Патрик слез с подоконника и крепко обнял Дэвида, прижав его голову к своей груди.

— Я отомщу, — повторил Дэвид. На лице его ходили желваки, и Патрик ощущал это через прикосновения.

Он погладил Дэвида по голове:

— Для начала я должен съездить тебе по морде.

Дэвид поднял глаза:

— За что?

— За то, что на какое-то время заставил меня поверить в твою смерть, засранец, — ответил Патрик. — И за то, что решил разобраться со всей этой хренью без меня.

Дэвид провёл кончиком пальца по его губам.

— Скажи это, — полушёпотом произнёс он. — Чтоб тебя черти драли, скажи. Блядский боже, Пат, хотя бы после всей этой херни, через которую мне пришлось пройти. После того, как я, чёрт подери, едва не сдох. Хотя бы теперь. Скажи.

Патрик сжал его руку в своей.

— Я люблю тебя, мудак, — сказал он.

Дэвид едва заметно улыбнулся. На какой-то момент его холодные глаза, казалось, вспыхнули очень нехорошим огнём, но он быстро погас.

— Я тоже тебя люблю, — ответил он. — Но помни. Мудаки опасны. Очень.

Патрик усмехнулся:

— Чем же?

— Они мстят тем, кто их предаёт, — ответил Дэвид. — Всегда. Без права на помилование.

И Патрик очень отчётливо ощутил, что это не шутка.

На этот раз — нет.

========== Вопросы и ответы ==========

Патрик мягко отстранил уткнувшегося в его шею Дэвида.

— Тебе нужно проспаться, Дэйв, — сказал он. — Всё равно сейчас ничего не выйдет. Ты слишком пьян.

Дэвид взглянул на него мутными от алкоголя глазами. Судя по всему, у него сейчас была та самая стадия опьянения, на которой ужасно клонит в сон.

— Я так соскучился по тебе, — сказал он. — Так соскучился. А теперь ты здесь — а я в говно.

— Не страшно, — ответил Патрик. — Самое главное — ты жив.

— Расскажи мне про похороны, — заплетающимся языком попросил Дэвид. — Расскажи. Я должен это знать.

Патрик покачал головой:

— Отдохни. Потом поговорим.

— Нет. Расскажи сейчас. Хочу знать, как похоронили меня… то есть, его… Джерри. Но по сути — именно меня.

— Ты ведь видел это. Издали. Той фигурой в чёрном на кладбище был именно ты. Ведь так?

Дэвид усмехнулся:

— Вот уж не думал, что индейцы способны видеть настолько далеко. Надеюсь, больше никто не заметил? Я просто не мог этого пропустить. Вряд ли жизнь даст мне ещё один шанс полюбоваться на собственные похороны.

— Не думаю, что ты остался доволен.

— Скажем так: я не был удивлён. Я был уверен, что этот мерзопакостный жид устроит всё по иудейским обычаям. Я тогда стоял вдалеке, прислонившись к дереву, и смотрел на эту чёртову кучу евреев, слабо надеясь разглядеть в этой толпе хоть кого-нибудь их моих друзей. Но увидел только тебя.

Патрик кивнул:

— Твой отец ясно дал понять, что не желает видеть твоих друзей на церемонии.

Дэвид сбросил ботинки, наступив носками на пятки, и прилёг на кровать, подперев голову рукой.

— Ставлю на кон собственные яйца, он рвёт и мечет по поводу завещания.

Патрик усмехнулся:

— Ты совершенно прав, поэтому твои яйца останутся при тебе. Он был взбешён. Намекал мне на то, что я должен отказаться от наследства.

— Надеюсь, свободный духом индеец не согласился на это?

— Нет. Я же знал, что ты не погиб.

— Как ты это понял?

— Меня пригласили на опознание. По иронии судьбы, единственной более-менее уцелевшей частью тела Джерри была его правая рука, от плеча до предплечья.

Дэвид улыбнулся одними уголками губ:

— Татуировка?

— Она самая. Именно по ней твой отец опознал «тебя». И именно она привлекла моё внимание. Я сразу понял, чьё тело лежит в денверском морге. Копы сказали, что у них есть подозрения, что в твоём мотоцикле была повреждена тормозная система. С учётом твоих воспоминаний об убийстве сестры нетрудно было догадаться о том, кто, возможно, стоит и за этим убийством — если будет установлено, что это действительно убийство. Я прекрасно понимал, что, если мои предположения верны, то ты, пускай на этот раз и выживший, всё ещё находишься в смертельной опасности. Я решил, что для тебя же будет лучше, если тебя официально признают мёртвым. Поэтому и сказал на опознании, что это ты. Искренне надеясь, что ты всё поймёшь и сообразишь залечь на дно и не высовываться.

Дэвид слегка прищурился, глядя на Патрика:

— Когда-то я сказал тебе, что ты хренов гениальный псих. И сейчас повторю это снова. Ты — хренов гениальный псих, Патрик О’Хара. И да, надо признать, ты спас мою задницу.

Патрик покачал головой:

— Твою задницу спасла Эстер, — сказал он. — Помни это. И будь ей благодарен.

Дэвид кивнул:

— Когда я последний раз спускался в склеп, чтобы оставить для тебя записку, я надеялся снова увидеть её. Мне казалось, что там, где лежат её останки, она может появиться снова. Я сидел возле её гроба, звал её, словно безумец. Но ничего не произошло. Никто не появился и не заговорил со мной. Как думаешь, я её ещё увижу?

Патрик взял его за руку.

— Если она захочет, — ответил он.

Дэвид сжал его пальцы.

— Я так хочу увидеть её снова, — сказал он. — Хотя бы раз. Просто чтобы… чтобы поблагодарить.

Патрик кивнул:

— Знаю. А теперь отдохни немного. У тебя глаза слипаются.

— Мне кажется, что, если я закрою глаза, ты исчезнешь.

— Не исчезну. Если ты только сам не попросишь меня об этом. Как тогда.

— Забудь об этом.

— Хорошо. Спи, я посижу рядом.

Дэвид легко улыбнулся.

— Будешь моим ловцом снов? — спросил он.

— Именно. Только схожу в бар и захвачу несколько банок пива. Это, как я понимаю, было последним.

— Не пей много, индейский ты придурок, — отозвался Дэвид, закрывая глаза. — Индейцам нельзя пить, забыл? Я потом не откачаю тебя до следующей недели.

— На себя бы посмотрел, — покачал головой Патрик.

— Мне можно, — с закрытыми глазами пробормотал Дэвид, подкладывая руку под голову. — Я мудак, а мудакам вообще всё можно. К тому же — я покойник, не забывай.

Патрик тихо рассмеялся.

— Вижу, твой новый статус тебе ужасно нравится, — сказал он.

*

Утром того же дня детектив Джонатан Уильямс, который теперь официально вёл дело о преднамеренном убийстве Дэвида Айзека Райхмана, вызвал в полицейский участок Роуэлла Аткинсона, владельца автомастерской, специализирующейся преимущественно на ремонте мотоциклов.

Аткинсон выглядел относительно спокойным, но за толстыми стёклами очков Уильямс видел постоянно бегающие глаза, и это ему не нравилось. Детектив не выносил людей с бегающими глазами, хоть и отдавал себе отчёт в том, что совсем необязательно, что человек с такими глазами — преступник.

Аткинсон ответил на все вопросы детектива. Да, Дэвид Райхман действительно оставлял свой мотоцикл в его мастерской, и он, Роэулл Аткинсон, лично произвёл диагностику транспортного средства. В принадлежавшем погибшему «Кавасаки Ниндзя» он выявил неисправность в двигателе, потому и предложил Дэвиду оставить мотоцикл на пару дней. Неисправность он довольно быстро устранил — для него, Роуэлла Аткинсона, это не представляло особой сложности. Вечером накануне гибели Райхмана он, Роуэлл, позвонил ему под конец своего рабочего дня и сказал, что мотоцикл можно забирать. Дэвид обещал вскоре подъехать. Роуэлл собирался в тот день уйти пораньше, поэтому поручил своему помощнику Джерри передать мотоцикл клиенту и выписать счёт за ремонт.

— То есть, вы не встречались с Райхманом лично и не передавали ему транспортное средство? — уточнил детектив.

Роуэлл отрицательно покачал головой:

— Нет, детектив. Как я уже сказал, я ушёл пораньше. С ним говорил Джерри Харольдс, мой помощник.

— Я не могу связаться с мистером Харольдсом, — сказал Уильямс. — Номер мобильного телефона, который вы мне оставляли, не отвечает, а домашнего телефона у него, как вы утверждаете, нет.

Аткинсон пожал плечами.

— Если он и есть, мне об этом неизвестно, — сказал он. — Я всегда звонил Джерри по тому самому номеру, который дал вам.