Дилан остается один. Вновь. Это происходит постоянно, когда он ведет себя, как кретин. Это всё чертова ревность, которая настолько раздражает его, что хочется стукнуть себя по голове чем-нибудь тяжелым. Медленно отступает назад, садясь на кровать, и трет ладонью лоб, кое-что понимая: он давит на Эмили, постоянно напоминая о её «грешках», а сам не пытается справиться со своими. Выходит, она таскала ножи с кухни. Из этого следует, что ей не лучше. Что Дилану лишь кажется, что Хоуп чувствует себя лучше. Но, если так подумать, то здесь она прям «расцвела». Но ОʼБрайен всё равно недостаточно хорошо присматривает за ней. А что будет, когда они вернутся в город? Она не будет постоянно в поле зрения.

Дилан закидывает голову, уставившись в потолок, и выдыхает, прикрывая глаза. Сложно. Тяжело. Но «трудным» это делает только он, никак не мирясь с мыслью о том, что… Хмурится, вздыхая.

О том, что Эмили Хоуп ему начинает нравиться. Нет, даже больше. Он испытывает тягу к ней, ему хочется больше общения, больше каких-то эмоций с её стороны. Хочется видеть, как сияют её глаза, когда…

Резко распахивает веки, вернув голову в нормальное положение, и встает с кровати, направляясь к шкафу с вещами. Вытаскивает черные джинсы и белую футболку, переодеваясь, и натягивает бейсболку на голову, схватив в руки скейт. Выходит в коридор. Не думая, подходит к двери комнаты Эмили, и стучит, только в эту секунду осознавая, что правда делает это. Не заставляет долго ждать. Открывает Хоуп почти сразу, но взгляд всё равно удивленный, с каплей тревоги:

— Что-то случилось?

Дилан переступает с ноги на ногу, сглатывая:

— Одевайся.

Томас заходит на кухню, держа в руках котенка. София улыбается ему, но её улыбка меркнет, ведь выражение лица парня на миг кажется таким убитым, будто всего на долю секунды настоящий Сангстер вылез наружу, демонстрируя по собственной ошибке свою внутреннюю разбитость. Но он улыбается:

— Доброе утро, — проходит к холодильнику, чтобы найти Засранцу поесть. София опускает глаза на кружку с кофе, которую наполняет кипятком.

Все эти «дети» с травмами.

Все они разбиты.

Не умеют доверять.

***

От лица Эмили.

Приятная погода: солнце щадит, согревая мою макушку, по светло-голубому небу плывут белые облака, прохладный ветер как раз кстати. Я поправляю локоны волос, поглядывая на Дилана, который выглядит слегка напряженным, но не думаю, что стоит давить на него вопросами, поэтому вернее будет сменить тему, отвлечь его от собственных раздумий:

— Куда мы идем? — дело в том, что мы спускаемся вниз со склона по тротуару, и уже прошло больше десяти минут молчания со стороны ОʼБрайена, поэтому начинаю переживать.

Дилан смотрит на меня:

— По традиции, за латте и колой, — отвечает таким голосом, будто это очевидно, поэтому улыбаюсь, идя с ним в ногу:

— А разве мы это не ночью делаем?

— Сегодня день исключений, — ставит меня перед фактом, тормозя, и опускает в ноги скейт, так что делаю шаг назад, чтобы не мешать ему, но парень не встает на него, взглянув на меня:

— И? — поднимает брови, а я открываю рот, замявшись:

— Погоди, ты, — указываю пальцем на скейт, — хочешь, чтобы я встала на него?

— День исключений, — напоминает, а я растерянно хлопаю ресницами:

— Я, я не умею, я свалюсь на первом же толчке, — нервничаю, качая головой.

— На самом деле, я тоже не умею, но, — Дилан снимает с головы бейсболку, подходя ко мне. — Это чертова волшебная вещь, — надевает мне на голову, а я не отступаю, щуря глаза смотрю на него:

— Это так по взрослому, Дилан, — улыбаюсь, когда он растягивает губы в нечто похожее на улыбку. Парень делает шаг назад, кивая на скейт:

— Вперед.

Качаю головой, вздыхая:

— Вот увидишь, — ставлю ногу на скейт. — Первый поворот — и ты увидишь, как хорошо я умею группироваться при падении.

Дилан хмурится:

— А ты умеешь?

Усмехаюсь в ответ:

— У меня шестилетний опыт падений с лестницы и в бассейн, — смотрю на него, замечая, что ОʼБрайен не оценивает мою шутку, поэтому опускаю лицо, поправляя бейсболку, и поднимаю взгляд. — Просто оттолкнуться?

— Именно, — Дилан цокает языком, скрывая улыбку под ладонью, чтобы не смущать меня. Делаю глубокий вздох, оттолкнувшись ногой, но стоит скейту двинуться с места, как соскакиваю с него, прижав сжатые кулачки к груди:

— Не могу, — пищу, наблюдая за тем, как скейт отъезжает дальше, и оборачиваюсь, когда Дилан не сдерживает громкий смешок. — Забавно, да? — с притворным раздражением интересуюсь, хотя на самом деле мне нравится его широкая улыбка. Разворачиваюсь, догоняя скейт, и опираюсь на него ногой, подзывая жестом ОʼБрайена, который подходит ближе:

— Мне помочь тебе на него встать? — смеется, и я без слов хватаюсь за его локоть, обеими ногами встав на скейт, чем вызываю лишь больше совершенно безобидных смешков со стороны парня. — И как ты собираешься отталкиваться?

Строю из себя непринужденную дурочку, хлопая ресницами:

— Кто сказал, что я буду отталкиваться? — смотрю на него, кивая головой, когда его улыбка пропадает с лица. Понимает?

— Кажется, это слишком, — Дилан пускает смешки, хмурясь, а я лишь повторяю:

— Вперед-вперед, — крепче обхватываю пальцами его запястье. — Сегодня же «день исключений», — довольно улыбаюсь, переводя взгляд вперед. — Вперед.

— Эмили, — он обреченно вздыхает, проводя ладонью свободной руки по волосам, но я качаю головой, продолжая смотреть перед собой:

— Давай, давай. Если страдать, то вместе, — отталкиваюсь ногой, сразу же поставив её обратно на скейт, который трогается с места, поэтому Дилану тоже приходится идти. Сжимаю его запястье, не скрывая улыбку, которая вызывает ворчание со стороны парня.

— Окей, — ОʼБрайен внезапно разгоняется, делая несколько больших шагов, отчего ускоряюсь, пискнув, и цепляюсь обеими руками за плечо Дилана, который улыбается, резко остановившись, так что буквально чуть не слетаю со скейта, удерживая равновесие, и соскакиваю, развернувшись к парню всем телом, правда, его действия не вызывают негативные эмоции. Дилан сжимает губы, пытаясь скрыть улыбку, а я пыхчу, пытаясь, правда, пытаясь возмущаться:

— Смешно над чайниками наблюдать? — мой голос уж больно писклявый, так что мне самой охота смеяться с него. Стараюсь сильно сжать кожу плеча пальцами, чтобы парню было больно, но тот лишь щурит веки, изогнув брови, и спокойно расцепляет мои пальцы, так что топаю ногой от недовольства, отворачиваясь, чтобы нагнать скейт. Бегу за ним, придавив ногой, и собираюсь попробовать без помощи Дилана, который, наверняка, всё ещё улыбается, ведь со стороны я выгляжу нелепо. Поднимаю голову, смотря на дорогу перед собой, слышу шаги за спиной, но не оборачиваюсь, концентрируясь на страхе. Понятия не имею, почему это вызывает у меня боязнь. Хотя, всё новое воспринимаю со страхом, так что подобное для меня нормально. Выпрямляюсь, уже готовясь оттолкнуться, но замираю, резко повернув голову и взглянув на Дилана, который немного грубо берет меня за руку, вздохнув, и смотрит перед собой, начиная идти. Вот так просто. Без слов. Встаю обеими ногами на скейт, еду за парнем, иногда отталкиваясь, чтобы быть на уровне с ним. Моя ладонь быстро потеет от такого долгого контакта, к которому я не была готова морально. ОʼБрайен перебирает мои пальцы, крепко сжимает ладонь, большим пальцем, видимо, по привычке поглаживает костяшки. Поглядываю на него — и улыбка невольно растет, но уже не скрываю её под ладонью.

Впереди перекресток с мчащимися машинами, которых по неизвестной причине в выходные дни становится больше. Я останавливаюсь, чтобы слезть со скейта и взять его в свободную руку, но боюсь, что Дилан отпустит мою ладонь. Но этого не происходит. Он молча ждет, пока я беру скейт, после чего продолжаем идти. Не разжимает пальцы. Кажется, что солнце начинает печь сильнее, но нет, это всё внутри меня разгорается, так что боюсь, что могу потерять сознание, ведь уже ощущаю легкое головокружение.