– Никто не будет высчитывать рейтинг в комиссии. Важны только итоговые экзамены этого года.

Прокрутив эту реплику в голове ещё раз пять, Доминик почувствовал такое физическое облегчение, что откинулся на спинку стула и улыбнулся, прикрыв глаза. Он откинул голову и услышал тихое хихиканье.

– Однако ваш характер как всегда очарователен.

– Я сплю? Почему вы говорите то, что думаете?

– Какое из слов в высказывании «хорошее настроение» вам непонятно?

– Я чего-то не знаю? – Доминик сощурился, чуть поведя головой в сторону.

– Всему своё время.

Доминик фыркнул, провёл ладонями по бёдрам, избавляясь от несуществующих крошек, и поднялся, не забыв закинуть на плечо сумку.

– Ну и пожалуйста.

Он склонился и поцеловал Мэттью в губы, как обычно, не рассчитывая на мгновенную взаимность.

– Увидимся дома.

– Вы заработались, мистер Ховард. Подумайте о том, чтобы облегчить свой график.

– Обязательно, – кинул уже на выходе он, натыкаясь на входящего Капраноса. – Guten tag, мистер Капранос! Удачного дня!

Доминик даже не оглядывался, зная и без этого, что его проводили удивлённым взглядом. Дверь закрылась через пару секунд, и он пошёл дальше едва ли не вприпрыжку. Каждому в этой жизни определённо нужен свой мистер Беллами.

Мистер Беллами, который в постели будет вместо грязных разговорчиков приказывать:

– Методика обучения аудированию.

И так жаркая середина июня казалась адом во время секса. В любом случае.

Доминик оперся руками о стену и попытался двигаться, несмотря на цепкую хватку пальцев, предотвращающих любые движения.

– Там слишком много, – томно вздохнул он, едва ли не рыча от досады. – Мистер Беллами, вы заноза.

– Эта заноза у вас сейчас в одном интересном месте, – он задыхался через каждое слово. – Вперёд. Аудирование это…

Доминик напрягся и застонал, прочувствовав всю нелепую двусмысленность ситуации. Только один человек может требовать от вас рассказать билет итогового экзамена по методике прямо в процессе.

– Аудирование, – с каждым словом мистер Беллами подавался навстречу, не облегчая задачу ни на грамм, – это рецептивный вид речевой деятельности, который включает… в себя…

– Что? – жёлтые от закатного солнца стены сменились темнотой. Доминик зажмурился, почувствовав особенно глубокий толчок. – Что?!

– Способность… понимать речь на слух… и…

Согнувшись, Доминик спрятал лицо в мокрой шее Мэттью и снова застонал, ощущая своё превосходство. Кончил.

– А я нет, – Мэттью шлёпнул его ладонью по бедру, и улыбка затерялась в выражении экстаза на его лице. – В следующий раз такой ответ не засчитаю.

Хрюкнув от смеха, Доминик еле поднялся, снова находя опору в стене перед собой. Ощущение заполненности вкупе с послеоргазменной дымкой доставляло ему куда большее удовольствие теперь, чем когда-либо до этого. Он успел рассказать половину методички и возбудиться снова, когда его снова остановили на самом приятном.

– Ну? – Мэттью уже еле дышал.

– Абсорбировать.

– Что? – он даже открыл глаза. Они были мутными от удовольствия, будто он едва держал их открытыми. Колкая волна возбуждения поднялась от паха и рассыпалась где-то по животу, откликаясь даже в плечах. Толчки прекратились.

– Вы же любите умные слова.

– Это не методика, – медлительное занятие любовью уже превратило его в ленивую массу на влажных простынях. – А ну слезайте с моего члена.

– Нет.

Оба посмотрели друг на друга как можно более грозно и расхохотались в ту же секунду. Доминик прижался грудью к своему уставшему экзаменатору, хрюкая носом в его шею, а после заявил:

– Мы же почти дотрахались, ну!

– И правда, почти, – ответил Беллами. – Совсем немного не хватило, чтобы дотрахаться.

– Теперь придётся повесить папку по методике над кроватью.

– Перестань, у меня болит пресс, – Мэттью заходился высоким смехом, и остановить его не представлялось возможным, как и молчать, не заразившись. – Доминик!

Доминик и правда слез, в прямом смысле слова взяв всё в свои руки. Следующим, что он помнил, было недовольное бормотание:

– Просыпайтесь. Опоздаете, – и ему казалось, что эти слова повторялись с некоторыми промежутками раз сто.

– Ещё пять минут, мистер Беллами, – Доминик зевнул и отвернулся, обняв подушку.

– Опоздаете.

Когда Доминик соизволил подняться, что случилось точно через четверть часа, мистер Беллами выглядел так, будто съел дохлую собаку.

– Я могу собраться за десять минут, – сказал Доминик, обнимая его, сидящего за столом, над своей пустой тарелкой.

– Садитесь.

Он понимал, что Мэттью хотел как лучше, но попеременные извержения неясных переживаний его напрягали. Будто что-то происходило глубоко в нём, что-то, что компенсировалось вот этими детскими обидами.

– Когда вы уже начнёте меня слушать, – сказал Мэттью, совсем не зло.

Тогда же, когда ты научишься доверять мне.

Доминик промолчал. Пока что ситуация была совсем неконфликтная, но он легко мог бы превратить обычные сетования Мэттью в ссору. Благо, научился этого не делать.

– Так что, – начал он, взяв вилку, – вы будете в комиссии?

Мэттью кивнул.

– Я постараюсь не дрочить под столом, но ничего не обещаю.

Уголок губ дрогнул.

– Если что, это не моя вина. Ваша методика индивидуального обучения имеет посторонние эффекты.

– Бон аппетит, – отрезал Мэттью и спрятал улыбку в утренней чашке кофе.

И день за днём утекало неустанное время, и вот, курсовая была защищена, зачёты сданы, через неделю намечались открытые уроки в месте, о котором мистер Беллами сам же и похлопотал. Доминик даже не стал противиться и напоминать, что у него тоже были свои планы, но в один миг вечно молчащий в тряпку Мэттью начинал себя вести хуже озабоченной и через край заботливой мамаши. Поговорить-то он любил, только не о мотивах своих действий.

Не хотелось признавать, но обратно мистеру Ховарду совсем не хотелось. Он плавал в море вопросов, корил себя за попытки предугадать результат урока. На уроке ничто и никогда не идёт по плану. Можно только определить его содержание и продумать формы работы. Методически верно расположить упражнения. Не забыть про первичное закрепление материала. Про нетрадиционный урок и сказать нечего, он всегда похож на балаган. Суметь бы обуздать это цирковое представление.

Такие мысли одолевали его только сейчас. В постели с тем, в кого он влюбился на полном ходу, как поезд на встречке, как пуля в сантиметре от виска. В остальное время отвлекаться на пространственные рассуждения было особенно некогда.

– Мистер Беллами?

– М?..

– Я хочу признаться.

Тёмная макушка заёрзала по подушке, и через пару секунд Мэттью явил свой заспанный лик.