– Что там?

– Я купил для вас один, – он икнул, – один презерватив. Исключительно для практики.

– Наконец-то оно пришло, – чуть не закричал Доминик, вместо этого пропев слова. Он развернул к себе ноутбук и увидел то же самое, что и Мэттью.

– Сифилис для слабаков, – засмеялся он.

– Мистер Беллами, – слабенько стукнув его по шее, Доминик убрал ноутбук от греха подальше.

– Чист, чистее, чем когда-либо был, – погромче заявил Мэттью. – Включите-ка это погромче. Теперь-то я чист.

Доминик устроился рядом и с удовольствием принял холодный стакан с виски. Он опустошил свою дозу за пару-тройку раз, вызвав усмешку.

– Пейте на здоровье, я это не покупал.

– Чин-чин, – усмехнулся Доминик. – Теперь-то год для нас официально закончился.

– Не надо о работе, умоляю, – простонал Мэттью.

Его взгляд плыл, ему было так хорошо, что Доминик даже обзавидовался. Ему не с кем было напиваться, поэтому он с удовольствием распил ещё стакан, и ещё.

Доминик даже не спрашивал, Мэттью сам рассказал ему, как они всем коллективом выпили немного шампанского, которое он ненавидит всей душой, и как мистер МакСтивен завёл его в бар, где они накидались, но это мистер Беллами понял, только когда покурил перед домом.

– Меня развезло, я клянусь матерью Божей, только перед дверью! Я вёл машину так, как не делаю этого каждое утро посреди рабочего года. Если бы не вы здесь, я бы завернул в клуб и уехал бы на месяц, отключив телефон.

Доминик покачал головой и рассмеялся.

– Нет, вы бы протрезвели и вернулись обратно.

– Даже не даёте мне возвысить себя над своей же могильной плитой.

Он повтыкал в потолок ещё полчаса, и каждый раз, когда Доминик уходил курить, пусть и ненадолго, он не двигался, оставаясь в таком же положении, за исключением моментов, когда жизненно необходимо было выпить ещё.

– Во всём есть плюсы, мистер Ховард. Я могу трахать вас часами в таком состоянии.

Доминик, как тот, кто обычно был повесой, теперь не нашёлся, что бы такого дерзкого ответить, кроме как стянуть майку.

Неизвестно как, но плед оказался на полу гостиной, Доминик оказался на пледе, а бутылка была уже пустой. Господи, кто мог представить, что он, только вчера жадно двигавший бёдрами, будет желать, чтобы его не отпускали и не давали даже вздохнуть без разрешения.

Он услышал, наверное, всю дискографию, пока пытался то кончать, то не кончать, голова кружилась, у основания держали пальцы, он обиженно стонал, доказывая на последнем дыхании, что без стимуляции ему не так хорошо, как могло бы быть.

– Кто знает лучше? – шепнул Мэттью на ухо.

– Ты.

– Кто? – навалившись бёдрами, повторил он. По щеке легонько хлопнули и схватили подбородок пальцами. – Кто?

– Мистер Беллами, – Доминик прекратил попытки расцарапать его спину до крови и откинул руки за голову. – Мистер Беллами!

– Вы хотите кончить от моего члена или от моего рта? Мистер Ховард?

У Доминика голова снова пошла кругом. Он зажмурился. Тело всё понимало – и ноющую от такой позиции поясницу, и затёкшие ноги, - одна только душа с ума сходила.

– Не прекращайте. Не смейте прекращать, – он сжал ногами бледные бока.

Потом Доминик понял, что пока он отходил на полу от оргазма, мистер Беллами умудрился запереть где-то кота и раздобыть косячок.

– Чёртов наркоман, – он выдохнул с горьким дымом и закашлялся. Остаток ночи остался для него тайной.

С самого утра Мэттью только загадочно улыбался, будто вспоминая что-то такое поразительное, что грех было не запомнить. Зато Доминику хватало воспоминаний о том, как нещадно тянуло в паху почти всё время, и сколько синяков от длинных пальцев осталось на его теле.

Они не болели, но занятно было надавливать на них и думать о том, как Мэттью заменил ими банальные засосы.

– Я даже не помню, была ли какая-то разница, – вздохнул он, помешивая свой чай ложкой.

Мэттью закончил с посудой и накладыванием еды коту, сел рядом и склонил голову на ладонь.

– Была. В основном, для меня это была разница. Когда-то презервативы были чем-то, что я видел только в витринах аптеки, а не у себя в кармане.

Доминик прикрыл глаза.

– Отпроситесь, – предложил Мэттью, – и идёмте в постель.

Звонить Хелен было неудобно, но она тут же согласилась, поклявшись мамой, что Доминик только что спас её от скуки.

Он нырнул под руку Мэттью и тут же заснул, чувствуя себя пустой оболочкой, банкой из-под газировки. Ему определённо нужен был этот сон. Больше, чем кому-либо.

И снова началось. Начался университет.

Мистер Беллами заставил Доминика распределять заявки. Все как один, студенты хотели именно в Государственный Университет Плимута, потому что он предоставлял возможности, невиданные любому другому, и всё прочее.

Доминик честно пытался читать первые десять заявок, но потом, поглядев на мистера Лезго, сделал то же самое: начал сортировать их как душе вздумается. Он, конечно, читал личные рекомендации, потому что иначе не было бы смысла в рассмотрении, но в итоге всё равно компьютеру предстояло выяснить, кто из них удостоится собеседования, так что оставалось только сортировать, сортировать и ещё раз сортировать.

Работать приходилось много, так что Доминик проводил больше времени в университете, чем где-либо ещё, и он не мог сказать, что хотел бы связать свою жизнь с этим, как мистер Беллами, но всё же. После экзаменов, когда все разошлись и позабыли на два месяца, что такое учёба, атмосфера была такая, какую повторить было бы грехом. Мистер Беллами утверждал, что такой она была каждый год, но Доминик был уверен, что всё-таки это было по-разному.

Доминику хотелось обнимать стены. В их пределах столько всего случилось.

Ночами они занимались любовью, чтобы утром вернуться к своим обязанностям и рассортировать сотни заявок.

Доминик с нетерпением ждал собеседований, на которых тоже обязан был присутствовать, и дождался. Он сидел рядом с мистером Беллами, Мистером Капраносом, Шиван и Лезго, изредка вглядываясь в лица будущих учителей. Он, несмотря на своё собственное решение пятью годами ранее, не мог понять, что ими владело, когда они выбирали данное заведение: все как один клялись, что хотят сюда и никуда более.

В редкие перерывы от работы, которая оплачивалась ещё беднее, чем преподавание, они пили чай и смеялись. Он, мистер Беллами и Капранос. А уж перед протоколами, перед мисс Вонг с её шапкой кучерявых волос и ещё какими-то французами, Доминик совсем уж в обморок падал от количества потенциальных студентов.

– Вы каждый год через это проходите? – спрашивал он у мистера Беллами, и натыкался на один и тот же кивок головой.

Доминик мог представить себя всего лишь именем недавно. Таким же, как сотни других, написанных на бумажке перед ним. Он изо всех сил старался как можно более тщательно сверять документы, но это иногда было выше его сил. Особенно когда рабочий день заканчивался в шесть, а протокол в восемь.