– Будете ужинать?

Доминик кивнул, тут же закрыв крышку. Ноутбук, кое-как терпевший такое к себе отношение, лишь пиликнул один раз. Что за глупости? Какой ещё клуб. Он ведь не год назад приехал учиться. Пора было становиться серьёзнее.

Теоретически, у него было много дел. Он мог прослушать и прочитать всё, что так долго откладывал, посмотреть сериалы, устроить внеплановый шоппинг, наконец, но вместо этого он ностальгировал по тем временам, когда Эдвард раздавал всем эти бумажки, флаеры в клубы в радиусе десяти километров. Приходил мало кто, только вот всё равно обсуждать такие вещи было веселее, чем каждый день как часы ходить на работу. Тогда, может, денег и не хватало на банальные вещи, зато теперь денег было почти что завались, а вот занятий совсем нет.

– Позвоните Кирку, – сказал Мэттью, убирая тарелки, оставшиеся от ужина. Доминик замолчал, поражённый тем, как быстро вылетело у него из головы предложение Тома.

– Точно, – он приложил ладонь ко рту. – Точно!

– Пока у вас не так много дел, а только лишь одна работа. Потому что экзамены и приёмная кампания – то ещё форменное безумие.

Ложась в постель, Доминик проклинал свою больную голову, которая подкидывала ему идеи, за которые становилось непривычно стыдно. Он этого и хотел, когда-то давным-давно. Дать прикипеть к себе, а когда надоест, оставить дыру в груди и уйти.

Он не верил сам себе, думая об этом. Ему ещё никогда не было так скучно и так хорошо одновременно. Вместо того, чтобы думать об этом, он вспомнил, что всего через месяц они расстанутся на целых два семестра, без пары месяцев. И совсем не смогут вот так лечь в одну постель и говорить о ерунде целыми днями. И Доминику придётся самому готовить себе еду.

Ему стало грустно. Он обнял Мэттью со спины и зажмурился, ещё долго пытаясь заснуть после приступа непонятной горечи.

Уже на следующий день они с Томом построили целую схему. Доминик собирался ехать на следующей неделе на примерку и ночёвку, а на следующий день его ждали самые настоящие съёмки, как фото, так и видео-рекламы.

Так как дело Тома было рассчитано не на масс-маркет, а на товарищей, наслаждающихся оригинальностью за немного большие суммы, никто бы и не узнал об этом. Такие умозаключения утешали Доминика. Было бы, конечно, смешно, давать Эдварду знать о себе с экрана какого-нибудь телевизора или из блока рекламы на веб-странице.

Работа увлекла Доминика в водоворот привычных событий, и он уже не страдал от скуки до следующего совместного выходного. К тому же, он успел повидаться и с Келли, и с Крисом, и с парой знакомых, которые случайно заходили в кофейню. Встречи назначались легко и просто, и Доминик разбрасывался персональным шармом направо и налево, втайне желая оказаться дома и увидеть острое лицо в свете экрана ноутбука.

Мэттью занимался дома всё меньше и меньше, пока, наконец, у него из забот не остались одни лишь предстоящие экзамены.

Заходя в университет, Доминик уже скучал по нему, что было глупо. Этому месту он был обязан многим, и вот так просто он променял его на Париж. А кто не променял бы? Не то чтобы Доминик питал особо сильную любовь к Плимуту в целом, но его мысли скакали по событиям, и ему становилось немного не по себе от того, что скоро от Государственного Университета Плимута, в котором он провёл долгие пять лет, останутся только воспоминания, и никакой нужды снова туда ходить.

Мэттью только дёргал уголком губ на такие размышления.

– Никогда не замечал за вами такой торопливости в суждениях.

– Намекаете, что я тупой? – улыбнулся Доминик. Он почему-то чувствовал почти нежность.

– Намёки – слишком высокая материя для меня.

– Это была шутка, – оглядев знакомую лаборантскую, Доминик повёл плечами. – Можно мне чаю?

– Конечно.

Мэттью неторопливо засуетился у стеллажа.

Место Алекса пустовало. Он-то, наверное, шлялся по клубам. Доминик посмеялся про себя, представляя его на одном танцполе с собой. А то и не на танцполе.

– Как вы думаете, вы нравитесь мистеру Капраносу?

Мэттью выглядел так, будто его только что изваял умелый скульптор. Он онемел и замер.

– Ну… как мужчина?

Медленно покачав головой из стороны в сторону, Мэттью занялся чаем.

– Он выглядит как человек, который не выдаёт своих истинных намерений. И скрывается за дурацкими шутками.

Мэттью пожал плечами.

– Что?

– Мне нравятся его шутки, – тихо сказал он, усмехнувшись.

Доминик уселся за овальный стол.

– Всё с вами ясно.

Попив чаю, он всё-таки отправился в администрацию, чтобы узнать, где можно написать заявление. Оказалось, что «денежная надбавка» будет начислена ему на карточку того же числа, когда приёмная комиссия распускается. То есть после его отбытия. Ну, это уже были мелочи.

Уяснив себе, что будет представлять следующий месяц его жизни, Доминик успокоился и перестал заниматься обдумыванием всякой отдалённой и, вполне возможно, маловероятной ерунды.

Ожидающая его поездка в Лондон в одиночестве всё приближалась, а он так и не решил, чем будет заниматься там один. Интересная идея посетила его за пару дней до отбытия, и он почти что выкрал телефон Мэттью, чтобы переписать себе нужный номер. Было самонадеянно думать, что мистеру Крампу интересна его персона в принципе, но Доминику очень хотелось не просто пристать к частичке прошлого Мэттью, но и поинтересоваться, как там дела у его бывшего лучшего друга.

Однако же накануне поездки Доминик весь день провёл в состоянии овоща – в голову лезло то немногое визуальное, что он помнил о Париже. В основном, это были простые улочки, Арка и какое-то кафе с дешёвым пивом. Пить пиво в Париже было так отвратно, но ему было всего шестнадцать, так что выбирать не приходилось. Пива можно было выпить где угодно. К тому же он до смерти хотел посидеть на берегу Сены вечером с бутылкой чего-нибудь дешёвого в руке. А ещё однажды он увидел целую группу уличных музыкантов.

И всё это в расстоянии шести часов и сорока минут под водой.

Когда Мэттью услышал это нытьё, он только усмехнулся.

– Вы будто сошли с ума за минимальный срок.

– Парижский синдром.

Мэттью засмеялся так, как смеялся очень редко.

– Я даже смотрел документальный фильм про него. Ничего смешнее не видел в жизни.

Не было ничего лучше в выходной, чем разговаривать с ним в постели.

– Хм?

– Я был когда-то помешан на документальных фильмах. Смотрел их пачками.

– Зачем?

– Информация, упакованная в один час, и вся только по делу.

– И почему я спросил, – Доминик закатил глаза и лёг на спину, прикрыв глаза.

– Привычка, наверное.

Не удержавшись, Доминик шлёпнул Мэттью по тому, что должно было быть бедром под одеялом.