— Боишься? Почему?

— Я сам не знаю, — Дэвид вздохнул. — Ладно, хрен с ним. Жирно ему будет — этому старому хитрожопому жиду, — он открыл новую банку пива. Раздалось тихое шипение. — Давай лучше за нас! — Дэвид поднял банку.

Патрик чокнулся с ним своей банкой. На какую-то секунду у него возникло уже знакомое ему неприятное чувство. Но оно очень быстро прошло.

========== Патрик и Сэм ==========

Занятия у Дэвида были в тот день допоздна, и Патрик не стал его дожидаться.

Он чувствовал себя не в своей тарелке, находясь один в квартире. Ещё до того злополучного вечера, когда Дэвид вернулся на взводе после встречи с отцом, Патрик уже подумывал о том, чтобы подыскать себе другое жильё. Он даже планировал поговорить с ректором насчёт места в общежитии. Скорее всего, ему пришлось бы объяснять, почему он больше не живёт с отцом. Но это мало волновало Патрика.

Его беспокоило другое. Он боялся обидеть Дэвида.

Положа руку на сердце, в глубине души ему не хотелось уезжать.

Но мешала гордость.

Он примерно представлял, что сказал Дэвиду Сэм. «Дэйви, ты приютил бездомного мальчика?»

И это уязвляло его самолюбие.

Заварив себе чаю, он по старой привычке расположился на полу и достал из папки тот самый незаконченный рисунок.

С забившимся в угол маленьким испуганным мальчиком.

Он уже начал было рисовать. Но звонок в дверь помешал ему.

Отложив карандаш и рисунок, Патрик пошёл открывать.

Он почти не был удивлён, увидев на пороге Сэмюэла Райхмана, который, как всегда, широко улыбался.

Словно тип из рекламы зубной пасты.

— Добрый день, Патрик, — сказал он. Улыбка по-прежнему не сползала с лица. — Надеюсь, я не помешал?

— Нет, мистер Райхман. Входите.

Райхман шутливо погрозил ему пальцем:

— Патрик-Патрик. Сколько раз можно повторять? Никаких мистеров Райхманов, мальчик мой. Просто Сэм.

Патрик кивнул:

— Хорошо.

Небрежно бросив лёгкое пальто на вешалку, Райхман прошёл в комнату.

— Дэйви, я так полагаю, ещё на занятиях? — осведомился он, и Патрику всё стало ясно.

Это был не вопрос. Утверждение.

Вне всякого сомнения, Райхман знал, что Дэвид ещё на занятиях. Узнать это было проще простого — достаточно было позвонить в деканат, чтобы уточнить расписание.

Он намеренно пришёл именно в то время, когда Дэвида точно не будет дома.

Чтобы поговорить с ним, с Патриком.

Что тебе нужно, Райхман?

— Да, мистер Райхман… простите, Сэм, — стараясь говорить как можно спокойнее, произнёс Патрик. — Он вернётся вечером.

— Ну что ж, это даже неплохо, — сказал Сэм, и Патрик понял, что не ошибся. — Значит, у нас с тобой будет возможность поболтать наедине. Ты ведь не против?

— Нет. Хотите чаю или кофе?

— Нет-нет, — Райхман покачал головой. — Не стоит беспокоиться. Я не отказался бы от бокала старого доброго красного вина, но, увы, я за рулём, — он усмехнулся. — Хотя тебе, должно быть, это непонятно. Суровые байкеры преспокойненько выпивают ящик пива, а потом садятся на свои байки и катаются по трассе, — он взглянул Патрику в глаза. Взгляд, несмотря на не сходящую с лица улыбку, был крайне жёстким и недобрым. — Ведь так?

— Байкеры байкерам рознь, мистер Райхман… Сэм.

Райхман развёл руками.

— Поверю тебе на слово, мой мальчик, — сказал он. — Уж не знаю, почему, но ты вызываешь у меня доверие.

Патрик внутренне напрягся, всем своим существом ощущая, насколько ему неприятен этот разговор.

И не только разговор.

Ему был неприятен сам Райхман.

Он вызывал какое-то странное, непонятное чувство, и Патрик вдруг понял, что имел в виду Дэвид, когда сказал об отце «я его боюсь».

— Ты не будешь против, если я закурю? — Райхман достал сигару и пододвинул к себе пепельницу. — Я знаю, что Дэйв курит в квартире, так что не думаю, что он бы возражал, — он посмотрел Патрику в глаза. — А ты куришь, Патрик?

— Да.

— Все байкеры курят, — усмехнулся Сэм. — Дэйв так говорит.

Патрик кивнул:

— Подавляющее большинство.

Сэм Райхман прикурил и принялся раскуривать сигару.

— Как тебе живётся здесь, Патрик? — спросил он. — Я знаю, что у тебя проблемы с отцом. Нет, не оправдывайся, — он поднял вверх ладонь. — Обычное дело. Мы с Дэйви долгое время тоже плохо ладили.

Патрик взглянул ему в глаза:

— А сейчас хорошо ладите?

— Бывает по-разному, — Райхман развёл руками. — Сам понимаешь — проблема отцов и детей вечна. Но лучше, чем раньше. Я научился понимать своего мальчика.

Патрик легко усмехнулся:

— Вы так думаете?

— Он считает иначе? — Райхман подался вперёд.

— Это лучше спросить у него.

— И то верно, — кивнул Сэм. — Хотя я думал, что ты в курсе. Ведь вы с Дэвидом так близки.

Он в упор смотрел на Патрика. Его тёмно-карие глаза, казалось, сверлили взглядом.

— Мы хорошие друзья, — сказал Патрик, выдержав этот взгляд.

— Я как раз это и имел в виду, — Райхман выпустил дым и закашлялся. — Прошу прощения. На самом деле, Патрик, я очень рад, что вы с Дэйви подружились, — он легко усмехнулся. — Знаешь, я уже, было, начал думать, что он никогда не подружится с кем-то нормальным.

— Вы считаете остальных его друзей ненормальными?

— Ну, как сказать… Не то, чтобы ненормальными, просто…

— Недостойными его, — закончил Патрик.

Райхман кивнул:

— Именно. Сам понимаешь, когда мальчик из порядочной семьи вдруг начинает водить дружбу со всякой швалью, это не может не беспокоить отца.

— Вы хотите сказать — мальчик из порядочной еврейской семьи?

Райхман, казалось, вздрогнул.

— Ты считаешь меня расистом, Патрик? — спросил он.

Патрик покачал головой:

— Я считаю вас истинным иудеем, мистер Райхман… Сэм.

— Бинго! — Райхман поднял вверх указательный палец. — Тебе нужно было учиться на психолога, Патрик.

— Вы мне льстите, — Патрик покачал головой. — Я всего лишь скромный художник.

— Не умаляй своих достоинств. Я смотрел твою страницу в Фейсбуке. Там есть альбом с твоими картинами. Надо сказать, я был поражён. Ты чертовски талантлив. Теперь мне ещё больше хочется помочь тебе с выставкой.

— Я всё же думаю, что вам не стоит беспокоиться, Сэм.

— Если ты так отказываешься, я не смею тебя принуждать, — сказал Райхман. — Принуждать кого-то к чему-то — последнее дело. Я всегда говорю это Дэйву.

— Дэйву?

— Именно. Знаешь, при всей моей любви к моему мальчику, я вижу в нём ярко выраженные садистские наклонности. Меня это беспокоит, — Райхман усмехнулся. — Так что ты поосторожнее с ним.

Патрик взглянул ему в глаза, легко усмехнулся и покачал головой.

— Не думаю, что Дэвид для меня чем-то опасен, — сказал он.

— Я не говорю, что опасен. Просто… он тебе помог и всё такое. Евреи крайне редко делают что-то просто так, Патрик. Это я тебе как еврей говорю.

Патрик кивнул:

— Именно поэтому я думаю, что вам не стоит беспокоиться насчёт выставки, Сэм.

Райхман тихо засмеялся:

— Один-ноль. Ты умный мальчик. Бесспорно. Хоть один достойный друг у моего бестолкового сына, — он поднял руку. — Не удивляйся. Я люблю Дэйва, но это не мешает мне принимать тот факт, что по большому счёту он редкая бестолочь. Знаешь, у его матери была крайне гадкая наследственность. Нет, не думай, я очень любил свою бедную Рейчел. Но она страдала склонностью к пьянству, распутству и душевным расстройствам. Её бабушка закончила свой жизненный путь в психиатрической клинике, — он деланно вздохнул. — Печальная история.

— Послушайте…

— Нет-нет, — отмахнулся Сэм. — Не говори ничего. Знаю, что ты скажешь. Сын за отца не отвечает, и всё такое, — он поднялся и похлопал Патрика по плечу. — Жизнь намного сложнее, мой мальчик. Уж поверь мне. А теперь я, пожалуй, пойду. Не буду тебе мешать. Когда Дэйв вернётся, пускай позвонит мне. А то у него вошло в привычку игнорировать тот факт, что у него есть отец, — он снова криво усмехнулся. — Он гораздо больше привязан к своей мёртвой родне.