мир.

— Не то слово.

— Теперь я понимаю, почему он так возражал против нашей дружбы, — сказал Дэвид. — Я буду называть это дружбой, ты ведь не против? — он улыбнулся одними губами.

Патрик тоже улыбнулся:

— Совершенно не против.

— По большому счёту, мой отец сломал ему карьеру в полиции, — Дэвид прищурился. — Я даже и предположить ничего подобного не мог. Такими темпами я, глядишь, поверю в так называемую судьбу, а потом — ещё и в этого ужасного бога.

— Тебе совсем необязательно начинать верить в судьбу и «ужасного бога», Дэйв. Просто в жизни иногда случаются странные совпадения.

— Более чем странные.

— Тебе нельзя оставаться в этом месте, — сказал Патрик. — Оно слишком… слишком…

Патрик замолчал, не зная, что сказать. Он не мог подобрать слов. Это место было слишком гадким, но не в общеизвестном смысле. Оно было гадким именно для Дэвида, и Патрик ощущал это всеми фибрами своей души. Этот маленький придорожный мотель как будто мог раскрыть в Дэвиде ту его часть, которую он сам до конца не осознавал. Он мог вытащить из самых потаённых уголков подсознания его ту самую врождённую изощрённую жестокость.

Патрик не мог объяснить, почему ему так кажется. Он просто так чувствовал. И это ему очень не нравилось.

«Ледяные» глаза посмотрели на него в упор. Патрик знал этот взгляд. Дэвид смотрел так тогда, когда был не согласен.

— И чем же тебе не нравится этот поганый мотель? — спросил он.

— Тем, что здесь ты рано или поздно сопьёшься.

Дэвид тихо засмеялся.

— Твоя правда, — сказал он. — Это место и впрямь удивительно располагает к этому. Кстати, как там Мози? Ты ничего не говорил про него.

— Отлично. Живёт в моей комнате.

— Твоя мачеха любезно позволила тебе притащить его в дом?

— Я её не спрашивал. Но — не поверишь — она даже не пыталась возразить. Девочкам он нравится, — Патрик затянулся сигаретой и выпустил дым, слегка поморщившись. — Между прочим, ты должен выплатить компенсацию за моральный вред моим сёстрам, засранец. Бедняжка Морин рыдала так, что мы её едва успокоили.

Дэвид покачал головой:

— Я даже не думал, что они так привязались ко мне.

— Не поверишь — я тоже. Так что, когда «воскреснешь» — принесёшь им личные извинения, Дэвид Райхман, и никак иначе.

— Не произноси эту фамилию, — сказал Дэвид, и губы его сжались в тонкую упрямую полоску. — Я ненавижу её. Она не моя.

— Как скажешь, Дэйв, — ответил Патрик, — просто…

— И ещё, Пат, — Дэвид положил руку ему на плечо, неожиданно сильно сдавив. — Я «воскресну» только в одном случае.

— Если больше не будет опасности для тебя?

— Нет. Если я буду знать, что отомстил всем этим гнидам.

Дэвид поднялся с кровати, прошёл через комнату к окну, после чего обернулся и посмотрел прямо на Патрика, заставив его оторопеть. Почему-то сейчас Дэвид выглядел величественно. Вся его поза, осанка, взгляд — ещё более холодный и пронзительный, чем обычно — всё делало его похожим на какого-то «благородного злодея», и Патрик впился глазами в своего друга и любовника, словно силясь впитать каждую мелочь этого нового, поразившего его воображение образа.

— Я не хотел втягивать тебя в это, Пат, — отчётливо чеканя каждое слово, произнёс Дэвид. — И сейчас не хочу. Ты волен встать и уйти в любой момент, и я обещаю, что никогда не буду осуждать тебя за это. Но пойми. Просто жить после этого я уже не смогу. Не смогу, даже если буду наверняка уверен, что меня никто не тронет. Они должны заплатить, Пат, — Дэвид слегка подался вперёд, две светло-голубые льдинки, не отрываясь, смотрели на Патрика. — Они должны заплатить. Все. Каждый из них. Понимаешь?

Патрик подошёл к Дэвиду и положил руки ему на плечи.

— Понимаю, — одними губами произнёс он.

Но этого было достаточно.

Дэвид взял руку Патрика в свои и поднёс к губам — не целуя, а как будто согревая.

— Помнишь, я говорил тебе про старый зелёный чемодан моей матери? — спросил он.

— Да.

— Он лежит в моей квартире под кроватью.

— Под кроватью?

Дэвид кивнул:

— Знаю, это глупо. Это более чем глупо. Просто в детстве я хранил его под кроватью, поэтому решил не отступать от старой традиции, — он усмехнулся. — Любовь к традициям когда-нибудь убьёт мой народ, если ещё не убила, — он наклонился и легко коснулся губами кончиков пальцев Патрика. — Принеси его мне, Пат. Принеси. Он мне нужен.