Пакистанец Ахмед развернул ноут экраном к себе. Отключил. Закрыл. Вытащил из коробки файлик с бумагами.

– Вот контракт, – сказал он, протягивая его Ингриде. – Можете прочитать, можете просто подписать, а я все устно расскажу. Так лучше запомнится.

– Рассказывайте, пожалуйста, – попросила Ингрида.

Клаудиюс застыл. Его английский был послабее, чем у Ингриды, но Ахмед говорил так четко и ясно, что Клаудиюсу показалось, будто его знания языка мгновенно улучшились до потрясающего уровня.

Ахмед пообещал показать основной дом и объяснить, как его содержать в чистоте и порядке. Как пользоваться кредиткой, которую он также вытащил и вручил Ингриде вместе с конвертиком, в котором находилась бумажка с пин-кодом. Когда речь зашла об уходе за садом, он перевел взгляд на Клаудиюса. Рассказ Ахмеда длился минут двадцать, после чего Ингрида подписалась под двумя экземплярами контракта, а уже под ее подписью поставил свою и Клаудиюс, заметив, однако, что в контракте его имя и фамилия отсутствовали.

Они прошлись по аллее до большого трехэтажного особняка. Поднялись по мраморным ступенькам к парадному входу, прикрытому портиком, стоявшему на четырех колоннах. Тут Ахмед открыл двери с первой попытки – ключ от них был побольше других. Первым делом показал кладовку с инструментарием для уборки дома. Потом провел по всем этажам. На третьем этаже располагались до десятка просторных спален, каждая со своим особым интерьером. На втором этаже – зал с камином, библиотека, совмещенная с бильярдной, столовая с удлиненным овальным столом на человек тридцать и тоже с большим камином. На всех стенах столовой висели портреты важных мужчин в старинных одеждах.

– А кто этот Кравец? – поинтересовался Клаудиюс.

– Хозяин усадьбы, – ответил пакистанец.

– А чем он занимается?

– Бизнесом, – холодно ответил Ахмед, давая понять, что ему не нравится любопытство только что принятого на работу садовника. – Я должен еще дать вам ключи от служебной машины и показать хозяйственные постройки…

– А какая машина? – оживилась Ингрида.

– Сейчас увидите! – спокойно охладил ее любопытство пакистанец.

Свернув за особняк и пройдя по аллее, высаженной волнистой линией, все трое вышли к выложенной бетонными квадратными плитками площадке, на которую выходили окна, двери и две пары въездных ворот одноэтажного кирпичного здания, стоявшего буквой «Г». Слева чуть дальше виднелась уже знакомая ограда усадьбы и еще одни ворота.

В руках у Ахмеда опять зазвенели ключи. Он открыл дверь и они зашли внутрь.

– Там, – указал он направо на блестящую стальную дверь, намного более солидную, чем входная, – вход в погреб и морозильники. А нам сюда!

Дверь с левой стороны открылась с легким скрипом и они вошли в гараж, где Клаудиюс к своему удивлению увидел такую же винтажную машину, на какой приехал Ахмед. Отличалась она только цветом – приятным светло-бирюзовым. Может, именно из-за цвета деревянные детали кузова показались Клаудиюсу темнее, чем на машине пакистанца.

– А она ездит? – спросила Ингрида.

Ахмеду ирония в голосе девушки явно не понравилась. На какое-то мгновение его взгляд стал презрительным, но презрение тут же улетучилось, оставив место безучастному безразличию, с которым он проводил эту «экскурсию» с самого начала.

– Ездит, и будет ездить, если вы не поломаете. А если поломаете, придется оплачивать ремонт, – холодно произнес он.

– А как она называется? – спросил Клаудиюс.

– «Моррис Майнор Тревел».

– У вас такой же? – дружелюбно поинтересовался парень.

На смуглом лице Ахмеда появилась едва заметная улыбка.

– Да, – выдохнул он. – Это одна из лучших британских машин! Классика! Позапрошлый хозяин усадьбы знал толк в автомобилях. Последние двое просто покупали все, даже не зная, что они покупают…

Ахмед достал из портфеля прозрачный пластиковый конверт с ключами от машины и протянул Клаудиюсу.

– Он не умеет, это я вожу! – Ингрида протянула руку и взяла конверт. Ахмед несколько разочарованно посмотрел на парня.

Перед тем как уехать, Ахмед показал молодой паре навесной шкафчик со всеми ключами – он висел в кладовке их нового служебного жилища с громким названием «Gate House». Также Ахмед оставил свою визитку и копию подписанного контракта.

Закрывать калитку за пакистанцем они вышли вдвоем. «Моррис Майнор Тревел» Ахмеда, громко заурчав мотором, тронулся с места и плавно въехал в лес, скрывшись за деревьями по желанию сворачивавшей направо асфальтированной дорожки.

– Круто! – выдохнул Клаудиюс, оглядываясь по сторонам и осматривая доступную взгляду территорию, на которой им теперь предстояло обитать. Остановил взгляд на Ингриде. – Ну ты даешь! – С тобой точно не пропадешь!

– Со мной – нет, – усмехнулась Ингрида. – А вот с тобой – можно!

– У нас слишком хорошие дороги, – с сожалением говорил Кукутису кучерявый моложавый немец, успевший уже рассказать подобранному им в пути одноногому страннику о том, что год назад добровольно ушел на пенсию, чтобы насладиться плодами своего аптекарского труда.

Немец был из тех людей, которые берут попутчиков для общения и при этом никаких вопросов не задают. Главное – рассказать попутчику о себе и о своих проблемах, если последние существуют. У Карла, похоже, проблем не было. И Кукутис слушал его внимательно в благодарность за то, что тот остановился и предложил его подвезти.

Спидометр на БМВ Карла показывал 170 км в час. И впереди, и позади ехали машины приблизительно с той же скоростью. Автобан то и дело поворачивал то влево, то вправо.

– Когда в стране много хороших дорог, то люди редко останавливаются, чтобы осмотреться по сторонам, – продолжил Карл после короткой паузы. – Всем просто хочется побыстрее куда-нибудь доехать…

– Да, – кивнул Кукутис. – Но ведь автобан совершенно не прямой! Да и машины у вас, в Германии, хорошие. Почти не ломаются! А это, наверное, приводит к безработице среди автомехаников!

Карл оторвал на мгновение взгляд от дороги и посмотрел на пассажира чуть озадаченно. Помолчал с минуту, потом снова бросил взгляд на Кукутиса, но в этот раз уже с улыбкой на лице.

– Нет, автомеханики у нас все при деле! У нас же по дорогам не только немецкие машины ездят! И французских полно, и корейских… А некоторые немцы специально российские «Лады» покупают!

– Зачем? – удивился Кукутис.

Немец пожал плечами.

– Наверное, отличиться хотят, – предположил он. И снова покосил любопытным взглядом на странника. – А вы, наверное, не немец! Или не совсем немец! Немецкий язык у вас какой-то интересный!

– Вы правы, – кивнул Кукутис. – Я не совсем немец. Я из Жемайтии.

– Жемайтия? – повторил Карл, прислушиваясь к незнакомому слову. – Это страна?

– Это земля. Рядом с Восточной Пруссией.

– Восточная Пруссия?! А разве она еще есть?

– Это как посмотреть! – ответил Кукутис. – Жемайтия тоже ведь вроде и есть, а вроде и нет. Но для меня, для жемайтийца, конечно есть. Думаю, что и Восточная Пруссия для восточных пруссов существует, а для других, может, и нет ее больше! А вы, случайно, не восточный прусс? Хотя вряд ли! Тогда б вы не сомневались в ее существовании!

– Я? Я – немец, – проговорил задумчиво Карл.

– Немец – это по документам, как я – литовец! А глубже, под немцем у вас кто?

– Под немцем у меня шваб. По матери. А по отцу… Отец с Балтики был, Штральзунд, Пенемюнде, потом в Ростоке рыбу ловил.

Кукутис замолк, задумался. Опустил затылок на подголовник удобного кресла. Захотелось вздремнуть.

Водитель, бросив на пассажира-попутчика мимолетный взгляд, включил радио. В дорожный шум добавилась классическая музыка. Скрипки невидимого оркестра запели, как стая соловьев.

У Кукутиса кольнуло в сердце. Где-то в районе Парижа. Но кольнуло слабо. Один раз кольнуло и успокоилось.

Поэтому мысли Кукутиса не озаботились сиюминутной географией боли. Мысли Кукутиса вместо этого стали рисовать ему сон.