– Вы не поверите, – сказал он и замолчал.

– Ну?

– Искал компанию. После второй бутылки я едва ли был в состоянии думать – я мало что помню. Я помню, как не терял надежды разыскать травы в клубе, а потом оказался там, где… где мы и познакомились заново.

– Меня мял за зад какой-то блевотный качок, а потом я будто влетел в руки ангела, – Доминик не стеснялся своих воспоминаний, в отличие от своего любовника. Он прикрыл глаза и вспоминал. – Тонкий, пальцы холодные, плечи костлявые, губы, за которые можно отдать душу. Боже. Если бы только свет не включился…

– То лишил бы вас вашего превосходного первого раза лицом в подушку.

– … я бы распугал весь клуб своими стонами, – продолжил Доминик, не обращая внимания на защитные маневры Мэттью.

– Если честно, – руки Мэттью выкрутили руль, и Доминику пришлось напрячься, чтобы не вмазаться щекой в стекло. – Вы бы меня больше не увидели. Я бы сразу от вас отказался.

– Мой жестокий мистер Беллами.

Сверкнув глазами, как кот, Мэттью поглядел по сторонам, выезжая на прямую дорогу до дома. Ему будто польстило это описание. Чем старше, тем больше нужно доказательств их же достоинств. Доминик слышал это где-то, сам бы он такое ни за что не придумал бы.

– Вполне возможно, – сказал он ровно через минуту, пока Доминик выбирал, что бы еще такого включить, – что я бы тоже хотел вас. Может, тот раз в клубе оказался бы слишком хорош для меня после столь долгого перерыва.

– Даже сейчас вы говорите как лектор.

– Спасибо. И я бы уволился.

– Потому что я стал бы приставать к вам и пытаться достать как только возможно.

– И уехал бы к черту в Германию…

Мэттью молчал еще минуты две, пока не сменился трэк, а потом усмехнулся.

– Я не настолько импульсивный романтик.

– А хотели бы быть таким?

– Я и есть такой.

Доминик чуть не застонал от умиления, но вовремя удержался. Мэттью смотрел ровно перед собой, а потом начал парковаться. Его слова заставили Доминика задуматься о том, что, возможно, все, что он говорил, имело идеальный смысл. Его рациональная часть заслоняла собой этого импульсивного романтика, долбающего наркоту в подвалах и мечтающего о чем-то другом, пока мозг подкидывал обязательства и правила. Борьба рационального и чувственного.

Последние заслоны Мэттью Беллами отодвигались прямо на глазах у Доминика, и он притянул самого удивительного и охуительно правильного для него человека к себе и крепко поцеловал, как только заглох мотор.

– Ты идеальный, – шепнул Доминик, изучая взглядом его лицо в слабых бликах света фонарей через лобовое стекло.

Доминик чуть не подавился слюной, когда его сжали аккурат между ног.

– Обманщик, – улыбнулся Мэттью. Судьба явно издевалась над Домиником в особенности, подкинув в плейлист песню, под которую он однажды знатно подрочил на тогда еще непонятного мистера Беллами, с которым каждый шаг навстречу мог оказаться шагом в противоположном направлении.

– Давай сделаем это на диване.

Мэттью посмеялся, это был возбужденный смешок. Как сам электронный бас. Музыка исчезла, когда он повернул ключ, выбрался из машины и закурил, ожидая, пока Доминик отключит телефон, заберет сумку и последует за ним.

Совершенно спокойно покурив на крыльце, они ввалились в дом массой конечностей. Удивительно, но даже такой чистоплюй, как Мэттью Беллами, пренебрег душем и только ласковее забегал пальцами по голой спине Доминика, навалившегося на его плечо спустя полчаса.

Он красиво откинул голову с подушки, которая лежала у него под плечами, его кадык подрагивал изредка. Творилась ли в его рту та же вязкая пустыня?

Доминик перекинул ногу через него и снова сел, а потом лег, прижавшись всем телом к остывающей коже. Он увлекся расцеловыванием чувствительной шеи – каждое касание к ней заставляло Мэттью жмуриться от удовольствия. Мэттью пах горько и сладко, и даже сохранил на коже свой вечерний аромат, которому все равно оставалось недолго жить.

По виду он совсем ушел на покой, но ловкие пальцы-пауки прокрались по бокам на поясницу Доминика и начали там хозяйничать, надавливая и оттягивая кожу, проходились по натруженным мышцам и задевали каждый напряженный нерв своими мягкими касаниями.

Хотелось что-то сказать, но говорить не приходилось. Доминик пригашал волнообразными движениями бедер, и Мэттью без промедления скользил ниже, водил пальцами в ложбинке и массировал все, до чего добирались его пальцы.

– М… – Доминик сомкнул губы и вскинул голову. Мэттью поднял свою, чтобы посмотреть прямо в глаза. Было ясно, что он не собирается останавливаться и приносить еще одну порцию удовольствия в жертву сну.

Уже засыпая, Доминик пробормотал:

– Мне нужно будет пройти полный медицинский осмотр, чтобы отправить свои документы.

– Мгм, – Мэттью зарылся носом в его волосы. Сам же Доминик прекрасно дышал ему в грудь, перекинув через бок руку.

– И мы наконец-то сможем заняться сексом без резинки.

Мэттью даже дышать перестал на тот миг.

– Моя фантазия не желает засыпать. Спасибо за помощь.

– Всегда пожалуйста, mon homme.

Несмотря на усталость, Доминик довольно долго плавал в полубессознательном состоянии, когда как тело давно уже погрузилось в сонный анабиоз.

Сложно было вообще разобраться к концу следующего дня, какова была причина беспокойства Доминика. Он снова съездил на консультацию, обзвонил все возможные клиники, чтобы как можно более быстро сделать медицинский осмотр, а потом работал. Работал, работал и работал. Июнь был богат на людей, желающих выпить айс-латте или фраппе, и Доминик вместо выпечки начал с тем же неуемным желанием поглощать мороженое.

Последним, что он мог действительно оценить, был в общем уставший вид мистера Беллами, его отсутствующий взгляд и поникшие плечи.

– Вас там днями пытают или что? – спросил Доминик, прежде чем приняться за мытье посуды. Благодарный взгляд был ему ответом, когда Мэттью закрыл на кухню дверь и закурил прямо за столом.

– На работе все хорошо, – начал он, выдувая дым через выпяченные губы, – но как только попадаешь домой…

– Мне и на работе бывает нехорошо, – хмыкнул Доминик.

– Спать?

– Я ждал этого предложения весь день.

Доминик наслаждался этими переглядываниями в зеркале, когда щеку по-дурацки оттягивала щетка, а по шее гулял сквозняк. Кот сиганул через приоткрытую дверь и забился под ванную. В последнее время он находил это место ужасно развлекательным для себя и проводил там по полдня, занимаясь неизвестно чем. Вот уж кому точно было плевать на внимание. Что он делал дома один днями оставалось загадкой.

Темы для разговоров не спешили возникать, поэтому Доминик заснул в комфортной тишине. Да и какие там были разговоры, о делах? О делах совсем не хотелось разговаривать.

Дела хотелось делать.

С самого утра Доминик носился по дому в поисках различных документов, начиная паспортом, заканчивая конспектом по стилистике с прошлого года. Он просто обязан был доделать все дела перед возникшим у них с Беллами выходным. Солнце приветливо слепило его в любой восточной части дома, и ему очень хотелось чувствовать себя бодрым, но и сам Мэттью помалкивал все утро, видимо, затрачивая немало сил на то чтобы настроиться на начало рабочего дня.