— Как тебя зовут, малышка?

***

Мне не удается «закрыться». Я иду по берегу, осматриваясь, ловя каждый шорох, но собраться мешает внутренняя буря. Я знаю. Я должен. Но не могу ничего с собой поделать. Но. Я. Должен. Я обязан. Это моя вина. Кусаю ногти, в который раз смахиваю ладонью пот со лба, ведь жар усиливается. В глазницах пожар. В горле першение. Комок, который пытаюсь откашливать, но тот лишь перекрывает дыхательные пути. Спотыкаюсь, теряя равновесие, но успеваю присесть и опереться руками на камни, что сточены холодный водой. Выпрямляюсь, продолжая идти. Просто идти. Уверен, что Хоуп пошла бы сюда. Она пытается спрятаться, когда чувствует, что готова сорваться. Я не должен был привозить её сюда. Она слишком далеко от зоны собственного комфорта. И теперь Эмили начнет метаться, ища его, но не найдет. У неё не выйдет остановиться, и тогда девушка окончательно потеряется в себе.

Я виноват. виноватвиноватвиноват

Она ведь пыталась помочь мне избавиться от груза, хотела, чтобы я поговорил с ней, желала честности, а я дал задний ход. Был напуган. Я напуган до сих пор. Ведь начинаю принимать это. То, что хотелось бы оставить в себе, то, что покрыто ложью моего же сознания. Моя собственная программа выживания дает сбой.

Я должен сказать ей.

Но, что именно? Как именно? Ни черта из этого не понимаю.

Я должен быть один.

Но вытерплю ли теперь? Теперь это труднее, чем раньше.

Я должен…

Останавливаюсь, когда меня ослепляет молния, ударившая в воду далеко на горизонте. Смотрю в ту сторону, ожидая грома, ведь всегда за яркой светлой вспышкой следует сильный удар. И звук раздается. Кажется, я могу ощутить, как трясется земля от удара. Начинает накрапывать дождь. А я продолжаю стоять, рассчитывая, что мой внутренний пожар погаснет, будет потушен разгневанной стихией, но жжение, словно изжога в животе, продолжается.

Вибрация в заднем кармане джинсов. Моргаю, отходя от состояния полного «отсутствия», вынимаю телефон. Сообщение от Томаса:

«я говорил с людьми. Некоторые видели деушку, но не уверен, что они говорили про Хоуп. Здесь все в стельку пьяные, и один мужик, который нехило набрался, сказал, что видел девку рядом с баром „Кемпал“. Я понятия не имею, где это, но он сказал что прямо напротив него маяк. не могу быть уверен, всё-таки мужик еле на ногах стоял. Я попробую найти это место. Здесь повсюду маяки, черт возьми»

Перечитываю такое внушительно большое сообщение от парня, которое полно ошибок, ведь он торопится, перевариваю информацию. Бар «Кемпал»? Он раньше назывался иначе. Это я точно помню, но я никогда там не был. Проходил мимо, но по той улице не шлялся, там ведь одни… Господи, это же часть «ночного города». С какого хера Эмили пошла туда? Поднимаю голову, внезапно ощущая себя лучше. Нет, мне всё ещё тяжело воспринимать окружающую меня действительность, но… Как ни странно, я признаю то, что чувствую поддержку со стороны Томаса. Это до безумия неправильно. Оглядываюсь, разглядывая небольшие здания в стороне города, и перехожу на быстрый шаг, стараясь понять, в какой точке города нахожусь, чтобы начать ориентироваться.

Все правильно. Даже если Хоуп и пошла по берегу, то, верно, она бы, так или иначе, дошла бы до «ночного города». А это не самое лучшее место для внутреннего «успокоения».

Прибавляю шагу, не находя времени ответить на сообщение друга. Черт возьми. Вместо того, чтобы искать человека, я распускаю сопли, убиваясь жалостью к себе. Пошло всё к чертовой матери. Всё, что касается моего внутреннего противоречия. Я устал терпеть себя таким.

Устал думать только о себе.

***

Лампа тусклым светом сохраняет в захламленном разными вещами комнате полумрак. Пыль витает в воздухе, через разбитые окна слышен прибой, значит, море рядом. Эмили стоит на месте, вдруг осознавая внутри себя, что идти ей дальше некуда, а это неправильно. Она не должна стоять на месте. Она должна двигаться — вот, в чем суть её программы. Кажется, именно эта проблема становится спасением. Хоуп немного поднимает голову, разглядывая треснувшие стены, по всей видимости, здание старое. Она начинает чувствовать запахи: табак, море, алкоголь, сырость, старость. Все обваливается на неё резко, голова идет кругом. Пальцами ощущает холодное стекло — ей протягивают бутылку. Эмили опускает на неё взгляд, поворачиваясь лицом к незнакомому мужчине, который опустошает свою банку пива, вытирая рукой губы:

— Потерялась, да? — его голос отвратительно сладкий. Хоуп не смотрит на него, взгляд замер на уровне шеи мужчины. В животе образовывается натянутость, неприятная, будто струны, которые от напряжения растягиваются сильнее и вот-вот лопнут, начнут рваться. Девушка приоткрывает дрожащие губы, испустив выдох, полный отчаяния, ведь она не помнит. Не помнит, как оказалась здесь. На автомате начинает искать в голове воспоминания. Она ищет Дилана внутри себя. Эмили помнит, как ушла из его комнаты, но больше — ничего.

Она в тупике. Поэтому вернулась.

— Не бойся, я помогу тебе, — мужчина улыбается. Эмили видит только его губы, растянутые, тонкие, мокрые, но выше взгляд не поднимает. И без того ясно — она его не знает. Стоит столбом. Сжимает пальцами бутылку, и вздрагивает, опустив напуганный взгляд в пол, когда мужчина касается пальцами, обтянутыми грубой кожей, её шеи. Медленно скользит по ключицам, вызывая неприятные мурашки на теле. Эмили испуганно пищит, зажимаясь, ведь он спускает одну лямку её майки, сжимая тонкое предплечье. Вонзает короткие ногти, принося боль, но Хоуп молчит, терпит, а в голове начинает разрастаться паника. Взгляд мечется по полу, поднимается к полкам и тумбочкам, к хламу вокруг неё. Мужчина прижимает мокрую ладонь к её щеке, заставляя поднять голову, смотрит прямо ей в глаза, добиваясь зрительного контакта:

— Как тебя зовут, — проглатывает половину слов, — прекрасная маленькая девочка?

Взгляд Эмили замирает. Она смотрит вниз, кусая больные губы, и сильнее сжимает бутылку, вдруг заметив среди разбросанных по полу вещей оружие — черный, не покрытый пылью пистолет, следовательно, его совсем недавно держали в руках. В глазах усиливается блеск страха.

Нет, ты должна злиться.

Злость придает тебе сил.

Хоуп «проглатывает» дрожь, прекращая дышать, когда мужчина опускает лицо, касаясь мокрыми губами её ключиц, и с силой, грубо и резко, дергает майку девушки, отчего тонкая ткань рвется.

И Эмили поддается злости, замахнувшись стеклянной бутылкой.

***

Продолжаю идти. Не чувствую былой усталости, даже не замечаю боль в горле, давление в висках. Я стремлюсь к поставленной цели, и уже могу разобрать дорогу. Да. Я вижу тот самый бар, вижу маяк, но это конец моей уверенности. Куда идти дальше? Намеченная точка. Я здесь. Но, как поступить теперь, не понимаю. Верчусь на месте, оглядываясь по сторонам. Думаю, кусая ногти.

Если Эмили даже и спустилась здесь, то она не пошла в ту сторону, из которой пришел я. Мы бы пересеклись. Значит, логично, что она продолжила идти дальше. Так же поступаю, уже бесцельно шагая вперед. Пытаюсь хоть что-то разглядеть, вспомнить, что вообще находится там, дальше? Может, рыбацкие дома? Вряд ли. Если они и остались, то давно уже заброшены. Здания старые, со времен моей прабабушки стоят небось. Помню, хотел забраться в один из таких, но Софи предупредила, что такие дома, как картонные могут сложиться. Даже от ветра стены трещат по швам. Томас больше не пишет. Значит, дела совсем плохи.

Сигнал. Гудение маяка позади. Штормовое предупреждение. Вздыхаю, продолжая идти дальше, и хмурюсь, когда дождь усиливается. Вспышки на горизонте становятся ярче, гром — мощнее. Накидываю капюшон на бейсболку, кашляя, и всматриваюсь в темноту перед собой, вдруг взглядом упираясь в очертания небольших, двух-трехэтажных зданий. Вот и эти рыбацкие «бараки». Может, Эмили сидит в одном из них, скрываясь от дождя? Нет, она в таком состоянии вовсе не замечает его.

Она ничего не замечает.

Торможу у одного из домов: три этажа, небольшие квартирки, судя по тому, как близко расположены входные двери. Перемещаться по этажам можно по балкону, который соединен хрупкими лестницами. Краска бугрится, осыпается, стекла окон выбиты, двери снесены с петель, стены исписаны. Стою напротив невысокого здания, прислушиваясь. Оборачиваюсь — рядом ещё одно. Поменьше. И ничего больше. Есть ещё магазинчик, который давно заброшен, рядом лодочная и причал.