— Знаешь, между колой и алкоголем, я бы выбрала колу, — говорю, но парень льет пиво в колу, так что напряженно вздыхаю, пытаясь собраться с силами. — Я… — указываю пальцем в сторону двери. — Я собираюсь идти в магазин. Хочешь со мной? — с надеждой смотрю на Дилана, который глотает много колы, опускает голову, сильно сжав веки, и разжимает их, медленно отступая к стене:

— Нет, не хочу, — отказывается слишком грубо, поэтому начинаю мяться, чувствуя себя потерянной. Продолжаю стоять на месте, слушая, как парень поглощает алкоголь и как воет за окном ночной ветер. Мне впервые удается видеть его таким… Таким несобранным. Будто кому-то удалось раздавить его, морально разбросать на части, и теперь Дилан расклеился.

Хмурю брови, с опаской шагая к парню, который садится на пол, прижимаясь к стене спиной, и сгибает ноги в коленях, вновь отпивая из банки недо-колы.

— Отец, да? — задаю вопрос в темноте, и слышу лишь ворчание:

— Какое тебе дело?

— Из-за меня, да? — облизываю губы, опустив голову ниже, когда парень смотрит на меня, щуря веки. — Просто, я понимаю. Вижу, как все на тебя смотрят, когда ты разговариваешь со мной, так что не удивлюсь, если и твой отец не в восторге от этого. Знаешь, не только меня все почему-то терпеть не могут, но и мою семью в целом. Кроме Эллис, конечно. У Эллис полно друзей.

ОʼБрайен молчит, продолжая сверлить меня взглядом, и не скажу, что он сильно пьян. Он вовсе трезв, просто… Что-то не дает ему вести себя как обычно.

Подхожу ближе, обняв себя руками, и сажусь на пол, рядом, протянув руку к Засранцу, который всё это время бегает под столом, играя с комком грязи:

— Я пойму, если ты не будешь со мной разговаривать, — говорю спокойно, ведь это правда так. Я понимаю. Всё понимаю. — Так что, просто не тяни с этим и скажи сразу, — глажу котенка по мордочке, взглянув на Дилана, который всё так же смотрит на меня, вертя пальцами банку. Отворачивает голову, вновь отпивая:

— Планеты не вокруг тебя вертятся, — ворчит, но уже не так сердито, так что я воспринимаю его слова спокойно, даже с легкой улыбкой. — Проблема не в тебе.

— Вот и хорошо, — улыбаюсь, начав чесать пузо Засранца, который переворачивается на спинку, и вновь поднимаю глаза на Дилана, который не выглядит лучше. — Знаешь, ты сильный. Видимо, отец тебя хорошо воспитал.

— Мой отец — кретин с проблемой недержания своего… — запинается, откашливаясь. — Забудь.

— Тогда, — пытаюсь реабилитироваться. — Это заслуга твоей матери, верно? То, какой ты сейчас, — это благодаря ей, — моя улыбка исчезает, ведь парень поник прямо на глазах. Он не смотрит в мою сторону, продолжая стучать банкой по полу и молчать. С волнением наблюдаю за тем, как личность, которую я считала непоколебимой, самоуничтожается, поэтому начинаю напрягать свое серое вещество, чтобы найти решение.

И не скажу, что это гениально, но…

Протягиваю обе руки к Дилану, привлекая его внимание. Тот изгибает брови, слегка удивленно шепнув:

— Что ты делаешь?

— Мой отец так делает, — отвечаю без запинки, чувствуя, как в груди вот-вот должно разорваться сердце. От волнения в горле становится сухо, а голова идет кругом, ведь я не люблю, когда меня касаются, но… Сама же… Черт.

— И что? Я денег тебе должен дать? — Дилан явно не «врубается», и это ожидаемо, но я борюсь со своим смущением, ворча:

— Нет, — качаю головой, опуская руки. — Ладно, забей, я просто хотела вернуть твою наглость, — сажусь прямо, но Дилан, словно «оживает», поставив банку на пол:

— Погоди, так что ты хотела?

— Ничего, — бубню, прижимаясь затылком к стене. — Так делает мой отец, когда мне или Эллис нужна своего рода поддержка.

— И что он делает? — с каким-то недоверием спрашивает парень, который, судя по взгляду, сам пытается додуматься. Я смущенно потираю ладони, ворча от безнадежности:

— Он обнимает, — не смотрю в сторону парня, даже отворачиваю голову в противоположную, чтобы не видеть его краем глаза. — Разве, твои родители так не делали?

Тишина в ответ заставляет напрячься, так что начинаю тянуть пальцами ткань кофты, пытаясь проглотить комок. Уверена, что сейчас Дилан немного шокирован, но я просто хотела помочь. По крайней мере, парень больше не выглядит раздавленным.

— Обнимашки? — слышу нотку смеха в его голосе, и, признаюсь, это успокаивает, но всё равно притворно ворчу:

— Сделай одолжение — забудь, — улыбаюсь, поправляя пряди волос так, чтобы моего лица не было видно, а Дилан вновь подносит банку к губам, смеясь:

— Просто признайся, что тебе меня облапать охота.

Закатываю глаза, роняя лицо в ладони:

— Господи… — мда, теперь ОʼБрайен явно в порядке.

========== Глава 16. ==========

Томасу необходимо получать хоть какое-то удовольствие от жизни, от того обыденного мира, который окружает его с самого рождения: от отношения отца, который только и делает, что винит парня в потребительстве. Семнадцать лет рабства у собственного ребенка, который возит на нем воду, а взамен ни черта не дает, ведь он обязан. Дети обязаны своим родителям, они должны быть послушны и не имеют своего права голоса до тех пор, пока не начнут приносить деньги в дом. И Томас пытается угождать. Он работает и дома, выполняя поручения матери, которая больше времени проводит с соседками, и в школе, где уроки занимают большую часть его времени, ведь несмотря ни на что Томас правда хочет окончить хорошо, чтобы потом поступить в другой город и уехать к чертовой матери из «дому». На жалкой подработке ему платят гроши, так что их он просто не может отдавать родителям. Тогда, что ему останется? Парень тоже хочет питаться. Ему тоже хочется иногда получать «наслаждение» от чего-то неправильного, поэтому он копит, покупая то сигареты, то выпивку, иногда переходит на травку, что толкает его знакомый сосед. Ему это просто нужно.

Нужно иногда чувствовать себя нормально, чтобы продолжать двигаться к своей цели.

***

Эта ночь далась мне тяжело. Темнота комнаты уже сменялась утренним полумраком, а мои глаза так и не сомкнулись, так что оставшиеся полчаса до семи провела в своих мыслях, которые от недосыпа только и делали, что вылетали из головы, так что под звон будильника понимаю, что вовсе ни о чем не успела подумать за прошедшее время. Пустая ночь. Холодная. И, наконец, свежее утро, покрытое бледными облаками. Не могу понять, что мне роднее?

Почему же мне пришлось всю ночь провести в таком полудреме? Было непривычно. Чертовски непривычно, ведь в доме помимо меня был ещё человек. Кажется, я ещё не до конца доверилась парню, который даже не напросился остаться. ОН тупо заявил, что я обязана ему отплатить за обеды и завтраки, так что без моего разрешения занял гостиную, оставив меня, как идиотку, хлопать «клювом». Могла ли я ему отказать? Могла, наверное, просто проблема даже не в его присутствии. Надо копать глубже, в самое сердце, где все еще сидит один вопрос, который я озвучиваю исключительно про себя: «Почему?» — простое непонимание ситуации и того, чего добивается Дилан, продолжая общаться со мной. Кажется, я никогда не научусь никому доверять, ведь ко всем отношусь с подозрением. И парня это так же касается.

Опускаю ноги на паркет, касаясь их носками, так как пол довольно холодный. Близится зима, а отопление почему-то не включают. Странно. Шагаю, обжигаясь холодом, направляюсь к двери комнаты, чтобы убедиться, что та была заперта всю ночь. Что ж, хотя бы об этом не забыла. Проверяю свой внешний вид, крутясь перед зеркалом, и вдруг осознаю, что в последнее время чаще делаю это, чем раньше, ведь мне не особо нравится разглядывать свои синяки. Опускаю взгляд ниже, хмуро подмечая: да и ноги у меня кривые, бедра широкие, груди нет, щеки толстые, волосы, как у палена, губы опухшие и искусанные, глаза красные, будто я курила что-то… Цвет лица нездоровый, руки слишком тощие, пальцы тонкие и кривые, ногти изгрызенные… Спина сутулая, живот торчит, будто у меня первые месяцы беременности. Уши маленькие, лоб большой… Я конечно подозревала, что выгляжу непривлекательно, но чтобы настолько. Теперь понимаю, почему стараюсь не смотреть в зеркало, ответ очевиден, и я сейчас с грустью изучаю его в отражении.