— Послушай, — Шон заметно смягчился. — Я просто не хочу, чтобы тебя использовали. И потом… Марта и Морин просили меня отвезти их к вам с Дэйвом, и я задумался о том, что… — он замолчал, вероятно, не зная, что сказать.

Патрик горько усмехнулся:

— Меня никто не использует, папа, уверяю тебя. И я никогда не причиню зла ни Марте, ни Морин. И Дэйв тоже. Мне жаль, что ты настолько узколоб.

Шон молчал: в трубке раздавалось лишь тихое сопение.

— Если это всё, что ты хотел сказать, то, пожалуй, нам лучше закончить этот разговор, — отрезал Патрик.

Молчание прервалось тяжёлым вздохом, после чего Шон снова заговорил:

— Помнишь тот разговор о Сэмюэле Райхмане, Пат? Я рассказал тебе не всё. То есть — не совсем всё.

— Сын за отца не отвечает. И именно поэтому я больше не желаю слушать ничего о Сэме Райхмане, папа, — сказал Патрик. — И, будь так добр, оставь в покое Дэвида.

— Сынок, прости, если я тебя обидел. Просто после слов девочек я на какое-то мгновение и впрямь подумал, что…

— Думай, что хочешь, — ответил Патрик и повесил трубку.

На душе было мерзко.

Он чувствовал себя так, словно его обмазали дерьмом.

И никого не хотелось видеть.

Даже Дэвида.

Впоследствии вспоминая тот вечер, Патрик не раз жалел о том, что не выслушал Шона до конца, но на тот момент его поведение казалось ему самым что ни на есть правильным.

Он не желал слушать ничего о Сэме Райхмане.

Ничего.

Возможно потому, что подобно Дэвиду, он боялся узнать.

Но ни за что бы в этом не признался.

Размяв сигарету, Патрик вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь.

Он боялся сорваться, боялся выплеснуть на Дэвида всю ту гамму мерзких неприятных чувств, которую испытывал. Боялся, глядя в эти до боли любимые «ледяные» глаза, заорать: «Хренов мудак, из-за тебя родной отец назвал меня шлюхой!» Боялся ударить — не руками, словами. Боялся ранить. Ранить того самого испуганного белокурого мальчика, с нескрываемым ужасом в глазах вжавшегося в угол.

В угол, который он будет повсюду таскать с собой и повезёт его в Хьюстон, Нью-Йорк и Лос-Анджелес.

Закрыв дверь на ключ, Патрик закурил и спустился по ступенькам.

Ему нужно было побыть одному.

Как никогда.

========== Дэвид и Роуэлл ==========

— Думаю, мне не стоит спрашивать, где тебя носило всю ночь, — бросил Дэвид, взглянув через плечо на вошедшего Патрика. — Мы оба свободны, и всё такое… Так и быть, я принимаю твои правила игры.

Патрик поджал губы и покачал головой:

— Не язви, пожалуйста.

Дэвид пожал плечами:

— А почему нет? Как известно, сарказм — лучшая защита от всех пакостей этого мира.

— Дэйв…

— Оставь, — Дэвид сделал предупреждающий жест рукой. — Просто оставь.

— Я катался на байке всю ночь, — Патрик сделал выразительную паузу. — Если тебе всё же интересно.

— Ну раз так, — Дэвид улыбнулся одними уголками губ, но по изменившемуся выражению его глаз было понятно, что он полностью удовлетворён объяснением, — то тем более проехали, — он подошёл к Патрику вплотную и поправил выбившуюся прядь его волос. — Кофе будешь?

Патрик кивнул:

— Не откажусь.

Они прошли в кухню. Дэвид налил кофе в две чашки и поставил одну перед Патриком:

— Держи. Не бог весть какая хрень. Глядишь, когда-нибудь я всё-таки научусь варить нормальный кофе, — он отпил из чашки, поставил на стол пепельницу и закурил. — Знаешь, то падение всё же не прошло бесследно. Я говорил тебе, что разбил левое зеркало заднего вида. Но это, по большому счёту, херня — я могу заменить его сам. Но мне не нравится шум в двигателе. Сначала я решил, что мне показалось. Но нет — действительно шумит. Думаю взять у Дэнни адрес этого Волшебника Страны Оз[1] — ты помнишь, Дэн говорил о нём — и заглянуть к нему. Может быть, даже сегодня.

— Здравое решение, — кивнул Патрик. Он прекрасно знал, какую бомбу замедленного действия представляет собой неисправный мотоцикл, и ему совершенно не хотелось, чтобы Дэвид разъезжал на аварийном байке.

— Не хочешь рассказать, чем тебя так взбесил твой старик? — Дэвид выразительно взглянул на Патрика.

— Как-нибудь в другой раз, — ответил Патрик. Ему действительно не хотелось сейчас углубляться в эту тему.

— О‘кей, — кивнул Дэвид. — Правда, насколько я понял, речь в вашем крайне эмоциональном диалоге шла обо мне. Но не буду настаивать, — он посмотрел на Патрика внимательным оценивающим взглядом. — Отдохнуть бы тебе. Ты бледный. И вид у тебя такой, словно ты не спал неделю, а то и больше. Иди приляг.

— Не нужно, — Патрик покачал головой. — Да и времени нет. У меня сегодня встреча с тем самым редактором журнала. Он ждёт меня в одиннадцать.

— В таком случае, тебе пора выходить, — Дэвид взглянул на часы. — Ну ты это… поосторожнее на дороге.

— Само собой, — отозвался Патрик, вставая из-за стола.

Дэвид тоже встал.

— Удачи тебе, детка, — сказал он и крепко обнял Патрика, от чего последнему стало как-то не по себе.

У него часто бывали подобные ощущения — в последнее время всё чаще и чаще. Он не мог объяснить их природу. Это было похоже на предчувствие. Предчувствие чего-то нехорошего…

Нет, не так.

Предчувствие чего-то чертовски гадкого.

Смотри не вляпайся в дерьмо, детка.

Последняя фраза прозвучала в его мозгу так, словно её произносил чей-то чужой голос, и Патрик услышал её настолько чётко, как будто это происходило в реальности, а не в его голове.

Другая фраза, не имеющая отношения к первой, вдруг всплыла в его сознании, заставив его передёрнуться.

Мне отчего-то всегда везло на дохлятину.

Кто это говорил?

Должно быть, Дэвид, а может быть, и нет…

Патрик не был уверен.

— Дэйв… — тихо произнёс он.

Дэвид слегка отстранился от него:

— Ммм, детка?

Патрик заглянул в его глаза, словно надеясь увидеть что-то, спрятанное глубоко под толщей светло-голубого льда.

Что-то, что он уже видел.

— «Мне отчего-то всегда везло на дохлятину» — это твоя фраза? — спросил Патрик, в глубине души уже зная ответ. — Ты говорил так когда-нибудь?

Дэвид тихо рассмеялся.

— Детка, я мог говорить такое сотни раз, — сказал он. — Потому что мне действительно отчего-то всегда везло на дохлятину. Только с чего ты вспомнил об этом сейчас?

— Сам не знаю, — честно ответил Патрик. — Просто… — он отмахнулся. — Ладно, оставь.

Дэвид покачал головой.

— Странный ты, ей-богу, — сказал он.

Патрик пожал плечами:

— Не буду спорить.

— Ну давай, иди, а то опоздаешь, — Дэвид потрепал его по волосам. — Только обещай, что, если мы не увидимся до вечера, ты позвонишь и расскажешь мне, до чего вы там договорились с этим толстым денежным мешком.

Патрик кивнул:

— Непременно.

— А я пока что созвонюсь с Дэном и, думаю, сгоняю к этому великому врачевателю мотоциклов, — сказал Дэвид.

Патрик промолчал.

Паршивое чувство, медленно поднимающееся откуда-то из самых недр всего его существа, напоминая надвигающуюся лавину, не отпускало, но он твёрдо решил не обращать на него внимания.

*

Роуэлл Аткинсон как раз собрался сделать перерыв и пропустить пару чашек кофе — а то и чего покрепче — когда в дверь постучали.

Джерри он на сегодня отпустил — у мальчика были какие-то нелады с подружкой, и последние три-четыре дня он был мрачнее грозовой тучи, а вчера вечером под конец рабочего дня подошёл к Роуэллу и попросил освободить его от работы на пару дней. Роуэлл, как водится, немного поворчал, изображая из себя «большого босса», но в итоге отпустил Джерри, за что последний был ему очень благодарен.

Поэтому в этот раз Роуэлл не стал взывать к Джерри на всю мастерскую, а сразу же поплёлся открывать дверь.

На пороге стоял высокий светловолосый парень в футболке с рисунком, который Роуэлл в силу своей ужасно близорукости не мог разглядеть. Кажется, это было что-то вроде смерти с косой — образ, любимый всеми современными байкерами.