Отворачиваюсь, решая тоже снять кофту, ведь во время уборки мне становится жарко. Да и не хочется случайно намочить чужую вещь. Бросаю кофту на кровать, встречаясь с вопросительным взглядом Дилана, который кивает в сторону брошенной вещи, заставляя меня обреченно простонать, и повесить её на спинку того же стула, что и он.

Работы меньше, чем на кухне. Я довольно быстро справляюсь с разбросанными вещами, кое-как раскладывая их по полкам, пока Дилан протирает пыльные полки. Присоединяюсь к нему, схватив вторую тряпку, и встаю ногами на стол, чтобы дотянуться до самой верхней полки. ОʼБрайен поглядывает на меня, покусывая внутреннюю сторону щеки. Он набирает больше воздуха в легкие, будто хочет начать разговор, но постоянно останавливает себя, так что беру всё в свои руки, сев на край стола, рядом с которым возится парень:

— Ты точно в порядке?

— Ты параноик, — хмуро выдает Дилан, но меня это не останавливает. Он только и делает, что переводит стрелки, когда не хочет разговаривать на определенную тему. Значит, ему есть, что сказать.

— Ты можешь мне всё рассказывать, — и тут сама делаю ошибку, запнувшись. — Мы ведь друзья, — звучит как-то неправильно, но решаю сохранить спокойное выражение лица, наблюдая за ОʼБрайеном, который ополаскивает тряпку в тазу, мельком взглянув на меня:

— Ага, — вздыхает, отодвинув таз в сторону от меня, и садится на край стола, рядом, коснувшись своей коленкой моей, но я не отодвигаюсь, продолжая изучать выражение лица Дилана, который сутулится, скрестив пальцы в замок:

— Что ж, — начинает как-то с сарказмом, хотя его напряжение говорит о том, что тема вовсе не шуточная. — Сегодня… — замолкает, постучав кулаком правой руки по бедру. — Я не думаю, что это стоит кому-то говорить, если честно… — признается, серьезно смотря перед собой. Больше не улыбается, не в силах заставить свое выражение лица измениться. Выглядит уставшим и немного… Немного потерянным, словно сам пока не до конца разбирается в том, что чувствует, поэтому не знает, как передать это мне, так что решаю помочь, начав гадать:

— Это как-то связанно с тем, что Томас с кем-то подрался? — Дилан лишь вздыхает. — С тем, что мы вернулись? Тебе хочется обратно? Или директор сказал что-то… Хотя, нет, — сама себя исправляю. — ты ещё с утра был таким и…

— Моя мать убила себя, — резко, как-то грубо перебивает, выдавливает из себя эти слова с трудом, и я не сомневаюсь, что прежде он никогда не произносил это вслух, тем более не говорил никому другому, оставляя всё в себе. Я перевожу на него взгляд, касаясь пальцами своей щеки, панически ища правильные слова для ответа, но Дилан говорит первым:

— Сегодня, — нервно стучит кулаками по своим ногам, бросая в мою сторону короткие взгляды. — Я нашел её на кухне, повешенную, — сжимает губы, опустив глаза на свои руки, и мои пальцы невольно опускаются к шее:

— Повесилась, — повторяю шепотом, прекращая сверлить висок Дилана взглядом. — Поэтому ты сегодня сам не свой, — всё встает на свои места.

— Это ничего, — внезапно признается ОʼБрайен, выдавив из себя жалкое подобие улыбки. — Время прошло и… — заикается. — И я не особо мучаю себя по этому поводу. Если быть честным, я вовсе стараюсь не думать об этом. Даже на похороны… — замолкает, сглатывая, и я вновь смотрю на него, не скрывая беспокойства. — Я не пришел на похороны, — поворачивает голову, взглянув мне в глаза. — Вообще, знать и слышать о ней не хотел.

— А почему она… — качаю головой, сжимая пальцами горло, что замечает Дилан, медленно поднеся свою руку к моей, сжимает запястье, заставляя опустить. Парень осторожно «играет» с пальцами моей ладони, уставившись на неё, и откашливается:

— Думаю, всё просто накопилось, вот она и сорвалась, — пытается улыбнуться. — Говорю же, мне… Мне всё равно, — лжец, — просто осадок остался, — пускает смешок. — Надеюсь, в следующем году я вообще об этом не вспомню, — смотрит мне в глаза.

Постоянно прячет правду за шуточками и улыбкой. Бросается сарказмом, когда тема разговора правда заботит его, волнует, заставляет чувствовать себя разбитым.

Хмурю брови, стиснув зубы во рту, не скрываю того, что переживаю за парня, который непринужденно улыбается. Слабо и совершенно неестественно.

— Думаю, мне нужно было это, — вновь отворачивает голову, а я щурюсь:

— Что?

— Сказать кому-то, — слезает со стола, отпустив мою руку, и потирает ладони, резко меняя тему. — Давай закончим и сходим ко мне. Засранец голодный небось, а если он голоден, то… — замолкает, поворачиваясь ко мне спиной, и нервно дергает ткань своей футболки, стараясь как можно тише выдохнуть всю тяжесть из груди. Обеспокоено смотрю на него, нервничая:

— Дилан, — зову, вынуждая парня в ту же секунду развернуться, ведь если он будет мешкать, то даст мне понять, что что-то не так, но это и без того ясно. Он поправляет бейсболку, улыбаясь, и хмурится, чуть не смеясь:

— Лицо попроще, Эмили.

Чувствую, как глаза начинают болеть, поэтому протягиваю обе руки, продолжая смотреть на парня, который прекращает улыбаться, кусая кожу костяшек, и невольно заикается:

— Поверь, в этом нет необходимости, — вновь жалкая попытка выдавить улыбку, но на этот раз Дилан начинает тереть губы ладонью, кашляя. Продолжаю тянуть к нему ладони, на моем лице нет даже намека на улыбку. ОʼБрайен хлопает себя кулаком по бедру, и мне удается заметить, что его движения становятся скованными.

Недолго осталось.

— Ты будешь убираться, или решила всё на меня скинуть? — он подходит обратно к столу, чтобы взять из таза тряпку, и я хватаю его за ткань футболки, притягивая к себе. Дилан не сразу поддается. Он поднимает голову, выдохнув в потолок, но двигается в мою сторону, сжав губы в тонкую полоску. Борюсь со своим смущением, которому сейчас совсем нет места в груди. Щупаю предплечья парня пальцами, заставляя встать ближе к себе, и Дилан занимает место между моими коленями. Больше не повторяет провальных попыток натянуть на лицо свою жалкую улыбку, которой я не поверю. ОʼБрайен не опускает на меня глаза, смотрит в стену, тихо дыша пыльным воздухом, сохраняет моральный барьер между нами, хотя физически мы уже ближе, чем нужно. Ногами сжимаю его бедра, продолжая поглаживать кожу рук.

Когда он уже прекратит это? Прекратит лгать мне?

Поправляю ткань его футболки, чем всё-таки заставляю Дилана опустить на меня взгляд, так что отбрасываю неуверенность в сторону, подняв голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Черный, горький шоколад.

Его глаза. Темные. Карие. Глубокие. Засматриваюсь в них, теряя себя, и проглатываю скопившуюся во рту воду, пытаясь притянуть парня ближе к себе, чтобы обнять, но он стоит смирно, продолжая испытывать меня своим взглядом. Смотрит, игнорируя мои попытки «сближения», телесного контакта. Моргаю, нервно шепча:

— Лжец, — прозвучало с обидой, осуждением.

Дилан сглатывает, так что сжатыми губами улыбаюсь, но скорее от собственного бессилия, ведь пока парень сам не научится доверять мне, я ничем не смогу ему помочь.

ОʼБрайен наклоняется, сделав последний короткий шаг, прижимается своим тазом к моему, опираясь руками по обе стороны от меня, но я не меняюсь в лице, продолжая смотреть на него. Напрямую. Не отводя глаз. Не пряча их. Парень приближает свое лицо к моему, дышит мне в губы, заставляя те дрожать от приятного тянущего ощущения внизу живота, от которого хочется сжать ноги, но не удается. Пальцами сжимаю ткань футболки Дилана, вытягивая шею. Навстречу. ОʼБрайен прижимается своим лбом к моему, с трудом вздохнув, и накрывает мои губы своими, сразу же проявляя настойчивость, отчего приходится так же резко отвечать на поцелуй. Держусь за парня, чтобы не завалиться на спину, ведь он довольно сильно напирает. Тяжелее дышит.

Глубже.

Вдыхаю кислород через нос, притягивая Дилана ближе к себе. Обхватываю руками, вонзая пальцы в спину. Одной ладонью скольжу по его груди к шее, к волосам, проникая пальцами под бейсболку. Судорожный вздох с его стороны. Тепло в моей груди. ОʼБрайен наклоняет голову, поцелуй становится глубже, и я одобрительно стону ему в губы, пытаясь хорошенько запомнить, пропустить через себя, под кожу это чувство удовольствия. Одна рука Дилана сжимает моё бедро, поднимаясь выше к талии, отчего майка задирается.