Провалы в памяти?

Мне больше никак не под силу объяснить подобное «раздвоение» личности.

Смотрю на фонарный столб, преодолевая желание, как следует побиться об него головой. Вновь вдыхаю никотин, прикрывая веки, и поднимаю голову, выпуская дым через ноздри.

Херов город. Херова школа. Херова Хоуп.

***

Урок давно начался, но топот ножек эхом разносится по старому корпусу. Девочка спешит на урок физкультуры, боясь гнева учителя, который уж больно любит срывать свое плохое настроение на тех, кто младше него.

Ребенок поправляет юбку, прижимая в груди мешок с формой, и бежит вверх по лестнице, прислушиваясь к звукам, которые, по непонятной причине не льются из зала, хотя там всегда шумно.

Девочка ступает ногой на этаж, радуясь, что без одышки минует крутой подъем, но тормозит, замирает на месте, еле удержав свои вещи в руках. Она смотрит на мужчину, который пытается сесть у стены. Он прижимает к пояснице ладонь, рассчитывая таким образом остановить кровь, по лицу ручьями течет холодный пот. Девочка что-то молвит тихо, испуганно открыв рот:

— Учитель?

Мужчина поднимает на нее взгляд, искаженное лицо становится злым, а крик срывается с синих губ:

— Беги вниз! Скажи, что… — не успевает договорить, ведь её уже толкают. Прямо в спину. Девочка разводит руки в стороны, роняя вещи, и оборачивается, теряя равновесие. Ноги соскальзывают со ступенек, а взгляд, полный отчаяния, находит в темноте девичий лик.

Эмили.

Девочка летит вниз, бьется всеми частями тела о каждую ступеньку, громкий хруст отчетливо слышен. Тело ребенка останавливается на полу внизу, в неестественно кривой позе, но сохраняя дыхание.

Девочка всё ещё в сознании. Она не чувствует тела, лишь одну боль. Её тело — это боль.

Ночь — то время, которое я без сомнения называю своим. Правда, сейчас довольно жарко, так что погода не совсем отвечает моим требованиям. В идеале мог бы хлынуть моросящий дождь, но сегодня всё явно идет против моих желаний.

Еду на скейте к магазину, поглядывая на наручные часы. Почти три часа. Самое время кое-кому выйти за латте, так что не сомневаюсь, что сейчас этот «кое-кто» торчит у автомата. Заезжаю в магазин, минуя мужика со шваброй, который провожает меня косым взглядом. Я отвечаю хмурым, но выкидываю левые мысли из головы, отталкивая ногой, чтобы ускориться. Весь день провел на ногах, не в силах заставить себя сесть и расслабиться. Мне необходимо самому спросить. Всего один вопрос, который способен открыть мне глаза на многие вещи.

Сворачиваю, внезапно наткнувшись на мужика в плаще. Он стоит ко мне спиной, упираюсь лбом в стену. Провожаю его взглядом, изогнув брови.

Наркоман, что ли?

Выезжаю из-за стеллажей, тут же заметив черноволосую девушку возле автоматов с напитками. Она изучает названия, пока готовится её латте, а я торможу, неуверенно сглатывая, и встаю на пол ногами, подняв скейт, по поверхности которого стучу пальцами, кусаю нижнюю губу, даже успеваю смахнуть каплю пота со лба, пока заставляю себя подойти ближе к Эмили. Не могу даже предположить, чего ждать от неё, но… Но точно не того, что происходит в следующую секунду.

Девушка бросает на меня естественный для неё взгляд и слабо улыбается, опуская голову, чтобы скрыть лицо за прядями волос. Моргаю, хмурясь, и встаю рядом, нажимая кнопки на автомате с холодными напитками, после чего набираю воздуха в легкие, откашлявшись:

— Привет.

Хоуп опять мельком смотрит на меня, но вновь не вижу никакой былой злости, которой она «облила» меня этим утром:

— Привет.

Поворачиваю голову, с какой-то тревожной усталостью окинув девушку взглядом. Она открыто смотрит на меня в ответ, хлопая ресницами:

— Сегодня без Засранца?

Хмурюсь, вновь прочищая горло, чтобы говорить громче:

— Да, он спит, как ни странно.

— Может, всё-таки болен? — тон Эмили непринужденный, она выглядит немного напряженной, как обычно при разговоре со мной, но я ожидал чего-то серьезного, поэтому не останавливаю себя:

— Ты не злишься? — игнорирую её вопрос. Всё же я переборщил, назвав её чокнутой. Не представляю, сколько ей приходится слышать подобное в свой адрес, так что, признаюсь, мне станет легче, если я просто постараюсь всё уладить.

— На что? — девушка моргает, хмуря брови, а мои тем временем ползут на лоб, демонстрируя растерянность. Всем телом поворачиваюсь к Эмили, часто моргая, и приоткрываю рот, цокнув языком, а Хоуп берет свой стакан с латте, так же свободно и без задней мысли уставившись на меня:

— С чего мне злиться? И на кого? — спокойно и ровно дышит. Она не лжет. Она не…

Щурюсь, быстро скользя кончиком языка по губам, и делаю короткий шаг к девушке, которая впервые не отступает назад, сохраняя зрительный контакт:

— У тебя провалы в памяти?

========== Глава 13. ==========

— Мэм, я всё понимаю, но Вам стоит переступить через себя, и позволить ему войти, — врач в белом костюме гордо вскидывает подбородок, крепко держа в руках карту пациента, и стоит на своем, пытаясь вразумить потерявшую надежду женщину, которая не отходит от кровати дочери ни на секунду, боясь, что в её отсутствие что-то может произойти.

Мать гладит ладонь дочери, не желая выслушивать весь этот бред. Она привыкла винить всех вокруг, жалеть себя, выставлять жертвой, хотя любой разумный человек уже давно бы понял, что причина бед кроется не в самом пациенте. Вся проблема в халатном отношении родителей к довольно серьезному недугу. Отрицания ничем не помогли, а лишь усугубили ситуацию, но теперь женщина ещё сильнее воротит нос. Она косо смотрит на врача, который обещает помочь, но ничего не выходит, и уже не думает верить. И её бездействие — это сущий ад для того, кому действительно требуется помощь.

— Почему Вы так настаиваете на том, чтобы я позволила ему войти? — она не контролирует тон голоса. — Кто он вообще такой?!

Мужчина еле сдерживается, ведь его долг — это помогать людям, но как, если эта женщина окончательно сбрендила?

— Он — тот, кто выполнял за Вас вашу же работу, — каждое слово он выговаривает жестко, не заикаясь, и следит за дыханием, ведь отношение этой мамочки к ситуации, её не понимания всех последствий, уже в глотке сидит и рвет стенки, еле удерживая крик и грубости.

Женщина вновь смотрит на дочь. Не дает ответа. Она не видит выхода, не верит, что кто-то способен помочь, поэтому продолжит сидеть здесь, держать её за руку и ждать.

Ждать её кончины.

От лица Эмили.

Моим солнцем будет луна.

Моим утром будет ночь.

Я довольно медленно шагаю по дороге меж домов, держу в руках книгу, которую не успеваю читать из-за большого скопления домашней работы. Уже опаздываю в школу, но мне необходимо время для самой себя, стоит как-то вставать пораньше, или прекратить ночные прогулки, но без них мне точно не протянуть долгое время. Дома занимаюсь уборкой, мамы ведь нет, надо поддерживать порядок, после чего пытаюсь приготовить еду из того, что нахожу, делаю уроки и рисую, а там уже и ночное время. Так что по пути в школу — самое то.

Перелистываю страницу, поправляя съехавший рукав кофты. Сегодня жарко, но мое тело ещё не «оправилось»: синяки не прошли, ссадины тоже. Хотя, так даже лучше. Повод для того, чтобы не одевать открытую одежду, всё-таки в кофтах намного комфортнее. Под ней майка, но мне всё равно охота застегнуться. Чувствую себя голой.

Поднимаю голову, оторвав взгляд от страниц, и смотрю в голубое небо. Солнечный диск слепит в глаза, вынуждая щурить веки. Да, сегодня теплый день, что странно. Осень, как ни как. Пыхчу, махнув на себя ладонью, чтобы создать иллюзию ветра, но тщетно. Качаю головой, вновь принимаясь читать строки, не связанные между собой, вот только отвлекаюсь, расслышав знакомый шум колес, едущих по горячему асфальту. Поворачиваю голову, безошибочно определяя, кто создает подобный шум, и вздыхаю, закрыв книгу, когда рядом со мной тормозит Дилан. Он, в отличии от меня, не особо парится из-за того, что жара вынуждает немного оголиться, так что чувствует себя вполне комфортно в белой футболке и темных джинсах. Стоп, одна вещь постоянно на нем. Бейсболка. Интересно, сколько их у него?