— Я передам, — холодно произнёс Патрик.

— Не провожай, я захлопну дверь. Кстати, куда подевался этот чудный бесхвостый кот? Последний раз, когда я попытался его погладить, это ненормальное животное вгрызлось мне в руку.

Патрик едва сдержался, чтобы не расхохотаться.

Животные чувствуют натуру человека, мистер Райхман… ах, простите, Сэм.

— Должно быть, спит на балконе, — произнёс он вслух.

— Ну и чудесно, — кивнул Райхман. Улыбка типа из рекламы зубной пасты вновь вернулась на его лицо. — Ужасно не хотелось бы быть растерзанным любимцем моего сына. До свидания, Патрик. Надеюсь, скоро увидимся.

Патрик посмотрел ему в глаза. Настолько прямо и жёстко, что это заставило Сэма насторожиться.

— Можно задать вам вопрос, Сэм? — спросил он.

— Конечно, — кивнул Сэм.

— Вы считаете друзей Дэвида недостойным быдлом…

— Патрик, ради бога, я же объяснил…

— А индеец-полукровка, по-вашему, достойный вариант? — не обращая внимания на его слова, закончил Патрик.

Райхман ничего не ответил. Лишь покачал головой. Но его тёмно-карие глаза смотрели зло и враждебно, а губы сжались в тонкую полоску.

Бросив на Патрика последний, полный злобы взгляд, он вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.

Патрик посмотрел ему вслед, затем раскрыл папку и снова достал из неё рисунок.

На какое-то мгновение ему вдруг стало понятно, чего именно боялся забившийся в угол мальчик.

Это было словно вспышка, словно озарение.

Что-то такое, что пыталось пробиться к нему, но он не сумел его схватить.

Через пару секунд всё погасло.

Мозес, который, оказывается, забился под диван при первых признаках Райхмана-старшего, вылез оттуда и с жизнерадостным мурлыканьем потёрся о руку Патрика.

Бросив взгляд на рисунок, Патрик убрал его обратно в папку.

Почему-то сейчас ему было страшно на него смотреть.

========== Рисунок ==========

Дэвид вернулся поздно — Патрик к тому времени уже спал и чуть не подпрыгнул на месте, когда растянувшийся рядом с ним Дэвид толкнул его локтем в бок.

— Проснись, спящий красавец, — сказал он в ответ на недоумённый взгляд Патрика. И, легко усмехнувшись, добавил: — Наверное, мне следовало бы разбудить тебя поцелуем, но уже поздно.

— Тебе следовало бы не будить меня вообще, — Патрик приподнялся на локте. — Обязательно быть такой сволочью?

— Пора уже смириться, — Дэвид обнял его за шею, притягивая к себе. — Держу пари, ты зол, что я заявился так поздно.

— Я не зол. Это твоё личное дело. Кстати, твой отец заходил.

— Я так погляжу, этот старый еврей заимел ещё одну гадкую привычку — являться без приглашения, — Дэвид сел на кровати. — Что он хотел?

Патрик пожал плечами:

— Спроси у него сам. Он просил, чтобы ты позвонил.

— В таком случае, придётся сделать вид, что я забыл, — усмехнулся Дэвид.

— Дело твоё. Между прочим, ты был прав. Он действительно всё знает.

— Он так и сказал? — Дэвид зашарил по тумбочке в поисках пачки сигарет и зажигалки.

— Нет, конечно. Он просто кидал намёки. Как и тебе.

— Тебе это неприятно? — нащупав, наконец, пачку, Дэвид извлёк из неё сигарету и закурил. После чего протянул пачку Патрику. — Будешь?

Патрик кивнул и взял сигарету.

— Да, мне неприятно, — честно ответил он.

— Он и тебе намекал, что я тебя использую, — Дэвид в упор посмотрел на него. — Верно?

Патрик не ответил.

— Значит, верно, — кивнул Дэвид. — Послушай, Пат…

Патрик отмахнулся:

— Забудь.

Внезапно он пожалел о том, что вообще рассказал Дэвиду о визите Райхмана-старшего.

— И то правда, — согласился Дэвид. — Хрен с ним. Пускай думает всё, что ему угодно — доказать всё равно ничего не сможет. Друзья нередко живут вместе. Всё остальное — игра его воображения. Как говорится, каждый мыслит в меру своей распущенности. Так что не будем об отце, — он глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри. — Кстати, я встретил Дэнни, когда возвращался с занятий. Мы немного поболтали. Потому я и задержался.

Патрик с трудом сдержался, чтобы скрыть улыбку:

— Понятно.

— Он сказал, что встретил Сида на днях, — продолжил Дэвид. — Тот накинулся на него чуть ли не с кулаками. Обвинил во всех смертных грехах. Дэн послал его куда подальше. Это всё понятно, но Дэн сказал мне одну странную вещь. Дескать — быть бы тебе с ним поосторожнее. Я удивился. Никогда не думал, что Сид может быть чем-то для меня опасен. А тебе как кажется?

Патрик вдруг подумал, что, вероятно, Дэнни прав. «Есть в вас всех что-то очень противное»[1] — эта фраза, услышанная или вычитанная где-то, вдруг всплыла в его сознании. И Патрик понимал, почему. В Сиде действительно было что-то очень противное. Он почувствовал это сразу. Когда Патрик только начал общаться с «Ангелами», Сид неоднократно пытался завязать с ним разговор. Держался он вроде бы доброжелательно, но в каждой его фразе Патрику виделось желание укусить. Он сразу понял, что не нравится Сиду. Возможно, именно поэтому Сиду так хотелось пообщаться: вероятнее всего, он принадлежал к той категории людей, которые любят начинать разговоры с теми, кто им изначально не нравится. Патрик отвечал лаконично, держался спокойно, и Сид вскоре отстал. Видимо, тот факт, что Патрик игнорировал его подколы насчёт «краснокожих братьев» и «тонких творческих натур», окончательно убедил Сида в том, что не стоит тратить время понапрасну.

— Я думаю, что с любым человеком, с которым сложилась конфликтная ситуация, стоит быть поосторожнее, Дэйв, — сказал он вслух.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Дэвид. — Что он, по-твоему, может мне сделать? Кинет клич своим дружкам, чтобы они набили мне морду? Так у него их нет. Закажет меня киллеру? Он вроде не настолько долбанутый. Одно дело — просто говорить гадости, а другое — решиться на преступление.

— Кстати, о преступлениях, — Патрик посмотрел ему в глаза. — Откуда у тебя кастет?

— Ношение холодного оружия запрещено, — кивнул Дэвид. — Я знаю.

— И, тем не менее, носишь.

Дэвид внимательно посмотрел на Патрика и легко, едва ощутимо погладил по волосам.

— В мире слишком много говна, детка, — сказал он. — Лично я предпочитаю иметь средство защиты от него. Хоть какое-то.

— Где ты его взял?

— Один старый араб сделал мне его на заказ. Кто-то из знакомых ребят — не байкеров, просто знакомых, кажется, с нашего курса — как-то ляпнул, что знает одного араба, который делает кастеты. Я заинтересовался. Узнал, как найти этого типа, и пошёл к нему. Он оказался редким психом. Пытался выставить меня вон, как только узнал, что я еврей — ну, Палестина и всё такое, сам понимаешь. Идеология. Но почему-то когда предлагаешь деньги, у большинства эта самая идеология сразу таинственно исчезает, — Дэвид усмехнулся. — Я сейчас говорю, как типичный еврей, да?

— Вообще-то, да.

— Не страшно. Надо же хоть в чём-то быть достойным сыном своего народа, — он подмигнул Патрику. — Так вот. В итоге каждый получил, что хотел: я — свой кастет, а он — свои деньги. Мы с ним даже вместе покурили кальян. Мы живём в странной стране, знаешь. Наверное, только здесь еврей и араб могут относительно спокойно беседовать. Как и представитель англиканского протестантизма с ярым католиком ирландцем. Индейцы имеют дело с белыми, которые когда-то их истребляли. Внешне всё так красиво. И всё равно где-то глубоко внутри все друг друга ненавидят.

Патрик покачал головой:

— Ты так мрачно видишь мир, Дэйв.

— Не мрачно. Просто так, как есть.

Патрик не знал, как поспорить с этим, да ему и не хотелось спорить с Дэвидом. Поэтому он просто замолчал, и какое-то время они курили в тишине. Затем её нарушил Дэвид:

— Пат…

— Ммм? — Патрик был сосредоточен на наблюдениях за дымом. Ему нравилось наблюдать за дымом — будь то дым от костра или от сигареты. Отчасти поэтому он начал курить.

— Можно тебя спросить?

— Давай без вступлений, Дэйв.

— Скажи… ты вообще чего-нибудь боишься?